– А не сказал ли колдун, чем заклятье снять?

– Да вроде и снять его – хитрость невелика, – вздыхает царь. – Всего-то и нужно – лентяев моих остекленелых развеселить-распотешить, чтоб они за дела свои принялись с прежним усердием и премудрость лентяйскую позабыли. Да только некому…

– Как так некому? – возмутился солдат. – Да у меня такие весельчаки имеются, что и мёртвого плясать заставят.

Как принялись они вчетвером вместе с котом, медведем и соколом петь, плясать да играть, как встрепенулось всё зачарованное царство – часу не прошло, как все до одного при деле оказались: кто косит, кто носит, кто прядёт, кто метёт – и всё-то с весельем, всё-то с песнею!

А в самый аккурат перед полуночью кончилось чародейское наказание: и люди, и живность, и дома – всё расцветилось, жизнью налилось. И все-все до самого утра при огнях да при кострах улицы чистили и мусор жгли, а после того избавленье своё праздновали.

Отплясали-отгуляли, а под утро солдат и говорит:

– Ну что ж, в лесу и на море порядок навели, царство остекленелое расколдовали. Не пора ли и в своём краю то же устраивать?

И отправился восвояси.

А там – в сёлах и городах – всё-то по-прежнему: за власть грызутся, промеж собою лаются! И как встарь – богатый бедного гнёт, знатный безродного травит, дурак умного учит… И конца тому безобразию не видать.

Поглядел солдат на всё это, вздохнул и молвит:

– Да, братцы, с людьми будет потруднее, чем со зверьём. Ладно, – говорит, – не бежать же снова в лес. Буду, как могу – в меру сил своих жизнь устраивать.

Сказано – сделано. Поставил солдат дом, завёл хозяйство, женился, народил с женою детей. И воспитывал их так, чтоб не выросли они ни волками злобными, ни козлами ненасытными, ни верзилами горделивыми, ни лодырями бесполезными.

А что из этого вышло – мы про то не ведаем.