Литмир - Электронная Библиотека

Суровый казак занялся убитой мною рысью, ему зачем-то срочно понадобилось снимать с неё шкуру. Лезть к нему с вопросами или советами – это только нарываться.

Я же остался у огня, старик шаман заставил меня выпить ещё пару медных чашек этого странного чая. А знаете, даже затягивает. Что они туда намешали? Неважно…

Вдвоём мы долго рассматривали страницы в записной книжке моего отца.

Я даже пытался читать ему вслух, что там было написано, но он меня не слушал, ему это не было интересно. Зато старик с видимым удовольствием водил грязным ногтем по чёрным перьевым рисункам и тихо урчал себе под нос, словно разговаривал с картинками.

Сам я видел их уже добрую сотню раз, но, честно говоря, мало что понимал. Какие-то закорючки, пляшущие человечки, схематические изображения животных – зайца, лисы, медведя, лошади и змеи. К чему и зачем – не пояснялось. Просто под латинской S, или удилами Чингисхана, называйте это как угодно, чередой шли эти люди и зверьки.

– Возможно, какой-то шифр? – спросил я.

Дедушка Айгуль недоумённо покосился на меня.

– Ну, я имел в виду, что каждое изображение может быть словом, буквой или какой-то аллегорией? Сакральный смысл? Тайна?

– А-а, – догадался курыканский шаман и покачал головой. – Тайна нет. Заяц прыгает. Медведь сильный. Лошадь скачет. Нет тайна, да.

– А человечки?

– Человек… Не охотник, не рыбак, не мужчина, не женщина. Да-да, человек. Нет тайна, – честно развёл руками старик, и мне пришлось с этим смириться.

Ну, нет так нет. Разумеется, было ясно, что смысл рисунков остался неразгаданным и для меня, и для него. Покойный отец словно играл со мной, внятно и чётко описывая события своей жизни и не давая ни малейшего обоснования схематическим изображениям.

Которых, слава богу, было относительно немного, что-то под знаком S и ближе к середине, какие-то ещё более фантастические картинки, но также, вне сомнения, нарисованные старательной рукой моего родителя. Художником он был неважным, но это так, это я уже просто цепляюсь.

Однако, если уж даже старый шаман не знает, что всё это значит, то похоже, я переоценил его мудрость. Но ответ всё равно где-то рядом, и он не так прост, как кажется старику…

– Вы поможете нам попасть на Ольхон?

– Ольхон – священное место, да. Ольхон плохих людей не любит.

– Мы хорошие, – поспешил напомнить я, но прежде чем дедок высказал своё мнение на этот счёт, в жилище вбежал незнакомый мне местный житель с красным лицом.

Одет так же просто, как все, на поясе большой нож с костяной рукояткой, а в руках старенькое, едва ли не кремнёвое ружьё, которым он грозно потрясал, что-то яростно крича.

– Тайкон, да, – так, словно бы я в курсе дела, покачал головой старый шаман, – говорит, ты убил его рысь. Отдай, говорит, да. Его добыча. Ты отнял.

– Ах, это, получается, тот самый охотник, в капкан которого попала ваша внучка? – я мельком глянул в перекошенное злобой и покрытое оспинами лицо гостя. – Скажите ему, что у меня нет рыси.

– Он знает. Большой человек снял шкуру. Тайкон говорит, шкуру отдай!

– Да мне не жалко, пусть берёт. Только это уже не ко мне, это к Матвею.

Шаман перевёл, и охотник тут же выбежал наружу, не забыв для острастки всё-таки погрозить мне ружьём. Я философски вздохнул, убрал записную книжку и просительно показал взглядом на чайник. Старик улыбнулся и с поклоном налил мне ещё чашечку.

Мгновением позже снаружи раздался какой-то шум, грохнул выстрел, а потом к нам, едва не угодив носом в очаг, влетел незадачливый Тайкон. Сломанное ружьё болталось на его шее, а во рту явно стало на пару зубов меньше…

– Это чтоб капканы свои где попало не ставил, – прогудел могучий казак, входя следом. – А ежели ещё хоть раз на меня свою пукалку наставишь, я тя на ейный же ствол посажу, сверху прихлопну, по улице пущу и скажу, что так и было!

Вот почему-то Матвея лесной охотник понял сразу и без перевода. И, судя по тому, с какой скоростью удрал, протиснувшись под шкуры на противоположной стороне жилища, ни спорить, ни отстаивать свои права на рысь больше не собирался.

