Но у самых дверей меня перехватила секретарь ректора Лена - “стрекоза” или “Анка - пулеметчица” получившая такие прозвища от студентов - острословов за умопомрачительную скорость набора компьютерных текстов.
Иван, ты куда? - у нее никогда не хватало смелости назвать меня по фамилии.
За кудыкины горы, - сердито ответил я от досады, что не удалось улизнуть незамеченным.
Вот и хорошо, - нисколько не смутившись от такого приема искренне обрадовалась Лена. - Как раз по пути и пакет срочный доставишь. (По выяснившихся попозже причинам меня попросту решили на время убрать из стен родной альма-матер.)
А я что еще принят на полставки посыльным? - заартачился я так: для проформы, а в душе обрадовался, как дурачок: “Прогул отменяется! Имею законное основание на пропуск занятий”.
Да я в такую даль и за полдня не доберусь, - взглянув на указанный на увесистом пакете адрес, попытался я обеспечить себе алиби на долгое отсутствие.
А тебя никто и не торопит. И, к твоему сведению, туда с пригородного вокзала электрички ходят. Я, правда, расписания не знаю. Но, если и это тебя не устраивает, то можешь взять такси, - напоследок еще и сиронезировала Лена. И посчитав свою миссию выполненной, крутнулась на своих высоких каблучках и стали быстро удаляться в сторону лифта.
А кто мне такси оплатит? Может - ты?! - пытаясь отыграться крикнул я вдогонку. Но Лену студенты не интересовали и мне ответило лишь слабое эхо.
Впрочем Лена - “стрекоза” меня не интересовала, с некоторых пор.
Вот та, которую мне чертовски хотелось увидеть, сегодня почему-то сильно опаздывала.
“А вдруг я ее проворонил?” - мелькнула у меня призрачная надежда.
И я поднялся на второй этаж и чуть приоткрыв двери, заглянул в аудиторию, где у нашей группы уже началась первая пара.
Но Софьи на занятиях не было.
И не солоно хлебавши в не наилучшем настроении подался из Академии на заранее уговоренное по телефону место встречи со Степанами.
Мои напарнички меня уже ждали сидя во все той же неприметной “девятке”.
Но радости на их лицах не было. На моем тоже.
Кто меня сдал? Вы? - не стал я с ними цацкаться.
Садись в машину и не возникай, - невозмутимо проговорил Степан - майор и я скрепя сердцем последовал его совету.
А теперь слушай внимательно и все хорошенько мотай на ус, если не хочешь в дальнейшем иметь большущие неприятности, хотя ты и так в дерьме по самые уши…
Какие неприятности?
А переспать с дочерью самого прокурора, это думаешь лишь одни удовольствия.
Софья дочь Самого…, - и мене даже воздуха в легких не хватило.
А ты не знал?
Не знал.
Не знание законов не освобождает от ответственности, - пробудил сидящий за рулем капитан совсем уж по-ментовски.
Я был зомбирован, - воспользовался я правом на самозащиту.
А второй раз? - раздавили меня, как блоху, всезнающие Степаны.
Мы любили друг друга, - вырвалось у меня от отчаяния, но это был уже детский лепет, на который никто просто не обратил снимания.
Тюха-матюха, ты что свою фамилию забыл?! - поставил все же меня на место, после короткой паузы, но уже без злобы и угроз, капитан.
Ну хватит сентементов, - оборвал его майор. - И так. Слушай внимательно! Ты нас никогда и в глаза не видел и никогда с нами не сотрудничал. Усек?! И про зомбирование никому никогда даже не заикайся. А про компаньона Петра Михайловича тебе ж естественно лучше помалкивать. Кстати информация к размышлению. Сегодня утром в своей квартире нашли покончившего самоубийством некого бедолагу-ученого. В предсмертной записке он кается во всех грехах, сдает всех своих подельщиков и утверждает, что чертежи и единственный прибор для резонансного зомбирования людей он, ради спасения человечества, самолично уничтожил. Так что держать язык за зубами надо, чтобы он случайно оттуда не вывалился. К Софье Лещинской я бы тоже тебе не советовал приближаться и на пушечный выстрел, но это твое сугубо личное дело. Я ясно изложил свои мысли?
