В то январское утро в мою контору вошла пепельная блондинка.

– Вы Фил Декстер, частный телепат? – спросила она, положив передо мной плоскую коробку.

– А что написано на двери, крошка?

Она холодно улыбнулась.

– «Эластичные корсеты Глоссопа».

– Я прибью этого бумагомараку! – прорычал я. – Он обещал сменить вывеску еще не прошлой неделе. Я сижу в этой конуре уже два месяца…

– Мистер Декстер, – прервала меня блондинка, – вы не будете возражать, если мы отвлечемся от ваших проблем и займемся моими? – Она начала развязывать веревку.

– Отнюдь. – Я придал лицу серьезное выражение. – Чем я могу вам помочь, мисс…

– Кэрол Колвин. – Она нахмурилась. – Я полагала, телепаты и так знают, о чем пойдет речь.

– Телепатия – особый дар, недоступный простым смертным, – подтвердил я и пустился в долгие объяснения, но Кэрол, похоже, меня не слушала, продолжая заниматься коробкой.

Наконец она сняла крышку и достала из нее старинный, написанный маслом портрет.

– Что вы можете сказать об этой картине? – последовал вопрос.

– Хорошая копия «Моны Лизы», – ответил я. – Очень приличная имитация, но… – Я замолчал, прислушиваясь шестому чувству.

От картины веяло стариной, написали ее никак не меньше пятисот лет тому назад, и передо мной возникли странные образы: красивый мужчина с бородкой, в средневековом на ряде, заросшие густыми лесами холмы, бронзовые скульптуры, кривые улочки древних городов. А за всем этом угадывалось какое-то темное помещение и возведенное в нем круглое деревянное сооружение, по-видимому, часть большой машины.

Кэрол с интересом следила за выражением моего лица. Неужели не копия? Я глубоко вздохнул.

– Мисс Колвин, я на девяносто процентов убежден, что картину написал сам Леонардо да Винчи.

– То есть это «Мона Лиза»?

– Ну… да.

– Но это невозможно, не так ли?

– Сейчас мы это проверим. – Я нажал клавишу компьютера. – «Мона Лиза» находится в парижском Лувре?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Недостаточно информации?

– Недостаточно денег. Пока вы не внесете плату за последние три недели, база данных для вас закрыта.

– Да кому ты нужен, – фыркнул я. – О такой краже писали бы все газеты.

– Тем более глупо спрашивать об этом у меня, – отпарировал компьютер. Я отпустил клавишу и кисло улыбнулся, понимая, что не стоило затевать подобную дискуссию в присутствии клиента.

– Если вы закончили, – холодный тон Кэрол стал арктически ледяным, – я расскажу, как попала ко мне эта картина. Или вас это не интересует?

– Разумеется, интересует, – торопливо ответил я, чувствуя, что она вот-вот откажется от моих услуг.

– Мой отец торговал картинами. В Сакраменто у него была маленькая галерея. – Она присела на краешек стула. – Он умер два месяца тому назад, оставив мне и картины, и галерею. Я не слишком хорошо разбираюсь в живописи и решила все продать. Проводя инвентаризацию, я нашла в сейфе этот портрет.

– Вам повезло.

– С этим еще надо разобраться. С одной стороны, картина может стоить несколько миллионов, с другой – я могу получить пять лет тюрьмы. Поэтому сначала хотелось бы выяснить, что меня ждет.

– Поэтому вы пришли ко мне. Очень мудрое решение, мисс Колвин.

– А вот в этом я начинаю сомневаться. Для человека, обладающего шестым чувством, вы на редкость неуверенно владеете остальными пятью.

Я нахмурился.

– Ваш отец что-нибудь говорил об этой картине?

– Нет… потому я и думаю, что он приобрел этот портрет незаконным путем.

– Вы представляете себе, как картина попала, к нему?

– В общем-то, да. Прошлой весной он проводил отпуск в Италии, а вернувшись, очень изменился.

– В каком смысле?

– Стал нервным, замкнутым. Обычно с таким настроением из отпуска не приезжают.

– Интересно. Значит, вы полагаете, что он привез картину из Италии? Посмотрим, нельзя ли узнать что-нибудь еще. – Я протянул руку и коснулся шершавой поверхности холста. Перед моим мысленным взором возник лысый толстяк, несомненно, отец Кэрол, залитые солнцем городские площади. – Рим,

– уверенно заявил я. – Ваш отец провел несколько дней в Риме, а затем перебрался в Милан.

– Верно. – Кэрол одобрительно кивнула. – Похоже, вы, действительно телепат.

– Благодарю. – Я вновь увидел темное помещение, скорее, пещеру, а в ней – все то же круглое деревянное сооружение.

– А больше вы ничего не узнали?

– По-моему, мы и так достаточно продвинулись.

– Вы не ответили на главный вопрос: мог ли Леонардо написать Мону Лизу дважды?

– Вероятно, мог, мисс Колвин. Я, правда, не знаю, как это скажется на стоимости оригинала.

– Оригинала?

– Я хотел сказать, другого портрета, того, что в Лувре. – Я всмотрелся в знакомый с детства портрет, и тут мне показалось… Та же знаменитая улыбка на губах, те же одежды, что на миллионах репродукций, но руки…

– Вы что, заснули? – прервал мои размышления возглас Кэрол.

– Разумеется, нет, – и я указал на руки Моны Лизы. – Вы не замечаете ничего необычного?

– Руки как руки. Или вы думаете, что можете нарисовать их лучше?

– Видите ли, на картине, что в Лувре, одна рука лежит на другой. А тут чуть приподнята.

– Возможно. Я же сказала вам, что ничего не смыслю в искусстве.

– Этим можно объяснить существование двух портретов. Вероятно, Леонардо нарисовал один, а потом решил изменить положение рук.

– В таком случае, почему он просто не перерисовал руки на первом портрете?

– Э… ну… да. – Я мысленно выругал себя за то, что сам не додумался до такой ерунды. – Пожалуй, вы правы.

– Поехали. – Кэрол встала и убрала картину в коробку.

– Куда?

– Естественно, в Италию, – нетерпеливо ответила она. – Вы должны выяснить, каким образом попала картина к моему отцу, и вряд ли вам это удастся в Лос-Анджелесе.

Я уже открыл рот, чтобы возразить, но тут же захлопнул его, признав ее правоту. К тому же клиенты не ломились в мою контору, так что с деньгами было не густо. Да и сама картина заинтересовала меня. Какое отношение имела она к темной пещере и странному-деревянному сооружению?

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru