— Эти ребята со мной, — бодро проговорил он.

— Мг, — ответил азиат и захлопнул окошечко.

Через мгновение железная дверь открылась.

— Давайте быстро, — шепнул подопечным Панго, входя внутрь.

За узким пространством тамбура располагался большой, слабо освещенный зал бара. В воздухе висел крепкий запах сигаретного дыма и спиртового перегара, характерный для подобного рода заведений. В дальнем углу зала располагалась небольшая, но высокая стойка, остальное пространство занимали два небольших бильярдных стола, дюжина обшарпанных столиков и несколько старинных игровых автоматов. Справа от стойки находилась эстрада, на которой громко играла чернокожая группа. Публика развлекалась: пили, танцевали, просто разговаривали, играли на полуразрушенных автоматах…

Шон и Карл настороженно поглядывали на завсегдатаев заведения, а те, в свою очередь, косились на чужаков и о чем-то перешептывались. Связной чувствовал себя здесь как рыба в воде. Расталкивая перед собой людей, преграждавших ему путь, Панго уверенно направился к стойке, за которой стоял упитанный мужчина лет сорока в широкой гавайке с ядовито-яркими зелеными пальмами на желтом фоне и белой шляпе, низко надвинутой на круглое красное лицо, поросшее густой рыжей щетиной.

Бармен курил огрызок сигары и, опершись о стол, беседовал со здоровенным детиной двухметрового роста, одетым в замусоленную клетчатую рубаху и широкие мешковатые штаны, удерживаемые на его огромном неуклюжем теле широкой лямкой, переброшенной через плечо.

Возле бармена стояла высокая худая женщина с узким бледным лицом и томными карими глазами. Ее каштановые волосы, собранные на голове в сложную композицию, держались на одной большой блестящей заколке.

Панго подошел к стойке и, подняв руки, положил их на столешницу. Здоровяк, находящийся рядом, повернулся к нему и недовольно прищурился. Взлохмаченные на голове волосы и огромная черная борода почти полностью скрывали его лицо, на котором только маленькие пуговицы глаз и огромный бесформенный нос блестели в слабом свете.

Бармен окинул пришедших острым, пристальным взглядом и, скорчив кислую мину, многозначительно переглянулся со своей помощницей. Женщина хмыкнула, неопределенно пожав плечами. Не говоря ни слова, толстяк внезапно принялся истерически хохотать, набирая громкость с каждым новым вздохом.

Карл посмотрел сперва на Панго, затем на Дэвидсона, не зная как реагировать на это странное поведение хозяина заведения. Наверное, идиотский смех не прекратился бы никогда, но Шон прервал его.

— Что такого смешного ты увидел, приятель? — произнес он, добродушно улыбнувшись. — Расскажи нам, и мы посмеемся все вместе.

Бармен на мгновение замолк, но через секунду опять заржал, с трудом вставляя между приступами безудержного хохота слова:

— Вы, наверное, друзья Молгру?

— Они наши люди, — в ответ тихо проговорил Панго. — Я сам видел.

— Ваши люди? — толстяк поднял брови, смех по-прежнему душил его. — Это, наверное, ваши лучшие люди? Самые лучшие, которые только могут быть в мире, не так ли, мистер Панго? Да?

Он наклонил голову, словно ожидая ответа, после чего, словно сам себе, произнес:

— Спецподразделение было уничтожено людьми Молгру за день. А вы, — он вновь посмотрел на пришедших и брезгливо скривился, — вы — два придурка. Вы что, супермены? Да? Разрешите узнать, кто из вас Бэтмен? — язвительно выговорил он, продолжая смеяться. — Неужели это дерьмо, стоящее сейчас передо мной, — самое лучшее, что могли найти начальники спецподразделения в своих резервах? Лучшие из худших? — подняв руки, он кивнул бородатому здоровяку и произнес: — А ну, Кабан, выкинь-ка эту погань отсюда, живо!

Карл резко повернулся к огромному детине и, схватив со стола миску с салатом, который тот с аппетитом поглощал, заехал ею в бородатую физиономию. Пластиковая посудина, глухо брякнув о стойку, упала на пол. Длинные листья нарезанного салата живописно повисли на носу и бороде здоровяка. Широко раскрыв глаза и оскалив рот с гнилыми зубами, Кабан издал оглушительный рык и, схватив Карла за голову, отшвырнул в сторону как котенка.

