ним она предварительно поплакала, а затем на безупречном немецком языке рассказала “свою” биографию.

— Я немка, родилась в Поволжье, — говорила Таня. — И мать, и отец мой — немцы. Перед войной отца

моего арестовали большевики за сотрудничество с Берлином. Мы с матерью долго бедствовали, потом решили

пробираться в Германию, ведь там у нас свое поместье, у меня есть в Берлине дядя, барон Густав Шлемер.

— Густав Шлемер? — перебил ее обер-лейтенант. — Барон Густав Шлемер — очень известное лицо. Так

чем я вам могу быть полезен? Да вы не волнуйтесь, фрейлен, вот выпейте воды, — засуетился обер-лейтенант.

— Господин обер-лейтенант, позвольте мне досказать, я же потеряла мать…

— Пожалуйста, фрейлен.

— Так вот, решили мы с матерью пробираться в Германию. Добрались мы до Харькова и там

остановились, чтобы дождаться немецкую армию. Когда наши войска заняли Харьков, поехали в Киев, но

попали под бомбежку, и я потеряла мать, видимо, мы после бомбежки разъехались с нею. И вот до сих пор я не

могу найти мою бедную мать Но мы должны встретиться в Киеве, чтобы вместе ехать в Германию…

— Не волнуйтесь, фрейлен, мы поможем вам добраться до Берлина и найти вашего дядю.

— Я не могу сейчас ехать в Берлин, как же я брошу мать, я буду искать ее в Киеве.

— Чем же вам помочь?

— Дайте мне работу. Я же могу быть переводчицей. А затем помогите мне поискать мать…

Вскоре Таня была доставлена в штаб крупного соединения немецкой армии. Ей не сразу поверили,

однако дали квартиру, выдали деньги. Она чувствовала, что гитлеровцы каким-то образом ведут проверку ее

благонадежности, и очень беспокоилась, во-первых, потому, что долго не могла приступить к работе, не

установила еще связи со своими, во-вторых, потому, что не была еще уверена в точности всех данных о дяде,

которые ей дали и которые она заучила. Она готовила себя к возможной встрече с “дядей”, бароном Густавом

Шлемером. Она не очень боялась этой встречи, однако лучше было бы, если бы эта встреча не состоялась. Хотя

ей было известно, что “дядя” ни разу не встречал своей племянницы, но она не знала доподлинно, получал ли

дядя фотографии племянницы. Если получал, то какие фотографии? Из тех фотокарточек Берты, которые видела

Таня, ни одна ее не смущала особенно, все они были сделаны в период, когда Берте было двенадцать-

четырнадцать лет, и Таня даже имеет с ними некоторое сходство. Еще есть фотографии Берты, сделанные перед

войной. Но Берта категорически заявила, что на этот раз она фотографировалась уже тогда, когда отец был

посажен. А вдруг Берта Шлемер соврала? А может быть, отец сфотографировал Берту тайно и послал своему

брату? А может быть, сама Берта с малых лет была подготовлена отцом к шпионской работе и сейчас Таня уже

разоблачена?

Разные невеселые мысли беспокоили Таню в тот период, пока она не была допущена к работе. Но вот

однажды ей сказали, что она будет представлена генералу фон Трауту, начальнику штаба соединения.

— Мне вчера стало известно, что наше командование было весьма довольно работой вашего отца, —

сказал генерал-майор фон Траут Тане, когда она была представлена ему. — Судьба, судьба! Но вы, фрейлен, не

волнуйтесь. Мы поможем вам добраться в Германию, гарантируем вам безопасность. Когда вы желали бы

выехать?

— Я не могу сделать этого, пока не найду свою мать. Я прошу вас помочь мне найти мать. Потом я хочу

работать, я не могу бездельничать, когда мой народ ведет такую победоносную войну. Я хочу мстить за своего

отца. Дайте мне такую возможность хотя бы тем, чтобы трудиться на победу великой Германии. Я уверена, что я

могу быть вам полезной. Ведь я знаю русский язык так же хорошо, как и немецкий. Я умею хорошо печатать на

пишущей машинке.

