— А жареного мяса у вас случайно нет? Я готова съесть любое. Даже если оно будет зажарено без чеснока и базилика.

— Вы появились несколько… м-м-м… неожиданно, — пробормотал Родгар, — честно говоря, мы ожидали немного другого…

— Совсем другого, — резко добавила волшебница.

— А куда мне было деваться, — оправдывающимся жестом всплеснула руками Смиона, — как ещё юная дева может…

Она сделала паузу и слегка покраснела.

— …ну, хорошо, не совсем дева и может быть не самая юная, но что это, в конце концов, меняет?

— Мы внимательно слушаем, — заметил Родгар.

— Так вот. Как я ещё могла спокойно путешествовать в этой глухой местности? Я была вынуждена прибегнуть к небольшому лукавству. У меня просто не оставалась другого выхода. Странствующих праведниц никто не побеспокоит в дороге…

Взгляды её собеседников переместились в сторону продолжавших ютиться в уголке прочих отшельниц.

— Я всё улажу, — тут же пообещала Смиона.

Симахтаб вздрогнула. Перед её мысленным взором пронеслись воспоминания о посещении замка Казурро — уютный садик и увлечённые лекции садовницы о растительных ядах и их применении в разных целях…

— Ты же не будешь… они невинные люди…

— О чём это вы? — удивилась Смиона.

— Ты ведь алхимик? — уточнила волшебница.

— Да. И не побоюсь этого слова один из лучших в Южных землях — подбоченилась Смиона, — а с этой стороны гор, пожалуй, одна только Пеппи Криворучка из тех, кого лично я знаю…

— Надеюсь, ты не собираешься? — нахмурилась Симахтаб, — прибегнуть для улаживания к алхимии?

— Нет, конечно, а зачем для этого алхимия?

— Низачем, проехали и забыли… — помотала головой волшебница.

— Я вообще-то собиралась убедить их в том, что останусь здесь на пару дней для вашего просвещения. А как ты хотела применить алхимию?

— Никак, — огрызнулась Симахтаб, — забудем об этом. Ладно?

Над Кричными горами занимался рассвет. Спавший на сеновале Укен с воплем подскочил и ударился головой о нависавшую над головой балку.

Он несколько секунд испуганно озирался, потом обратил внимание на дремавшего невдалеке Кралога. Тот молчал, но Укен был уверен, что из-под надвинутого на лицо даже ночью капюшона на него смотрят внимательные прищуренные глаза.

— Мне привиделся грандмастер Скимн, — пояснил он.

Кралог ничего не ответил.

— Он на меня кричал, — добавил Укен и слегка вздрогнул.

Ответа снова не последовало.

— Ты бы тоже испугался, если бы он на тебя кричал во сне… наверное… мне кажется…

Тот продолжал молчать.

Укен протёр лоб краешком плаща.

— Ты же не обиделся, что тебя вчера послали заниматься лошадьми? А?

По-прежнему было тихо.

— Я же не виноват… Родгар сам так решил… я не хотел… я люблю убирать навоз… ну не люблю, конечно, но совершенно не имею ничего против…

Он снова отёр испарину.

— Всё нормально, — донеслось из-под капюшона, — я не в обиде.

— Правда?

Укен выдохнул.

— Пожалуй, выйду на улицу. Что-то здесь душновато…

Он сполз с кучи сена и побрёл наружу. Комнат в трактире было мало — горняки ночевали по домам, а приезжавшие по делам купцы — в гильдейском доме. Четверо посетителей одновременно, да ещё и группа отшельниц — это был совершенно немыслимый успех для местного гостиничного бизнеса. Поэтому части гостей пришлось ограничиться сеновалом…

Перед мысленным взором Укена снова возник угрюмый лик грандмастера Скимна.

— Ты неудачник! — прогремел тот, — трусливый и ленивый неудачник. Не справился. Сбежал. Да ещё и книгу спёр… Ты на всю жизнь останешься неудачником. Даже когда тебя поймают и заклеймят, то слово "вор" на лбу обязательно выжгут с ошибкой!

Укен как ошпаренный вылетел из дверей и чуть не сбил с ног задумчиво стоявшую у входа Симахтаб.

— Ваша честь… милость… мудрость… извините, — пролепетал он.

— Ничего, — вкрадчивым тоном ответила волшебница, пристально глядя на Укена.

