Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Итак, не надо больше прятаться в презренной “Элизе”! Вика смело направилась к парадному входу в “Спортсервис”. Правда, уже завечерело, и в темных очках стали видны только очень хорошо освещенные предметы. Вика боялась влезть в глубокую лужу, каких было много на подступах к фирме и которые нынче почему-то не замерзли, и проворонила оборванную водосточную трубу. Та прямо в лицо брызнула холодной водой. Вика машинально стала стирать капли и вдруг в ужасе одернула руку. Наверняка она смазала свои усы! Она вернулась за оббитый угол “Спортсервиса” и стала лихорадочно искать зеркальце – эх, надо было в карман его положить! В свете тусклого фонаря она наконец убедилась, что усы от выходки трубы не пострадали, даже легли как-то убедительнее. Вика снова выбралась из-за угла и тут увидела, что навстречу ей не спеша, поигрывая ключами, идет к парковке Олег Бозлов, ближайший Пашкин сотоварищ по спортсервисным делам. Вика дрогнула, но сделала над собой усилие и двинулась вперед. Базлов равнодушно глазел по сторонам и Вику не узнал. Все прошло бы гладко, если б, поравнявшись с Базловым и старательно переставляя ноги, Вика бы не оступилась. Она качнулась, отчаянно замахала в воздухе сумкой, сохранила равновесие, но отзывчивый Базлов бросился-таки ей на помощь. Он схватил ее за локоть своей мускулистой рукой. Вика попыталась вырвать локоть, но Базлов вообразил, что это она продолжает падать, и вцепился для верности еще и в талию. Его круглая физиономия вынырнула смутно и близко прямо перед Викиными очками. Все из-за них, проклятых, – не видно ни зги, а под ногами всякая дрянь валяется! Поневоле споткнешься. Гнать надо “Спортсервису” своего дворника!

– Вам плохо? Помочь? – участливо спросил Базлов и постарался заглянуть Вике в лицо. Вика знала, что в ее непроглядных очках отражаются сейчас лишь отдаленные фонари, не более. Но ей казалось, что Базлов видит ее перепуганные медовые глаза, а главное, заметил, что усы у нее из сельской самодеятельности. Она резко отвернулась и даже издала несколько низких гнусавых звуков в восточном стиле.

– Ну-ка, пошевелите ногой в щиколотке! – потребовал душевный Базлов. – Не больно? Идти сможете?

– Угу. Рахмат, – поблагодарила Вика чужим загробным голосом и поспешно, не оглядываясь, потрусила к крыльцу “Спортсервиса”. Она была уверена, что Базлов все еще стоит на месте, смотрит ей вслед и своими неповоротливыми спортивными мозгами соображает, что это за странная поздняя посетительница припустила к его родной фирме на всех парах.

Вика добралась до крыльца, тяжело дыша от волнения и от бега вприпрыжку. Она с трудом сдвинула пудовую входную дверь и наполовину уже протиснулась в вестибюль, когда увидела Пашку. Пашка несся легким стремительным шагом прямо на нее. От изумления она застряла в дверях. Несомненно, это был ее несчастный, изнуренный неведомой угрозой муж – но в то же время как бы и не он. Никаких мешков под глазами и страдальческих складок на переносице у него сейчас не было. Гладкое, молодое, лучезарное лицо сияло улыбкой, на щеках рдел неровный румянец возбуждения. Из глаз снопами била бешенная радость. В руках у Пашки был пластиковый пакет из универсама “Угостись!”, в котором оттопыривались тугие свертки с продуктами и побулькивала какая-то бутылка. Вика так была поражена зрелищем неистового Пашкиного счастья, что не поверила своим глазам. Она решила, что это темные очки соврали, столкнула их движением ноздрей ниже переносицы и поглядела поверх стекол. Увидела он ту же немыслимую картину, только много ярче и разительней. Теперь Пашка легко мог бы ее узнать по медовым глазам. Но не узнал. Он даже на нее не посмотрел. Он подбежал к дверям, нетерпеливо выдернул из них Вику, легко и галантно отшвырнул ее в сторону. Уже с улицы донесся его веселый голос:

– Пардон, мадам!

Вика медленно моргала ему вслед.

– Пашка! Пашка! Да погоди же! Возьми мою куртку! – услышала Вика другой голос, женский и очень громкий. Она обернулась: кто-то бежал из тех же глубинных помещений “Спортсервиса”, откуда только что выскочил Пашка.

