-Биты мы себе быстро выбрали. Санек взял себе даже две, самых тяжелых, и сразу же испробовал их на манекенах. Он явно жаждал опробовать их на зараженных людях. Ещё пять легеньких бит мы отложили для девчонок. И сразу же отправились к оружейному отделу, попытать удачу. Но чудес не бывает. Только в играх герои в первые же моменты зомби-апокалипсиса находят оружие. Железные двери вожделенной каморки были надежно заперты. Однако рядом был большой стеклянный стеллаж, на котором выкладывались ножи, приклады, оптика и прочая сопутствующая хрень для охоты и другого разрушительного досуга. И вот только мы к ней подходим, освещая себе путь телефонами, Серега на весь отдел орет: «Твою мать!». Я оборачиваюсь к нему, а он как ребенок в кондитерском магазине, лицом к стеклу прилип и на ножи любуется. Внизу, на пластиковой подставке в ряд были выложены три здоровых кукри – таких ножей с гнутым лезвием. Я его спрашиваю: «Нахрена оно тебе? Сам сказал, что зомби нужно на расстоянии держать. Тем более сейчас если тачку найдем, выберемся, а цивилизованном мире с таким по улицам разгуливать нельзя. Особенно с добытым незаконным путем». Он говорит: «Пофиг. Всю жизнь о таких мечтал. Хоть пару часов с ними похожу». Он, мол, в какой-то книжке о них прочитал, а потом ещё в игре видел. Ну что поделать? В мире, полном зомби, своим желаниям нужно потакать. Серега берет бейсбольную биту, разбивает стекло, и как бесценный артефакт, с благоговейной улыбкой вынимает ножи. Жировать он не стал. Выбрал два посимпатичнее, достал ножны, которые лежали там же, у подставки, и стоит их к ремню прилаживает. Тут Данила подозвал. Чуть подальше вдоль стеллажа выкладывались рогатки и снаряды для них. И в самом низу лежал маленький арбалет с болтами. Я не знаю, на кого охотятся из такого арбалета – он в длину не больше сорока сантиметров. Может на мышей? Но, какое - ни какое, а оружие дальнего боя. Санек его тоже заприметил, и, судя по его решительным действием, уже присвоил себе. Он грубо отодвигает Данилу от стеллажа, одну биту просто отбрасывает в сторону, а второй разбивает стекло. Затем достает арбалет с упаковкой болтов и неуклюже, покачиваясь на месте и матерясь, пытается всё этозарядить. Я думал, сколько же надо было выпить пива, чтобы довести такую тушу до подобного состояния. Данила нормально держится, хотя пили они вместе. Мы тогда ни слова ему не сказали – на драку нарываться не хотелось. Хотя опасения внезапно получить болт в ногу были. Я тогда ещё не понимал, что Санек был непросто пьян…
Юлия Наумова (до инцидента – студентка, одногрупница Сергея)
-Ребята повели себя как настоящие джентльмены, так что мы с девчонками смогли спокойно переодеться. То есть не совсем спокойно, конечно. Приходилось озираться по сторонам, опасаясь зараженных. Но мы даже выбирали фасон и цвет, примеряя всё, что бросалось в глаза. Как маленькие девочки крутились у большого напольного зеркала в тусклом свете фонарика, который я взяла у Вити. – На лице Юлии появляется сентиментальная улыбка, так похожая на улыбку Виктора.
-Весь отдел был наш. Мы брали всё, что хотели, и нашим оправданием было выживание и бесконтрольный хаос, уничтоживший остатки законности. Такое маленькое счастье – возможность обладать всем сразу, хотя в этом уже нет никакого смысла. Мы смеялись и радовались. Сначала нас объединила общая беда, а потом общая радость, пусть и такая нелепая. Девочки становились для меня такими родными и близкими, что мне хотелось обнять каждую. Даже Ульяна, которая из-за своего высокомерия всегда держалась обособленно, оказалось такой милой и веселой, что я не могла понять, почему раньше мы не общались. От былых страхов остались лишь воспоминания. Мы жили только нынешним моментом и надеждой на лёгкое спасение, как описал его Сережа. – Она, всё ещё улыбаясь, тяжело вздыхает, и поднимает взгляд на небо, от чего её большие карие глаза начинают блестеть в солнечном свете. – Тяжело обо всём этом говорить, зная, что этих людей уже нет в живых. Те минуты нелепого детского счастья были затишьем перед бурей. Передышка, подаренная судьбой, чтобы мы не сразу сломались от предстоящих ужасов, и она имела возможность поиграть с нами как можно дольше…
Виктор Суриков (до инцидента – студент, одногрупник Сергея Нестерова)
-Наконец подошли девчонки. Они выглядели довольно нелепо – спортивные штаны и кроссовки, под расфуфыренными гламурными куртками. Да ещё и сумочки через плечо. Некоторые хоть додумались всё самое ценное вытащить, и ещё в кафешке их оставить. Серега ухохатываясь сказал, что теперь они похожи на королев сельских дискотек. А Танька ответила, что мы, бухие и в крови, похожи на их королей. Мы все рассмеялись. Было в этом всём некое духовное единение, которое мы никогда прежде не испытывали, пока не оказались скованы одними кандалами. Блин, все-таки у меня были замечательные одногрупники… – Виктору так же тяжело дается это воспоминание. Он качает головой, перебирая браслеты на левой руке.
