Несмотря на заверения паренька идти им пришлось почти с час, в течение которого Пашка практически не умолкал. Вынужденное одиночество на посту помноженное на долгое ожидание буквально взорвали его. Он что-то постоянно рассказывал, через каждую минуту теребил рукав учителя, а потом забегал вперед и требовательно заглядывал ему в глаза.

- … Я раз и прибег! А Сергеич мне и говорит... Ты Пашка истинный махновец, - тараторил он без умолку. - Посмотри на себя. А что смотреть? Вона все тута! На мне! Рубаха да порты, а что грязные, так я на посту...

- Стоять! - откуда-то сверху из-за наваленных деревьев раздался громкий окрик. - Пашка, подь сюды, стервец! Кого там привел?! А? Быстро! - слышалось, как сверху кто-то шумно слазил, обламывая ветки. - Давай, зови командира! Ну!

Ветки раздвинулись и появилось сначала массивное тело в толстом свитере. Затем с кряхтением показалось и красное от приложенных усилий лицо. Отдуваясь пожилой партизан поправил висевшую за спиной винтовку и только потом спросил:

- Кто таков будешь? Давай, говори все без утайки. Можа ты ихний шпиен? А?

Тот в ответ тихо рассмеялся.

- Отец, ты на мое лицо посмотри, - кепку учитель сдвинул на затылок, обнажив для июльского солнца высокий лоб. - У меня же на лице написано, что я еврей! - однако старый не разделял его оптимизма; такое впечатление, что его вообще было сложно чем-то прошибить. - Юде, отец я, настоящий юде, как немец говорит.... Таких, как я они не любят. Слухи ходят, что в лагеря нас сгоняют...

- … Похож вроде, - тем временем бормотал партизан, хмуря брови. - Жиденок — он и есть жиденок...

- Что же ты Михал Силыч такое говоришь? - укоризненно проговорил другой голос, обладатель которого оказался плотным человеком невысокого роста. - Значит-ца , говоришь еврей, да к тому же учитель. Хорошоооо, - протяжно протянул он. - Нет! Даже не хорошо, а просто замечательно. У нас как раз детишек целая туча — будет чем заняться.

После некоторого молчания он продолжил:

- Меня зовут Голованко Илья Сергеевич. Я местный командир, - последнюю фразу старшина произнес каким-то виноватым тоном. - Ты уж земляк не обижайся на такой «теплый прием». Война, сам должен понимать... Ну, что стоишь как жених на свадьбе, пошли знакомиться с хозяйством!

Пришлый кивнул головой на такое скорое посвящение в партизаны и нырнул вслед за старшиной в густую листву. Внутри он пробирался чуть не на ощупь. Пеньки с разлохмаченной щепой, острые прутки так и норовили ухватить его за штаны и вцепиться в ноги.

- Давай, земеля, вылазь, - из гущи кустов, из которых он уж и не знал как выбираться, его буквально выдернули. - Заблудился?! - засмеялся командир, показывая рукой на небольшую вырубку. - А теперь знакомься... Вона нам сколько! И не чинись, у нас все по простому... Эй, народ! В нашем полку прибыло! Прошу любить и жаловать, Семен Николаевич Маркин. По профессии учитель. Вот, Агнешка, будет тебе помощник! - бросил он в сторону статной светловолосой женщины.

Не прошло и нескольких минут, как со всех сторон набежал народ. Сначала оторопевшего учителя, мнущего в руках кепку, обступили галдящие женщины. С надеждой заглядывая ему в глаза, они спрашивали о своих родственниках, знакомых. Кто-то тут же ему сунул в руку краюху хлеба...

- Откуда это он нарисовался? - недовольным голосом поинтересовался, вынырнувший откуда-то сзади Смирнов.

- Да, спросил я еще толком, - не оборачиваясь ответил тот, разглядывая как Маркин пытается свернуть козью ножку. - Пожду трошки, пусть человек хоть чутка отойдет.

- Смотрю, теряешь ты хватку старшина, - капитан встал рядом с ним. - Что-то не нравиться он мне! Что-то в нем такое есть... Чистенький он какой-то весь, - выдал, наконец-то, Смирнов. - Прилизанный, что-ли... Да, и на спину посмотри! Видишь, как держит?! Ох, непрост он, ох непрост!

Игорь, давай на чистоту, - старшина повернулся к нему лицом. - У нас с тобой трошки не все гладко. Так ведь?! Что кривишься-то? Ну, не нравлюсь я тебе! Поди деревенщиной меня считаешь... Хм, не уж-то угадал. Ну и хрен со всем этим!

На секунду он прервался и быстро окинул взглядом поляну.

- Ты пойми! Чтобы там между нами не стояло, людей это касаться не должно..., - продолжил Голованко, буравя глазами капитана. - Тебе не сегодня завтра назад надо будет уходить, а мне тут жить, с ними... Вон с бабами, детишками, да увечными воевать буду немца. Ты будешь там далеко, а им вот здесь помирать придется... Так что не замай мне их, - он легонько повернул капитана в сторону курящих мужиков. - Ты посмотри на него. Ну какой из него немец?! Пузо торчит, небритый, глаза как стеклянные... Напяль на него китель? А? Тьфу! Мерзость одна получается!

Прищурив глаза, капитан рассматривал новоиспеченного партизана. На свою голову он уже успел напялить кепку с широкой алой лентой. «Не иначе это Пашка, стервец, постарался, - с какой-то затаенной грустью прошептал он. - Друга себе нового нашел... И правда, ведь, несуразный какой-то. Нескладный!».

- Да, Сергеич, пожалуй не прав я, - с трудом смог выдавить из себя капитан. - Ты меня извини... Ладно, пойду, хоть подберу твоему новому бойцу что-нибудь из оружия.

Резко развернувшись, он энергично зашагал в сторону неспешно разговаривающей кучи. Сам Маркин был в середке и судя по его раззадоренному виду неплохо себя чувствовал.

- Видал? - донесся до Смирнова обрывок вопроса.

- Хм, - с ярко выраженным оттенком презрения протянул мальчишечий голос. - Это что... Вот у Абая силища была, это да! Один раз он кружку как сжал, - захлебываясь рассказывал Пашка. - Даже вот следу остались...

- Ты что малец, - рассмеялся учитель. - Шутишь что-ли?

73

2 августа 1941 г. Москва. Высокий дом с мощными колоннами, выстроенный еще при Александре III. 3 часа 41 минута. По огромной пятикомнатной квартире прозвенела трель звонка. Звук был дребезжащий, неприятный. Казалось, его царапающий голос доставал до самой глубины души, заставляя сердце сжиматься от испуга.

- Саш, - в спальне раздался сонный женский голос. - Ты слышишь, Саш, кто-то в дверь звонит?! Да вставай же! Опять из госпиталя наверное...

В ответ низенький плотный мужчина начал сползать с кровати, одновременно с силой растирая воспаленный от недосыпания глаза.

- Боже мой, только лег, - бурчал он, стараясь попасть рукой в рукав халата. - 3.45... Ну, кого еще там принесло?

Звонок, тренькнув в последний раз затих, от чего сделалось еще более жутко. Словно в подтверждение, в дверь кто-то мощно ударил. Это был не просто удар... Нет! Это был Удар! Внушительный, сразу же подкрепленный еще серией таких же, но чуть менее сильных. Так не стучат родственники или подвыпившие друзья, желающие вас проведать.

- Саша, что это такое? - сна уже не было ни в одном глазу. - Саша, не открывай! Спроси, кто там! - Следом послышался звук шлепков босых ног по паркету и через мгновение женщина уткнулась в спину вспотевшего от испуга мужа.