Тот попятился. Волшебница подошла ближе.

— Э-э-э… госпожа? — не слишком уверенно пробормотал он.

Та сделала ещё шаг. Укен снова отступил и упёрся спиной в забор. Он был слишком хорошо наслышан о странностях волшебниц, чтобы оставаться спокойным. Обладательницы магического дара, как правило, не отличались дружелюбным и спокойным характером. Больше того, в основном это были, прямо скажем, вздорные особы с самыми неожиданными фантазиями… А Укену очень не хотелось окончить жизнь в шкуре какого-нибудь осла или ещё чего похуже.

— Какое тёплое утро, госпожа, — пробормотал он, обливаясь потом и стараясь продавиться в щели между досками забора.

— По-моему как раз холодное, — заметила волшебница и поправила шаль.

— "День не задался", — подумал Укен, — "сначала грандмастер приснился, теперь это".

— Ты знаешь, — неуверенно пробормотала Симахтаб, — я вот тут… м-м-м… как раз думала о тебе.

Укену показалось, что он уже понемногу начинает шевелить ушами…

— Я смотрела твои рисунки… ну те… наброски для маски Родгара, — продолжила она.

— "В конце концов, овёс и ячмень, — не самый плохой вариант… Что? Причём здесь мои рисунки?"

— У тебя так здорово получился Родгар. Ну прямо как живой.

Волшебница потупилась и начала ковырять дворовую глину носком сапожка.

— Д-да нет… это просто быстрые наброски, так почеркушки… — пролепетал Укен.

— И я вот тут подумала…

Он неожиданно осознал, что волшебница густо заливается румянцем. Сейчас она вдруг стала похожа на простую девушку, рыжую, курносую и весьма смущённую.

— …а ты не мог бы нарисовать мой портрет?!

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Э-э-э… м-м-м… о-о-о, — на большее его красноречия не хватило.

— Нет-нет, конечно это не те портреты, которые рисуют художники Южных земель. Все эти куртизанки в образе юной Стеммы, выходящей из морских волн одетой в одну только раковину… Я, конечно же, не имела в виду ничего подобного!

Густая краснота окончательно заполонила лицо волшебницы и понемногу распространялась на уши и шею.

— Я имела в виду просто… ну обычный портрет. Всё совершенно прилично. Никаких там костюмов из маленького дубового листика, стоящих по колено в воде купальщиц и всего такого.

— В-вы хотите портрет в стиле реализма?

— А это прилично? — уточнила волшебница.

— Ну… в общем, да.

— В одежде?

— Обязательно. Можно в анфас…

— Нет. Лучше в одежде.

— Да, да, конечно. Но вы будете должны немного попозировать…

Глаза волшебницы полыхнули.

— Что ты себе позволяешь?! Чтобы я зировала с каким-то проходимцем! Да ещё и п-п… Да я ж тебя в…

— Я имел в виду, что вы могли бы посидеть, пока я буду делать набросок — в полуобмороке забормотал Укен, которому мерещилось, что он уже начинает чувствовать отрастающие хвост и копыта.

— Ах, в этом смысле, — волшебница немного смутилась, — а я-то подумала… Хорошо, как-нибудь я могу немного посидеть спокойно. Но не очень долго.

Как известно любому деревенскому жителю, столичные дороги усыпаны монетами. В отношении достоинства этих монет существуют определённые разногласия, каким-то таинственным образом связанные с размерами деревень и их удалённостью от городов. Увы, но никто пока так и не удосужился провести соответствующие исследования и записать статистику. Причина этого досадного упущения, скорее всего, кроется в том, что большинство потенциальных исследователей живёт как раз в столицах. И в силу этого прекрасно знает, чем именно усыпаны столичные улицы на самом деле…

Столица Империи ничем в этом отношении особо не выделялась. Основным, что можно было найти на её улицах, была грязь. В зависимости от сезона это могла быть "удушливая пыль" или "липкая жижа", а иногда "грязь со снегом". В общем, недостатка в разнообразии грязи столичные жители не испытывали. Это обстоятельство порождало у местных властей некоторые затруднения со сбором налогов на мощение улиц, но почти всегда градоначальникам всё-таки удавалось заверить горожан, что на самом деле, где-то там, внизу, эти самые мостовые определённо есть. Нужно только копнуть поглубже.