– Можно было просто отдать ему шкуру. Нам-то она зачем?

– Вопрос принципа, хлопчик. Не люблю, когда на меня бурым лесом наезжают. Попросил бы по-людски, я б отдал. А он её из рук рвёт, да ещё и огрызается, как зараза!

– Может, чайку? Успокаивает…

– Не пью, – отрезал бывший конвоец. – Да и тебе не советую. Будешь потом до утра с духами беседовать. А водка-то есть?

Старик шаман хитро улыбнулся, пошарил где-то между валявшимися на полу шкурами и торжественно вытащил прямоугольный полуштоф зелёного стекла.

– Вождь с пятью охотниками в тайгу ходи. Ругаться не будет.

– Понятное ж дело, – рассудочно согласился папин казак. – Чего ж ругаться, коли хозяин гостю рюмочку предложит, с устатку и для здоровьичка – самое оно! Главное – не надираться, как у вас в Англии. Чего морду недовольную скорчил? Мне про то Аннушка рассказывала. Дескать, по выходным вся палата лордов на бровях!

Я было открыл рот, чтобы оспорить это голословное утверждение, но вовремя вспомнил, чьим словам он больше верит. К тому же, если совсем уж честно, пьют в Британии действительно неслабо. Не так, как в Ирландии, конечно, но уж… могут… чего там…

А знаете, быть может, грубиян Матвей был в чём-то прав насчёт этого таёжного чая. По крайней мере, мне в голову вдруг стали приходить странные мысли.

Вот если бы и вправду какой-нибудь добрый дух заранее, коротенько, попытался рассказать мне сейчас, что нас всех ждёт потом, то я бы первым отказался от этой затеи с походом за тайнами Цепных Псов и дворцовыми интригами.

Просто бросил бы всё и бежал!

Да, показал бы себя трусом, не достойным памяти отца, да, провалил бы его дело, покрыв своё имя несмываемым позором, но зато сколько людских жизней было бы спасено…

А Россия… Господи, да что с ней сделается?!

Стояла веками и будет стоять, невзирая на наши мелкие эгоистические потуги погубить или спасти её. Что такое один человек с позиций вековой истории? Винтик и крошка, пыль под колёсами Времени. Что такое наша жизнь в планетарном масштабе, когда тысячи людей рождаются и умирают ежедневно, не оставив после себя даже следа на песке?

Возможно, мне и следовало бы отступить. Просто тогда я не знал, что имею такую возможность. По крайней мере, она была до тех пор, пока нога моя не ступила на прибрежный песок острова Ольхон. А духи об этой возможности промолчали…

Утром, после лёгкого завтрака, состоящего из того самого чая и вяленых полосок рыбы, старик шаман повёл нас на берег. Мы с Энни зевали, всё-таки сон на медвежьих шкурах немножко превращает и тебя самого в медведя. Я был совсем не прочь залечь в спячку ещё часов на пять-шесть. Но кто ж мне позволит такую роскошь…

Два неулыбчивых рыбака отвязали длинные лодки, и мы отправились в путь. В одну сели, на правах пассажиров, я и шаман, в другую – мисс Челлендер и Матвей. Вот как он всегда умудряется быть бодрым и свежим, если вчера до полуночи квасил с дедом Айгуль?!

Мне взбрело было в голову предложить свою помощь курыканскому рыбаку (всё-таки в Оксфорде у меня был разряд по гребле), но он лишь презрительно хмыкнул в редкие чёрные усы, жестом вернув меня на своё место. Ну и ладно.

Я послушно сел на дно лодки, пропахшей рыбой и солью. Байкал – пресное море, и вода в нём чистейшая. С грязной Темзой не сравнишь, я бы никогда не предположил, что играющую за бортом рыбу действительно можно видеть на глубине пятьдесят или восемьдесят футов под водой!

Это казалось чем-то невероятным, но я видел проплывающих омулей ближе, чем через стекло в Британском музее. Солнце отражалось от озёрной глади звонкими бликами кривых азиатских сабель. Свежий холодный ветер кружил голову, а синее-синее небо с облаками казалось таким близким, что у меня складывалось ощущение какого-то нереального полёта над волнами.

Как говорил незабвенный Джон Китс, чья монография едва не прославила меня в учёных лондонских кругах:

4
{"b":"269824","o":1}