Так постепенно возникали объективные факторы, толкавшие Англию к отказу от ее вековой обособленности и постепенному сближению с европейским континентом. Вряд ли следует удивляться, что группа Ротшильдов, представленная как в Париже, так и в Лондоне, стала активным проводником, пионером этого сближения, надеясь извлечь из него немалые выгоды.
Символом трогательного семейного примирения лондонских и парижских родичей явился прежде всего проект грандиозного тоннеля под Ла-Маншем, который должен связать Англию с континентальной Западной Европой прямой железнодорожной и шоссейной магистралью. По утверждению хорошо информированного американского журнала «Тайм», главными авторами этого проекта явились владельцы банка «Ротшильд фрер». 6 февраля 1964 года соглашение о строительстве тоннеля было подписано официальными представителями французского и британского правительств.
Второй важной вехой, отметившей восстановление финансового моста между парижским и лондонским филиалами дома Ротшильдов, стал проект сооружения в течение семи лет в бывшей британской колонии Ньюфаундленд (ныне провинция Канады) огромной плотины на водопадах Гамильтон фоллз. Гидроэлектростанция мощностью в 6 миллионов киловатт должна послужить энергетической базой создания индустриального комплекса по освоению лесных и минеральных богатств этого сурового края — деревообрабатывающей, горнодобывающей промышленности на площади около 53 тысяч квадратных миль. Главенствующую роль в этом предприятии играет одна из основных компаний британских Ротшильдов — «Бритиш Ньюфаундленд корпорейшн», где участвуют также их французские родственники. Консорциум, созданный для финансирования этого «великого имперского замысла» (как назвал его престарелый Уинстон Черчилль), уже располагает солидным капиталом порядка 1 миллиарда долларов.
Наконец, третий, важнейший проект, который должен был цементировать воссоединение ротшильдовского семейства по обе стороны Ла-Манша, предполагал прямое сращивание двух главных горнопромышленных компаний парижской и лондонской ветвей — «Пеньяройя» и «Рио Тинто». В конце 1964 года руководство «Сосьетэ миньер э металлюржик де Пеньяройя» («Горно-металлургическое акционерное общество Пеньяройя»), президентом и генеральным директором которого являлся барон Ги де Ротшильд, решило приступить к крупной внутренней реорганизации. Имелось в виду, в частности, значительно увеличить основной капитал компании — со 108 миллиардов до 160 миллиардов франков — за счет взносов других акционерных обществ, близких к ней по профилю и находившихся в сфере влияния ротшильдовской группы,— «Гами-шон Каретт и К0», «Арто», «Ля сельв» (производство различных видов продукции из свинца и его окисей), атомного треста «Сосьетэ франсэз д’юраниум», а также «Компани дю шмен де фер дю Нор» и «Сосьетэ финансьер де жеранс э де партисипасьон».
Это, в свою очередь, должно было создать возможность для обмена пакетами акций между «Пеньяройя» и британской компанией «Рио Тинто цинк лимитед»: последняя предоставляла «Пеньяройя» 764 850 своих акций в обмен на некоторое число ее акций (из расчета 4 акции «Пеньяройя» за 15 акций «Рио Тинто»). Этот солидный пакет делал парижских Ротшильдов крупнейшими акционерами «Рио Тинто», чьи ценные бумаги составили бы в случае успеха операции 10% общего портфеля «Пеньяройя».
Операцию облегчал тот факт, что обе компании были связаны личной унией: президент и генеральный директор компании «Пеньяройя» Ги де Ротшильд являлся одновременно членом административного совета «Рио Тинто», где заседал также его давнишний ближайший сотрудник Рене Мейер. Кроме того, обе компании давно имели также картельные связи в форме обмена патентами на особый метод обработки руд цветных металлов, содержащих одновременно свинец и цинк. В случае успеха новых мероприятий по сращиванию «Пеньяройя» с «Рио Тинто» в мире появлялась новая крупнейшая монополия, объединявшая контроль над ресурсами этих металлов в странах Средиземноморского бассейна (Франция, Италия, Испания, Греция, Алжир, Марокко, Тунис) и в бывших британских владениях в Восточной и Юго-Восточной Африке.