Чувствуя, что сейчас будет заварушка, Панго пригнулся и через несколько мгновений очутился сидящим на дальнем столике, с интересом наблюдая за происходящим.

Кабан подошел к Шону и, широко размахнувшись, ударил его, метя в солнечное сплетение. Дэвидсон, не меняя спокойного выражения лица, отступил на шаг в сторону, уходя от удара, и, когда нападавший, унесенный силой инерции вперед, оказался в полразворота к нему, Шон перехватил его толстую руку и, вывернув кисть, прижал громилу к стойке.

Тот продолжал реветь как бешеный бык, но сделать ничего не мог. Боль в суставе мешала ему предпринять эффективные и решительные действия. Глядя на бармена, Дэвидсон отпустил заломленную руку, полагая, что выяснение отношений закончено. Но он ошибся. Кабан тут же поднял лицо от стойки и повторил нападение, широко размахивая перед собой руками как взбесившаяся ветряная мельница.

На этот раз Шон пустил в ход ноги. Двумя легкими ударами он вывел из равновесия противника, который тут же полетел назад и обрушился всей массой на угол бильярдного стола, который, не выдержав такого сурового испытания, подломился и рухнул словно подстреленный конь.

Выкатившиеся с поля шары раскатились по всему залу, грохоча по доскам пола. Игроки, стоящие рядом с бильярдом, тоже разбежались во все стороны. Они хорошо знали, насколько опасен разъяренный Кабан.

Музыканты на эстраде замолчали и принялись с интересом наблюдать за разворачивающимся сражением.

Шон спокойно вернулся к стойке, но в эту же секунду на него набросился сзади еще один ретивый помощник толстого бармена, сжимавший в руках кий. Вовремя заметив его, Шон пригнулся, и нападавший сломал тонкое древко о столешницу, разбив при этом несколько бутылок, стоящих на ней. Не поднимаясь, Дэвидсон успел дважды ударить нападавшего в живот, чем заставил его отступить.

Парень, продолжая сжимать в руке острый обломок кия, предпринял очередную атаку, стараясь достать Дэвидсона концом обломанной деревяшки, но Шон легко увернулся от удара и, сделав шаг навстречу, перехватил оружие, вырывая его из рук соперника. Затем он прямым левым отбросил его на столы, за которыми сидели посетители. Увидев приближающуюся в полете фигуру, они вскочили, отбрасывая стулья, а неудачливый нападающий рухнул с размаху на стол и, сломав его тонкие ножки, не выдержавшие удара, вместе со столешницей плюхнулся на пол.

Но и на этом этот странный бой, похожий на спектакль, не завершился. Из стоявших у стены людей отделился крепкий парень. Понимая, что с Шоном лучше не связываться, он решил напасть на стоящего в сторонке Карла.

Медленно приблизившись к нему, он широко размахнулся крепко сжатым кулаком и, ничего не говоря, двинул Бэкстону в челюсть. Но тот, вовремя подставив блок, схватил парня за ворот рубахи и, сильно толкнув, поволок в сторону, где их уже поджидал Шон. Точным ударом колена в грудь Дэвидсон послал парня в нокаут, а Карл, опустив локоть на его спину, завершил победоносную серию, показывая, что в паре они работают тоже очень хорошо.

— Еще желающие есть? — поинтересовался Шон, осматривая галдящих зрителей.

Таковых не нашлось. Бармен, с восторгом наблюдавший за действиями рейнджеров, увидел, что победитель решительно приближается к нему, и понял, что следующим на очереди подраться будет он сам. Поэтому, отступив поближе к витрине, находящейся у него за спиной, он быстро и громко заговорил, выставляя вперед руки:

— Господа, господа, — на его лице возникла любезная улыбка, — извините, господа. Я просто хотел сперва убедиться, те ли вы люди, за которых себя выдаете. Теперь я точно понял. Вы — те. У О’Рейли в полиции одни сопляки и недоноски. Пойдемте со мной.

Он жестом предложил гостям следовать за собой.

Шон поправил куртку и, подмигнув Карлу, удивленному такой необычной проверкой, пошел за барменом. А за ними двинулся и Панго. Восхищенный боем, с сияющим лицом, он так гордо вскинул голову, как будто это он был виновником заварухи, устроенной в зале.