— Так. Девчонкам, кроме Инги, осваивать арбалеты. Парням — луки и копья. Лёня, на вышку, смени Викторию.

Стреляли внутри маленького двора. Командир решил, что бой, если таковой случится, будет протекать на близких дистанциях, и важнее было научиться пускать стрелу быстро и с достаточной силой. Тренировались, пока не вернулись братья. Оказалось, вокруг безлюдно. И следов почти нет. Судя по всему, изредка к башне через гребень холма подъезжали одиночные всадники.

— Они и дрова привозили, — решил Богачёв, державшийся непривычно робко, — башня эта готовилась как убежище на крайний случай. А тут мы объявились, и ребятам не нравится, что мы случайно можем раскрыть их точку, на создание которой они положили столько сил.

— Кто-нибудь мне скажет, зачем в безымянные миры, где перестают действовать все наши способности, посылать учеников Школ Радуги? Нельзя разве набрать простых людей, гораздых мечами махать и стрелы пускать? — с обычной своей наивностью спросила Виктория.

— Обычный человек в такой мир не попадёт, — ответила Инга. — Ребята Дружинкина смогут доставить сюда только тех, кто в расщепе хотя бы приблизился к уровню красной повязки.

А ещё братья обнаружили в лесу справа за холмом ручей, весь истоптанный копытами. По нему всадники проезжали не столь и редко.

— Там есть полянка на берегу ручья. Холм с ручья не виден, но если выехать на поляну, то с одного места холм разглядеть можно, — рассказывал Сережка. — На поляне следы копыт немногочисленны…

Получалось, башня стояла в паре сотен шагов от многим известной дороги. Кто по ней ездил, охотники ли, торговцы — не столь важно. Оставалось надеяться, что поворот с поляны к башне был знаком только людям расщепа.

— Теперь понятно, что с костром надо поосторожнее. Запах дыма и еды разносится далеко, так что готовить придётся ночью, когда по ручью никто не шатается, — оптимистично изрёк Игорь.

Они ещё немного помахали мечами и копьями, стараясь производить как можно меньше звуков. Ольга сказала, что шум с открытого места в лес не проникает, но ребята всё равно старались не шуметь. Первое возбуждение от перемены обстановки схлынуло, и настроение заметно упало. Заметив это, Харламов отослал жену на сторожевую вышку и собрал всех вокруг себя. На утоптанном месте он начертил ножнами меча небольшой круг.

— На Камете я вник в представления сточеров о строении вселенной. Вот этот круг, — Ермолай указал на свой рисунок, — они называют первопричиной. Из него выходят две петли…

Он изобразил вокруг круга первопричины круг побольше, а затем из маленького круга вывел через круг побольше две петли — одну вверх, другую вниз.

— Восходящая часть этой петли, она же первая ветвь, находящаяся внутри большого круга соответствует месту безымянных миров. На этой ветви нет творящей силы и нет прямого чувствования. Оттого мы здесь во всём равны обычным людям. Далее ветвь уходит за пределы круга Края в зону реальности, проходит Точку Силы и превращается в нисходящую ветвь. В круге Края на нисходящей ветви расположен наш расщеп, на этой ветви есть сила творения, но нет прямого чувствования. Я сейчас излагаю воззрения сточеров, — предупредил командир возможные вопросы.

Кроме братьев, остальные слушали его очень внимательно.

— Восходящая ветвь другой петли характеризуется и прямым чувствованием и силой творения. На этой ветви, третьей, расположен Камет. За пределами круга Края ветвь уходит в зону виртуальности, проходит Точку Пересоздания и нисходящей ветвью возвращается к первопричине. На нисходящей ветви есть прямое чувствование, но нет силы творения. На этой ветви находятся приват-миры. Вопросов к этой схеме возникает множество, но сейчас не до них. Есть одна закономерность: с мира восходящей ветви труднее всего попасть в мир на другой восходящей ветви, оттого мы и укрываемся от сточеров в безымянном мире. Эта информация получена прямым чувствованием, и тем же способом получена информация, что сточеры способны контролировать моё прямое чувствование.

