— Нет, нет. Никакого насилия… Но с другой стороны в горах ведь так опасно? А если она упадет со скалы? Или решит с горя броситься в горную реку?
— Тогда мы даже её головы не сможем привезти…
— Да, это не годится… голова нужна.
— А я утверждаю, что это не курица!!
— Ты хочешь сказать, что я, потомственный барон в двенадцатом колене, лжец? Вы слышали, господа, эта скотина назвала меня лжецом!!
— Успокойтесь, господа… да отберите же у него кинжал, он может кого-нибудь поранить…
И тут граф Отьен, совершенно для себя неожиданно, упал лицом прямо в блюдо.
— Граф! Граф!!! Ваша светлость! Проснитесь! Вставайте же…
— А… что… чего ты орёшь?! М-м-м…
Граф Отьен прикрыл слипающиеся глаза ладонью. Что случилось? Почему свет такой яркий? Отчего этот оруженосец так кричит?
— Они атакуют, ваша светлость!
— Кто?
— Принц Дидерик…
— Что ты несёшь? Это же самоубийство… Где виконт?
— Он уже выехал со своими людьми навстречу… Вставайте же граф!
— Выехал? Один? Идиот. Его же разобьют… Почему ты меня не разбудил?!!
— Я пытаюсь, ваша светлость…
Нет, определённо не стоило вчера так много пить… Надо собраться. Неужели этот мальчишка Дидерик не мог выбрать другого времени, чтобы напасть?
Граф попытался встать на ноги.
— Коня мне! Копьё мне! А… Уже? Что ты мне даёшь? Что это такое?
— Подштанники, ваша светлость…
Джина снова закусила губу. Утренний ветер забирался под меховую накидку и студил руки. Она нервно прошлась взад-вперёд, щурясь от яркого солнца. Эниго сидел на пеньке и хмуро кутался в плащ. Как всегда беззаботный Ансельм устроился рядом и как всегда точил свой обожаемый меч. Довольная улыбка горца казалась Джине совершенно неуместной и раздражала.
Может не стоило всего этого затевать? В конце концов, она ведь сама всё устроила. Дидерик не так уж и рвался в принцы… Жили бы сейчас где-нибудь в глухой лесной усадьбе и всё было бы спокойно. Она поглубже спрятала лицо в мех накидки, чтобы никто не мог его разглядеть.
Это должно было произойти. Нельзя же постоянно убегать… Но ей казалось… Ей казалось, что всё может обойтись как-то… ну без участия Дидерика. Он же принц. Он не обязан вести их в атаку сам!
Джина сделала очередной поворот на каблуках, и вздохнула. В том-то и дело, что обязан. И если с ним что-то случится, то это она будет во всём виновата!
Дидерик ещё раз подбросил в руке копьё. Лёгкое. И не слишком длинное. На южной границе он успел к таким привыкнуть. Он посмотрел на стоявших рядом. В исторических трагедиях как раз в подобные моменты и надлежит произносить вдохновляющие речи и драматические монологи. Но ничего вдохновляющего и драматичного в голову не приходило. Да и вообще было как-то не до речей и монологов. И он сказал только:
— Ну, пора…
Их было мало. Очень мало. Редкая цепь всадников, отбрасывавших перед собой на траву длинные острые тени. Практически никаких шансов. Только погибнуть в бою, вместо того, чтобы быть загнанными в угол как лисы.
Дидерик опустил забрало, металл лязгнул, хорошо выученный конь медленной ленивой рысцой тронулся с места. Вслед за ним вниз по длинному отлогому склону двинулся и весь строй. Обвисшее имперское знамя вяло развернулось в набегающем воздухе.
Джина остановила свою ходьбу и раздражённо посмотрела на Ансельма.
— Тебе не кажется, что он уже достаточно острый.
Горец придирчиво осмотрел лезвие.
— Почти. Но надо ещё малёк доправить…
Она скрипнула зубами. Непробиваемость оставленного ей мужем телохранителя была фантастической. Понимать намёки он был решительно не способен.
— Пожалуйста, не точи его больше.
— Но он же ещё…
— Просто не точи!
Ансельм посмотрел на неё с удивлением. Но оселок убрал, а меч положил на колени.
— Но вот если враги сюда придут, а он у меня недостаточно острый… — осуждающе добавил он.
— М-м-м…
Джина наморщилась. Ей жутко хотелось завыть.
