В заливе ветер усилился, паруса натянулись, крен увеличился, и лодка помчалась, вздымая носом внушительную волну. Яхта легла на правый бок, и Майкл для равновесия сел слева. Лоуренс всем телом навалился на румпель, выдерживая курс.

– Вот это жизнь, Майкл, а? – улыбнулся Лоуренс. – Лучше, чем прогулки в лесу. Сегодня, кроме нас, никто не вышел – вот дураки!

Майкл впервые слышал в голосе Лоуренса оттенок злорадства.

– Спустись в каюту и найди слева маленький шкафчик. Там есть бутылка хорошего виски. Только не свались по пути за борт.

Шатаясь из стороны в сторону, Майкл спустился в каюту, накрытую легким козырьком и заваленную чехлами от парусов и веревками. Он взял бутылку виски и вернулся назад, перешагнув по пути через спасательный пояс. Второго пояса он не заметил.

– Открой, – приказал Лоуренс, – и выпей глоток. Стюард, будь он неладен, забыл стаканы.

Налетел шквал.

– Ну и силища, – воскликнул Лоуренс, сражаясь с рулем. – Не пролей ни капли, моряк. Этой жидкости двенадцать лет.

Майкл поднес бутылку к губам и сделал глоток.

– Что, нравится? – спросил Лоуренс.

– В самый раз для такой погоды, – согласился Майкл, обтер горлышко и передал виски тестю.

Лоуренс приложился к бутылке, шумно перевел дух.

– Точно двадцать лет сбросил, – сказал он, возвращая бутылку. Майкл завернул крышку. – Не убирай далеко. Я думаю, мы еще не раз ее откроем.

Они немного помолчали, слушая, как трещит грот-мачта – казалось, будто рядом стреляют из пистолета.

– Майкл, – сказал Лоуренс уже другим тоном, – я давно хотел потолковать с тобой, но все не удавалось вытащить тебя из дома.

– О чем? – спросил Майкл, мгновенно собравшись.

– О тебе и Трейси.

Старик сделал глубокий вздох, словно желая запастись кислородом для серьезного разговора.

– Не очень-то вы ладите, правда?

– Нет, почему же.

– Давай еще выпьем, – предложил Лоуренс. – Эликсир искренности.

Они выпили.

– Ты мне нравишься, Майкл. Ты это знаешь.

– Да, знаю.

– Я люблю Трейси. Больше других дочерей. Она чудесная девочка.

– Да, чудесная.

– Вы оба разыгрываете спектакль перед стариками, – печально сказал Лоуренс. – Счастливая влюбленная пара, которая ведет роскошный нью-йоркский образ жизни. Только не так уж вы счастливы, и не очень-то радует вас эта жизнь.

– Да, – признался Майкл, – не очень.

– Вы держитесь друг с другом так, словно оба сделаны из хрусталя, и стоит совершить одно неловкое движение, вы рассыплетесь на тысячу осколков. Она теперь такая печальная, а ведь это не в ее характере.

– Я знаю.

– В чем же дело? У тебя кто-то есть?

– Нет.

Применительно к последнему году это было правдой.

– А у нее?

– Тоже, насколько мне известно.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь? – В голосе старика звучала мольба.

– Не думаю. Мы постараемся справиться своими силами.

– Ты полагаешь, вам это удастся?

– Не уверен, – сказал Майкл. – Она что-нибудь говорила вам или матери?

– Ни слова. – Лоуренс удрученно покачал головой. – Вечно с ней так. Делится только радостями, а горести носит в себе. Да и радостей давно нет. Душа дочери – белое пятно на карте. Давай выпьем.

Он сделал большой глоток. Майкл тоже отхлебнул виски и закрыл бутылку.

– Ты слишком часто бываешь в разъездах, Майкл, – сурово сказал Лоуренс.

– Последнее время нет.

– Только последнее.

Лоуренс тряхнул головой, его длинные мокрые волосы упали на лоб.

– А прежде?

– Наверное.

– Не наверное, – раздраженно поправил Лоуренс, – а точно.

– Дело не в этом. Не так все просто. – Он мог бы рассказать о соревнованиях по скоростному спуску, о том, как двое мужчин столкнулись в небе и погибли, как сам он, занимаясь серфингом, пару раз чуть не утонул, как едва не потерял рассудок, запутавшись в улочках Куинса. Но он не стал этого делать. Он не мог жаловаться на свою жену ее отцу, не мог признаться в том, что если бы они с Трейси знали друг друга немного лучше, свадьба не состоялась бы. Он только сказал: – Порой нам недостает взаимопонимания.