-Данила раздал девчонкам бейсбольные биты, но судя по тому, как они их взяли, стало ясно, что пользы будет немного. Саня, конечно, похвастался своим арбалетом. И вот, оглядев в последний раз спорт-отдел, который мы за короткое время своего пребывания превратили невесть во что, мы двинулись к выходу на поиски машины, уже совершенно не опасаясь того, что могло ждать нас на улице. Наш дух был приподнят, а оружие в руках и демонстрация уязвимости зараженных вселяла надежду на собственную невредимость…
Кристина Кортнева (до инцидента – студентка, во время инцидента – девушка Сергея Нестерова)
-Он не был каменным, как его все представляют. Наоборот, он был очень чувствительным и ранимым, особенно поначалу. Убивая своего первого зараженного, он чувствовал только опьяняющий ужас. – Кристина вновь теребит рукава своей рубашки. – Безумная паника, которая заставляла безостановочно наносить удар за ударом. Но когда всё закончилось, страх, словно пелена, спал, и наступила удовлетворенность. Спокойная гордость за безукоризненно выполненную работу. Это напугало его, но лишь поначалу. Потом он начал этим наслаждаться. А когда он со своим стадом забрался в магазин и они принялись там развлекаться, его и вовсе переполнила эйфория. Он чувствовал, что меняется, сходит с ума. Но продолжал радоваться, пытаясь забыться в этой радости от волнения за родителей, от рек крови, застывших в глазах, и угрызений совести. Именно тогда он и стал понимать, что ему нравится этот мир. Как алкоголик находит в алкоголе спасение от проблем, порожденных этим же алкоголем, так и он выжимал из мира ужаса и анархии всё, что могло его спасти. В его голове лишь на миг возникла мысль, что неплохо было бы здесь остаться, но он просто отмел её, как секундный бред…
Виктор Суриков (до инцидента – студент, одногрупник Сергея Нестерова)
-В конце спорт-отдела был второй выход. Он проходил через ряды небольших стеклянных павильончиков, где продавали в основном женскую одежду. Через этот проход можно было попасть на лестницу, расположенную в пристройке «Коралла». – Виктор приподнимает брови и с ухмылкой качает головой. – Не могу объяснить понятнее. Я уже говорил, что со всеми постройками и перепланировками «Коралл» превратился в лабиринт минотавра. Об этом проходе из нас всех знал только Данила, так что я просто шел в темноте туда, куда меня вели. Мы разбили две витрины, пройдя через какой-то гламурный магазинчик по диагонали, и вышли в пристройку, сплошь состоящую из окон. Солнечный свет больно резанул глаза, но когда мы немного привыкли, все поубрали телефоны и первым делом подбежали к окну, посмотреть на происходящее снаружи. С высоты третьего этажа нам открывалась почти вся улица. Людей не было совсем. Небольшая стоянка у «Коралла», которая обычно была забита машинами, опустела. На асфальте кое-где виднелись темно-бордовые пятна крови. И повсюду были зомбаки. Не толпа, конечно, но примерно в таком количестве, в котором, люди обычно оккупируют торговый центр в пятницу вечером. Покачиваясь, зомбаки бесцельно бродили по пустым тротуарам, между столкнувшихся, или перегородивших дорогу редких машин. Светофоры на перекрестке уже мигали лишь желтым – управлять ими, видимо, было уже некому. Рухнувший мир, освещаемый полуденным осенним солнцем. И мы, останки некогда великого человечества, стояли и смотрели на руины своего величия, падшего всего за несколько часов под натиском микроба. Это зрелище отбивало всю самоуверенность и лишь усиливало желание выбраться.