Не исключено, что данный проект был в какой-то мере связан и с политическими акциями колонизаторов в Центральной Африке в 1960—1962 годах, когда англо-франко-бельгийские империалисты поддержали сепаратистские поползновения Чомбе в Катанге: группа Ротшильдов через бельгийский банк «Ламбер» издавна участвовала в операциях бельгийского горнорудного треста «Юнион миньер», окопавшегося в Катанге.
Однако все эти широковещательные планы оказались под угрозой полного провала в результате очередного взрыва империалистических противоречий.
Влиятельные круги британских монополий, кровно заинтересованные в продолжении активной эксплуатации богатств бывшей колониальной империи и тесно связанные с американским капиталом, стремились сохранить эти связи и источники дохода и после предполагавшегося вступления Англии в западноевропейский «Общий рынок». Под их нажимом Гарольд Макмиллан, являвшийся в конце 1962 года премьер-министром Англии, попытался выторговать у генерала де Голля ряд существенных уступок, которые дали бы возможность британскому монополистическому капиталу избежать слома предпочтительного режима торговли с бывшими колониями и доминионами. Макмиллан отказался от объединения английского и французского ядерных арсеналов в европейскую «ударную силу», согласившись в то же время на подчинение британского ядерного оружия контролю США под ширмой так называемых «многосторонних ядерных сил» НАТО.
В ответ французский президент, выступив на пресс-конференции 14 января 1963 года, заявил о категорическом отказе допустить Англию в «Общий рынок», где она играла бы роль троянского коня США. В основе этого маневра лежали определенные политико-стратегические амбиции французского империализма, стремившегося к господствующей роли в «Общем рынке» и повышению своего удельного веса в НАТО. Однако вместе с тем провал переговоров о вступлении Англии в Европейское экономическое сообщество отражал также столкновение интересов отдельных английских и французских монополий, сказавшееся и внутри группы Ротшильдов.
Не следует забывать, что парижские Ротшильды, бывший директор банка которых занял место премьер-министра Франции, сделали решающую ставку на французскую я дерную «ударную силу», которую американский план «многосторонних ядерных сил» ставил под угрозу. Не случайно в ходе последней реорганизации компании «Пеньяройя» центр тяжести ее явно переместился от свинца и цинка к урану: вследствие передачи компании 4460 акций общества «Компани франсэз де миньер д’юраниум» ее доля в акционерном капитале этого уранового треста повысилась до 29%. В таких условиях возможные выгоды от вступления Англии в «Общий рынок» со всеми их политическими последствиями перестали уравновешивать в глазах парижских Ротшильдов несомненные убытки.
Одним из косвенных последствий такого поворота событий оказался крах проекта сращивания «Пеньяройя» и «Рио Тинто». Ги де Ротшильд в своем выступлении на чрезвычайном заседании акционеров «Пеньяройя» 1 декабря 1964 года предложил отказаться от запланированной сделки, что и было решено. Реализация проектов тоннеля под Ла-Маншем и строительство электростанции в Ньюфаундленде также несколько застопорились.
Этот эпизод наглядно показывает, что группа Ротшильдов до сих пор представляет собой весьма крупную и влиятельную силу на международной арене, от позиции которой в известной мере (хотя, разумеется, далеко не так, как в середине прошлого столетия) зависит ход событий. Но международный характер группы, дающий ей крупные козыри, в свою очередь делает ее особо чувствительной к резким колебаниям политической обстановки в лагере империализма на современном этапе, постоянно вынуждая Ротшильдов к сложным, запутанным и противоречивым маневрам.
В настоящее время, как и сто лет назад, одним из наиболее существенных козырей ротшильдовского семейства остаются необычайно широкие и разветвленные международные связи. В последние годы особенно усилились связи Ротшильдов с иностранным капиталом. Бастионом Ротшильдов по-прежнему служит, в частности, бельгийский банк «Ламбер э компани», один из владельцев которого в 1882 году породнился с французской ветвью, женившись на внучке ее основателя Джеймса. Группа Ламберов контролирует огромные колониальные интересы бельгийского и международного капитала в Конго, Восточной и Южной Африке, а также ряд чрезвычайно важных компаний, связанных с развитием «европейской интеграции» «Общего рынка». Другие старые партнеры Ротшильдов — могущественная международная банковская группа Лазар, имеющая филиалы во Франции («Лазар фрер»), в США («Лазар бразерс») и Англии (также «Лазар бразерс»).