Он имел в виду свое отвращение к работе, неприятие городской жизни, их физическое отчуждение, длящееся месяцами, нежелание завести ребенка. Он не мог рассказать обо всем тестю, с которым только что пил виски, да еще в тот момент, когда старик из последних сил удерживал готовую вот-вот перевернуться лодку.

– Не знаю, утешит ли это вас, но я считаю, что во всем виноват сам.

– Через год после свадьбы, – сказал Лоуренс, – я собрался уходить от ее матери. Дело тоже было во мне. К счастью, выяснилось, что она беременна. Почему у вас нет детей?

– Об этом лучше спросить Трейси.

– Она мне тоже не скажет, – грустно возразил Лоуренс.

Налетел новый шквал, еще более сильный, чем предыдущий, лодка вздрогнула и поддела бушпритом гребень волны.

– Ветер крепчает, Майкл, – сказал Лоуренс. – Спрячь-ка лучше бутылку, пока ее не разбило, и спускай грот. Волна усиливается, так что не забывай старую мудрость – на Бога надейся, а сам не плошай.

– Хорошо.

– Раз уж идешь в каюту, – беспечным тоном сказал Лоуренс, – захвати-ка спасательные пояса. Похоже, шторма нам не миновать.

Майкл притащил из каюты спасательный пояс и положил его у ног Лоуренса.

– Там только один, – сказал он.

Лоуренс и слова вымолвить не успел, как Майкл, едва сохраняя равновесие, бросился на нос яхты. С большим трудом, далеко не сразу ему удалось спустить грот – ветер вырывал материю из рук, как свора голодных псов.

– Молодец, – сказал Лоуренс, когда Майкл вернулся на кокпит.

– Мне приходилось плавать.

– Вижу. Слава богу. Мне доводилось ходить с такими горе-моряками, что и якоря бросить не умели, не свалившись при этом за борт.

Он покосился на лиловое грозовое небо:

– Похоже, я ошибся в погоде. Hubris[5]. Будем возвращаться. Когда я поверну, быстро переходи на другую сторону. Готов?

– Готов.

Лоуренс навалился на руль, и лодка, треща и постанывая, неохотно повернулась. Ветер свистел в снастях. Они оба бросились на другой борт, причем Лоуренс сделал это с удивительной для его возраста ловкостью. Даже с убранным гротом яхта крепилась еще сильнее, чем прежде, и Лоуренс шумно выпустил сквозь зубы воздух.

– Похоже, мы влипли, – заметил Майкл.

– Это видно невооруженным глазом. Я виноват.

Лоуренс старался обрести спокойствие.

– Наденьте спасательный пояс, – сказал Майкл.

– Я же просил тебя принести два.

– Знаю. Второго нет.

– В каюте свалка. Вечно собираюсь навести там порядок, – произнес Лоуренс. – Ты плохо искал.

– Там был только один пояс.

– Справишься с лодкой, пока я схожу и поищу?

– Справлюсь. Но вы только зря потратите время.

– На, держи руль.

Майкл пересел и ухватился за румпель. Он вырывался из рук, и Майклу пришлось навалиться на него всем телом. Старик значительно сильнее, чем кажется, подумал Майкл, глядя, как тесть рывками пробирается к каюте. Майкл пожалел, что унес бутылку виски с палубы. Скоро Лоуренс вернулся обратно.

– Дети, будь они неладны, – сказал он, беря румпель в свои руки. – Пронырливые портовые крысы. Все утащат, что попадется под руку.

– Я же вам говорил – второго нет.

– Да. Вот уж некстати. Надевай.

– Нет, – возразил Майкл, – это для вас.

– Я же сам виноват. Мне следовало проверить перед отплытием. Надевай пояс, – строго сказал Лоуренс.

Майкл посмотрел в сторону берега. До пологих холмов, которые примыкали к входу в гавань с востока, было не меньше двух миль. «Если что, доплыву. Слава богу, если понадобится, я и до Коннектикута доплыву».

– Не выношу мальчишества. Живо надевай пояс. Это приказ капитана.

– Если вы не наденете пояс, я брошу его за борт. Что я скажу вашей семье, если приплыву один?

– Никто не собирается тонуть, – отрезал Лоуренс.