Яснее некуда.
Вот и отлично. Будь здоров и не кашляй, - и неприметного вида “девятка” скрылась за поворотом, а я еще долго стоял у обочины с приоткрытым ртом и пришибленным видом.
6 глава
Неприятности, как известно, по одной не ходят. Эти стервы каверзные привыкли шляться толпами.
Не успел я после обеда, доставивши пакет начальства по назначению (как там оказалось, это Марья Степановна презентовала свою книгу “Компьютер и управленческие структуры”, которой она была одним из соавторов, своему некогда бывшему шефу) переступить порог родного вуза, как меня встретили как “родного”.
Все кинулись наперебой информировать меня с сочувственным злорадством, что, дескать, укатила твоя Софья за океаном в штаны. Теперь она уже студентка Гарвардского университета.
И даже сообщили, что в честь ее отъезда в одной из укромных дальних аудиторий был дан прощальный банкет для всех однокурсников.
“Жаль, что тебя там, Ваня, не было”, - посопереживали мои “близкие” сотоварищи.
Но я их надежд не оправдал. Волосы себе на голове (и в других местах) не рвал и даже матом не ругался. И они разочарованно поотстали.
Софьина подружка Рита вообще же теперь шарахалась от меня, как от зачумленного. И мне несмотря на обилие информации ничего путного узнать не удалось. (Стервознее гнида оказалась, ох и стервозная! Яблоко от яблони далеко не падает и что можно ожидать от дочери “банного листка” скипера, который ходит постоянно рядом с ним и страстно преданно заглядывает тому в рот. Операторы и те, чувствуя неловкость, стараются, чтобы этот холуенок поменьше попадал в кадр.)
Грудастая же староста, которой за три месяца совместной учебы я даже имени узнать не удосужился, оказалось Светкой и отличным “парнем”.
Когда “хорошие” новости наконец-то иссякли и вокруг меня образовался обычный вакуум, она подошла ко мне и впершись в мою грудь своей, заговорчески подмигнув, сунула незаметно мне в руку плотно сжатый комочек туалетной бумаги.
За тобою должок, - предупредила она не желая признаться в бескорыстии, чтобы не слыть белой вороной в мире нас окружающем.
И ушла не дождавшись ответа, а я не вникнувши в ее слова (ибо был всецело поглощен своими мыслями), как истуканчик, утвердительно закинув головой. (Как на выборах, то бишь, на собраниях).
“Из наших академических общественных туалетов”, - разворачивая послание отметил я “ профессионально”.
“Любимый! Я буду ждать тебя столько сколько потребуется. Целую!!! Твоя Софья. P.S. “Спартак” чемпион!” - было написано губной помадой на мелко гофрированной шелковистой поверхности.
И я вздохнул с облегчением.
Теперь я был готов за своей любимой лететь хоть на край света, но для начала надо было … “вылететь” из Академии.
И я начал сразу же готовить для этого почву.
С вечера я обошел все чаще всего посещаемые преподавателями и нашей студенческой братией ближайшие кафе (на рестораны у меня, естественно денег бы не хватило) и напился вдрызг.
А на следующий день моя неопохмеленная и небритая рожа хорошо промелькалась среди радой всегда тебе услужить “отзывчивой” университетской публики.
Я делал вид, что стараюсь скрыть прилепившуюся ко мне пагубную страсть, но с каждым днем мое лицо приобретало все более синюшный цвет.
Вечерами я блевал, но крепило. Любовь требует жертв. Но хватит ли так меня на долго, вот в чем вопрос?!
К счастью в деканате терпения лопнуло раньше, чем у меня образовалась прободная язва.
Марья Станиславовна тут же организовала себе “командировку” и укатила на недельку в Трускавец. Попить водички ... с водочкой и подлечить порядочно подпорченного родной дочерью и пока несостоявшимся родственничком нервы.
А меня сразу же вызвали в деканат и вручив “волчий билет” выперли с Академии под зад коленом. (Хотя право поступления без экзаменов с нового учебного года в любой другой вуз страны за мной все же оставили.)