— То есть, всё может быть не так? — оскалился Сашка. — Но тогда вообще не стоит верить прямому чувствованию на Камете, наверное?

— Получается, в расщепе не может быть прямого чувствования. А как же наши экстрасенсы? — округлила глаза Инга.

Командир посоветовал ей спросить у Галки, отличалось ли её чувствование в расщепе и на Камете. Хоменкова молча пожала плечами — для неё разницы не было.

— Мне кажется, мы можем просто не знать, что такое в понимании сточеров прямое чувствование. С ним вообще непонятно: мы же все получили кучу информации, которая прекрасно согласуется с фактами, — доказывал командир. — Откуда я знал, где центр ритуального рисунка? Из прямого чувствования, к которому в расщепе вообще был неспособен. А тут я получал чёткие, однозначные ответы. И в том числе меня предупредили, что сточеры могут выдернуть любого нужного человека из его родного мира. Верить?

Ребята долго обсуждали его рассказ. Что-то добавили Кутков и Константинов, довольно неопределённое, недоумевала и Галка, не знавшая, как относиться к собственным впечатлениям. А тем временем стемнело. Харламов отправил спать почти всех, обещав поднять в полночь и заставить варить пищу. А операторы миров тем временем собрались на сторожевой вышке.

— В общем, ребята, всё, что я говорил про сточеров, правда. Но дело не в них. Я не верю, что нас кто-то будет выдёргивать…

— А они и не могут, — перебила его Ольга, — их могущество давно рухнуло, от прежних знаний уцелели жалкие обрывки. Я им для того и понадобилась, чтобы помочь восстановить некоторые древние реликвии, без которых они завтра даже свой лес поддерживать не смогут.

Ермолай глянул на неё с недоумением — мол, могла бы и раньше мне сказать, и подождал. Убедившись, что супруга закончила мысль, продолжил:

— У меня другая мысль возникла — нам, операторам миров группы, не очень-то доверяют. Я имею в виду администрацию школы. Наверняка что-то подобное этим четырём ветвям было известно, и нас, посылая открывать новый мир, ни о чём не предупредили. Не хотели лишний раз повлиять? Возможно, хотя и сомнительно. Но и после открытия Камета нам ничего об общих мирах так и не сообщили! А почему не предупредили о массовых хищениях людей с миров нашей ветви? Мне Сашка успел шепнуть, что в последнем погружении они обнаружили огромное кладбище, и погребены там исключительно люди. Тут-то он и понял, о чём говорили собранные в библиотеке школы документы, свидетельствующие о таинственных исчезновениях людей в прошлом. Мы же все эти документы видели…

— Тогда мы решили, что это были отдельные удачные попытки открыть общие миры, — пожал плечами Леонид. — И это может быть правдой. Хотя возможно, что здесь действительно поработали сточеры. В общем, Ерёма, я понял, что на Камете, не без участия прямого чувствования, у тебя возникла идея, что нас тщательно проверяют, что мы полного доверия Лысого не заслужили. А разумные аргументы в пользу такой идеи найдутся?

Харламов принялся объяснять, что его развитие давно придерживали, что в суть операции с Шатохиным не посвятили, и что все члены группы, кроме них четверых, регулярно в подробностях информируют преподавателей обо всех делах группы. Только последнее его заявление вызвало настоящий интерес.

— Оля, ты ведь инструктор, тебе просто полагается всё о группе рассказывать администрации, — выжидательно посмотрел на неё зять.

Ольга, как оказалось, так и делала — до той поры, пока не стала женой Харламова. К тому же как раз в это время группа сформировалась — и с этого момента Аникутину никто из преподавателей о делах внутри группы больше не расспрашивал. Да и обязанности инструктора она к тому времени выполнять практически перестала.

— Ну, ещё бы, жену командира, у которой с ним связь высшего порядка, расспрашивать, — усмехнулся Лёшка. — Преподаватели у нас что, полные дураки? Это же всё равно, что Ермолая открыто в измене Пути Радуги обвинить. После такого подвига можно вообще школу закрывать по причине некомпетентности персонала. Меня вот сразу после того, как я приват-мир открыл, в покое оставили. Впрочем, я ещё летом принял решение перестать докладывать.