— Он победит, госпожа… — вздохнул Эниго и выразительно посмотрел на горца.
— Лучше бы, конечно, ему взять меня с собой, — продолжая ничего не замечать, произнёс Ансельм, — но коль он сказал вас охранять, то я и буду это делать. Но у меня должен быть острый меч…
— Он острый! — голос Джины задрожал, — этим проклятым мечом уже бриться можно… ещё немного и ты его совсем до рукояти сточишь!
Она отвернулась и замолчала, чувствуя, как встаёт в горле ком и влажнеют ресницы.
Дидерик ощутил, что беспокойство уходит. Мир упрощается и сжимается до видимого сквозь прорезь забрала узкого коридора. И всё быстрее прокручивается под копытами травянистый ковёр, а в теле словно появляется какая-то лёгкость и пустота. Он наклонил копьё и пришпорил коня. Полёт равнины навстречу ещё больше ускорился, в ушах едва слышно зашелестел ветер, и остальная вселенная исчезла.
Перед ним замелькали чужие всадники. Конь послушно выносил его навстречу. Мир заскользил в плавно ускоряющемся темпе. Сверкнул наконечник вражеского копья, вселенная содрогнулась от удара, щит скрипнул и попытался сорваться с руки. Зажатое в другой копьё налилось тяжестью и пошло куда-то вниз и влево. А потом тяжесть сорвалась, и ярко красный наконечник по инерции взлетел, описывая широкую дугу. Что-то глухо упало в траву, и набегавшая вселенная унесла его далеко назад.
Через края лежавшего перед ним коридора выскакивали отдельные фигуры — мечущиеся всадники, пытающиеся закрыться щитами пешие люди, кони с пустыми сёдлами… И всё это плавно и быстро летело ему навстречу, иногда медленно разворачиваясь, словно решив продемонстрировать новый ракурс. Вот промелькнула группка растерянных пехотинцев. Арбалетчик опрокинулся и проехал по траве, зацепленный его копьём, остальные метнулись в стороны и исчезли за пределами сжавшейся вселенной Дидерика.
Он стряхнул убитого с копья и вылетел прямо на полосатый суконный шатёр. Какой-то здоровый парень в ночной рубашке и шлеме, вставив ногу в стремя, пытался вскочить на мечущуюся лошадь. Он смотрел на Дидерика и в его широко открытых глазах читался глубокий звериный ужас. Мир на мгновение замедлился, а потом человек вскочил в седло и метнулся в сторону, а на Дидерика вылетел другой всадник. Копьё в руке вздрогнуло, зажив собственной жизнью, и пытаясь вырваться из пальцев. Его наконечник отколол кусок вражеского щита, конь противника боком ушёл в сторону, запутался в верёвках шатра и с пронзительным ржанием повалился, сминая тканевый конус и сбросив наездника. И тут же неминуемое движение вселенной унесло их назад.
А потом всё кончилось. Мир расправился обратно и навалился на Дидерика всей своей тяжестью. Странная лёгкость ушла, и тело налилось прежней массой. Он ощутил, как ноют мышцы, и катятся по спине под доспехами струйки пота. Копьё и щит отяжелели, пригибая к земле, а конь перешёл на шаг, тяжело дыша и нервно дёргая ухом.
Принц огляделся. Мимо бежали люди. Они делали это сосредоточенно и погрузившись в себя, не обращая на медленно ехавшего Дидерика никакого внимания. Это был тот особый вариант бега, который руководится не понятием "куда", а чётким осознанием "откуда". Бегущим людям, в общем-то, было глубоко наплевать, в какое место они сейчас направлялись, главное, чтобы это место было как можно дальше…
Конь остановился. Дидерик опустил копьё, уткнув наконечник в траву. Рассудок постепенно возвращал себе контроль над телом и в голову медленно, но верно проникала мысль.
— "Я ворвался в лагерь врага. И он бежит… лагерь врага… бежит… Враг бежит. Бежит? Бежит!!"
Он резко поднял голову и ещё раз огляделся. Мимо прокатывалась редкая цепь всадников. Дидерик узнал одного из своих рыцарей. Оставшись без копья, тот достал меч и теперь методично, со спортивным интересом, рубил убегающую пехоту — конь шёл зигзагом, нагоняя то одного, то другого, всадник приподнимался в стременах и резким взмахом добивал жертву.