После этой беседы Таня поняла, что немцы наводили справки о ней и ее отце.

По распоряжению генерала Таня стала работать переводчицей в штабе. Иногда она ходила по городу —

искала “свою бедную мать” и по явкам, которые имела, установила связь с нашим командованием.

Положение Тани в штабе укреплялось с каждым днем. Она “добросовестно” работала, заимела несколько

поклонников среди офицеров штаба, часто пользовалась их услугами, но держала их от себя на расстоянии.

Там, в штабе, Таня несколько раз встречала сутуловатого мужчину с круглым веснушчатым лицом.

Мужчина этот поспешно и низко кланялся каждому немецкому офицеру и даже солдату. И когда он кланялся,

его круглое лицо расползалось в заискивающей улыбке. Таня узнала, что это — Тимофей Гордиенко. Но кто он

и что делал у немцев — Тане не удалось узнать. Гордиенко исчез.

Соединение, в штабе которого работала Таня, получило приказ отправиться на фронт. А Таня в это время

получила новое задание — “превратиться” в русскую и устроиться на работу в железнодорожное депо на одной

из крупных станций.

— Милая Берта, — сказал фон Траут, вызвав Таню к себе, — мы не можем взять вас с собой на фронт. Но

я постарался, чтобы вы не остались без работы. Я написал вам два рекомендательных письма — одно к моему

двоюродному брату, коменданту города Н. полковнику фон Трауту, а другое — к моей приятельнице в том же

городе, Луизе Музиль. Хотя она и старая жительница этого города, но вполне наш человек. Она вам поможет.

Благодарю вас за работу. Я надеюсь, что мы с вами еще встретимся. Держите связь с моим братом полковником

фон Траутом.

…Вот как попали к Тане письма, которые полковник Сергеев положил на стол рядом со стопкой книг.

— Хорошие письма, — сказал полковник. — Будете действовать под тем же именем. Вам предстоит

очень серьезное дело. Надо выкрасть у немцев новый код. Кода этого, собственно, у них еще нет. Он только

готовится в гитлеровском генеральном штабе. Но мы должны получить его так быстро, чтобы и запах

типографской краски не успел улетучиться. Понятно, Танюша?

— Понятно, товарищ полковник.

— Код мы назовем условно “Озокеритом”.

— Понятно, товарищ полковник, — “Озокерит”.

— Это название знают только трое — я, вы и Андрей, под руководством которого вы будете работать. Он

зайдет к вам, познакомитесь. Бывалый разведчик.

— Понятно, товарищ полковник.

— Конечно, попутно с поиском “Озокерита” вы будете, как обычно, узнавать у немцев все, что может

заинтересовать наше командование.

— Ясно, товарищ полковник. А что это такое- озокерит? Камень, что ли, какой, что-то я не знаю.

— Это название горного воска, которого так много в районе Борислава. Да, вот еще что. Вы управляете

машиной?

— Автомобиль я знаю, но за рулем сравнительно мало практиковалась.

— С завтрашнего дня вы будете выезжать на прогулку, на два–три часа. Потренируйтесь на всякий

случай.

Полковник также рассказал Тане, что ей особенно важно усвоить из тех книг, которые он принес.

На второй день явился уже знакомый ей сержант. Он поздоровался и сказал:

— Ну что же, поедемте.

Когда они выехали из поселка, сержант остановил машину, слез с шоферского сидения и предложил:

— Ну, теперь вы уж тут сами.

Так они ежедневно на протяжении месяца вы, езжали на немецких автомашинах различных марок, и Таня

часто удивляла сержанта своим хладнокровием и умением мгновенно ориентироваться в самых трудных

дорожных условиях.

Кроме “прогулок”, Таня упорно работала с картами, изучала наставления и уставы немецкой армии.

Однажды вместе с сержантом пришел широкоплечий мужчина лет тридцати пяти. Его русые волосы

были зачесаны назад, высокий лоб прорезала складка между бровей. Темно-серые глаза выражали спокойствие

и уверенность. Кисть левой руки была обтянута черной перчаткой. Таня поняла, что это и есть тот самый