Так вот она какая! Лет около тридцати. Спортивного, но далеко не идеального сложения, в подробностях обрисованного тесными синими брючками и желтым свитерком. Блондинка! Да, несомненно, эта особа была халтурно обесцвечена месяца полтора назад в недорогой парикмахерской. Теперь ее собственные, неизвестно какие – да серые! – волосы гладко лежали у пробора, тогда как пережженные белокурые кончики торчали в разные стороны. Неизвестная в желтом свитере имела толстый тупенький носик, щипанные бровки и большой веселый рот. Такие нахальные, с сипотцой, как бы давящиеся смехом голоса принадлежат обычно, по Викиным наблюдениям, разухабистым гульливым бабенкам.

Блондинка пробежала мимо Вики, задев ее вульгарнейшей лимонной курткой. Курткой блондинка помахала, как флагом, и выпорхнула на улицу. Вика бросилась к окну. Она увидела скудную освещенную стоянку, знакомый “Сааб” и блондинку, ловко в него нырнувшую. Пашка уже сидел за рулем. В темноте салона сияла его белозубая улыбка. Вика увидела, как Пашкина знакомая рука обхватила и прижала к себе чужой желтый свитер, потом дверца захлопнулась, и мир померк. Кроме сумерек и темных дурацких очков, замутили его мигом подступившие, привычные слезы, которые одна за другой поползли по щекам. Сегодняшние слезы были такие жгучие, будто в них намешали перцу. Не помня себя, Вика выскочила на крыльцо, но “Сааб” уже уплывал к Благовещенскому проспекту. Вика быстро перебежала улицу и кинулась к первой попавшейся машине (это была солидная “Волга”):

– Ради Бога, подвезите!

– Я тещу жду, – ответили из “Волги”. Тогда Вика выскочила на дорогу и, размахивая руками и сумкой, остановила другую машину.

– Куда едем? – властно бросил из оконной щели густой голос, принадлежавший лицу, даже в темноте поражавшему своей толщиной.

– Вон за той машиной! За серой! Скорее! – запрыгала Вика, пытаясь отпереть дверцу.

– Куда едем, я спрашиваю? В Слузгино не поеду. И в Березки тоже. В центр или в аэропорт – пожалуйста, – невозмутимо дудел голос толстого лица.

– Я заплачу! Поедем! – в отчаянии крикнула Вика и потрясла перед окном сумкой.

– Ну, ладно, – пропыхтел голос. Толстая фигура промялась внутри солона, медленно развернулась и протянула толстую руку к кнопке двери. – Какая машина-то?

Вика затравленно оглянулась на Благовещенский проспект. Там давно уже не было видно никакого “Сааба”, а катили совсем другие, чужие машины.

– Никакая не машина, – огрызнулась Вика и отвернулась. Толстое лицо бросило Вике снизу вверх несколько фраз вроде тех, какие изрыгал разбуженный Кушнир, когда Вика спросила его про морг. Вика даже не посмотрела в его сторону. Соль и перец ее слез и ее обиды были куда горше любой брани. Постояв немного на сыром ветру и наглотавшись слез, она снова побрела к “Спортсервису”. Она чувствовала, что ее кавказская маскировка совсем расползлась. Появляться в таком виде в освещенных местах не стоит. Перед пудовой дверью она сдернула с себя парик и сняла очки. Облизала, размазала языком бордовые губы. Усы… А черт с ними!

– О! Вика! – удивился Витька Борунин, с которым она столкнулась в дверях. – А Пашка домой уехал. Ой, что это с тобой?

– Споткнулась тут недалеко от вас, упала. Грязь кругом непролазная! Вот решила зайти и немножко привести себя в порядок.

– Да, видок у тебя! Помощь нужна?

– Ничего, я сама справлюсь. Умоюсь только.

Вика проследовала в туалет, смыла усы и брови и надела шапочку. В эту минуту в туалет ввалилась уборщица с ведром и шваброй. Вика поздоровалась, потому что знала Вику в лицо. Уборщицы в “Спортсервисе” ничуть не походили на подтянутых, в черно-серебристой униформе вострушек из “Грунда”. Здесь предпочитали традиционный стиль – сатиновый халат, уважаемый возраст, древнейшие орудия труда.

Уборщица вразвалку проплыла мимо Вики, уткнувшейся в зеркало, и стала греметь со стороны кабинок ведром и проклятиями в адрес побывавших там дам. Вика хотела было уйти, но одна внезапная мысль заставила ее вернуться и, откашлявшись, произнести:

11
{"b":"270338","o":1}