- Да не о чем! Просто шарик за шарик начал забегать от таких ежедневных умственных занятий и наверное пришло время сделать ...
- Перекур, - не дал окончить фразу Вере муж и воспользовавшись тем, что «персонал» их гостиницы ушел к себе домой на обед, подхватил жену на руки и понес, как ни странно, ни в зал для курения, а в спальню.
7 глава
Покойная Светлана Ильинична Хоменко - летописец села Цветово на добровольных началах вела свои записи изо дня в день на протяжении почти двадцати лет с педантичной скрупулезностью заправского делопроизводителя.
Имеется в виду то, что о героях своих хронологий цветовского бытия она собирала всевозможнейшую информацию (иногда добытую и окольным путем) и даже частенько подкрепляла ее фактическим материалом. (Ее дневники прямо таки пестрели от вклеенных фотографий, справок (?!), вырезок из газет да заметок «экспроприированных» из школьных стенгазет.)
И когда чета частных сыщиков Михеевых тоже ведущее расследование на добровольных началах взялась за изучение Светланиных записей за 1988 год (их умышленно оставили на закуску, чтобы изучивши все записи попытаться отыскать альтернативную (если такова имеется) версию Орланской трагедии) они просто не поверили глазам своим.
Кроме обширных записей об цветовском собаковешателе, которые, увы, держались только на домыслах неутомимой фантазерки - Светланы да соседских пересудах, были вклеены, каким-то образом, попавшие в руки автора дневника конверт с домашним одесским адресом антигероя и его расплывчатая фотография. (Наверное, переснятая и увеличенная многократно из любительского фото, на периферии которого и оказался собаковешатель случайно попавший в кадр.)
Антигероя звали Николай Борисович Гадченко. Парню в те годы было всего девятнадцать да и на внешность был он смазлив, как девочка, но вот с деревенскими девчонками не дружил, а держался с ними свысока и с пренебрежением.
Прибыл он из самой Одессы к фронтовой подруге матери Орловой Надежде Павловне погостить на месяц - два. (Так по крайней мере было сообщено официально.)
Но шила в мешке не утаишь, а тем более иголку в стоге сена в селе не спрячешь. (Ведь порой на этих сеновалах такое вытворяется! )
И вскорости стало известно, что любимый сыночек Коленька будучи сильно под градусом «осерчал» на матушку за «занудные» нравоучения и «толкнул» ее легонько пару раз, да так, что та сердечная с побоями «заслуженными» от родненького сыночка оказалась в больнице чуть было не в реанимации.
Не смышленого парнишку могли и менты замести и заботливая мамаша, снабдив великовозрастного шалопая «рекомендательным» письмом к фронтовой подруге (иных родственников у солдатки - детдомовки отродясь не было) отправила его в деревню отдохнуть в «пионерском» лагере.
Все это цветовскому Нестору - летописцу не сорока на хвосте принесла, а «конфиденциально» сообщила на вечерних посиделках соседка-почтальон тетя Таня. (В те далекие времена, а иногда и сейчас по старой памяти, когда спрос на любовные романы и приключенческо детективное чтиво был огромнейший, а предложение мизерное, отдельные работники «отдельных» отделений связи заменяли чтением «цензурированием» частных писем простых сограждан - у не простых этим занималось КГБ. (О какая жизнь! Какие страсти порою описывались в них!? Ибо в те времена почти полного отсутствия спроса на концентраты и контрацептику еще были натуральными и колбасы и ... любовь!)
Через две недели после побоев мать Гадченко Николая умерла в больнице от обширного инфаркта, но о сыне - садисте никому не обмолвилась и словом.
Лишь в письме к своей фронтовой подружке, в котором просила на время укрыть непутевого сыночка от жизненных бурь, она вскользь обмолвилась о происшедшем.
Надежда Павловна Орлова получивши извещение о смерти матери Николая сделала непростительную глупость: попытавшись своего гостя в столь скорбный час вернуть на путь истины, как заблудшую овцу.
Но ягненок оказался волком. И если бы не три соседских паренька, случайно оказавшиеся поблизости, боевая фронтовичка последовала бы вслед за своей подругой без промедления в тот же час.
Ибо от первых же обличительных слов гостеприимной хозяйки Николай просто взбесился.
Но сельские хлопцы, которые тоже не лыком были шиты, (в сельской школе тоже имелась секция восточных единоборств) быстро остудили пыл неблагодарного наглеца несмотря даже на то, что Николай Гадченко неплохо владел грязными приемчиками одесской воровской братии.
На следующее же утро Николай с Цветово исчез. Но в отместку повесил на заборах всех цветовских собак. (Так, по крайней мере, предполагала неутомимый «историк», мотивируя это тем, что еще до драки Гадченко кичился тем, что от его взгляда даже самые свирепые и породистые псы поджавши хвосты прятались в будки и жалобно повизгивали.)
- Это он! Это точно он шел по коридору в больнице в тот вечер, когда умер мой отец, - убежденно заявила Вера.
И как доказательство своей правоты сунула Михаилу «под нос» «фоторобот» составленный на основе портрета Темной Лошадки.
То есть господина Сидорова, который нынче все так же числился в фаворитах и вместе с другими четырьмя претендентами на президентское кресло резвым галопом преодолевал предвыборный марафон.
Фотографий господина Сидорова было много: почти в каждой газете, а подозреваемого Гадченка лишь одна да и та расплывчатая. Да и возраст: одному под двадцать, а другому под сорок.
- Это он! Я уверена это он!! - решительно заявила непоколебимая Вера, как будто бы кто-то с ней спорил. (Да где вы найдете такого мужа, чтобы рискнул спорить с красивой любимой женой в канун длиннющего зимнего вечера!? Если вдобавок и по телеку в этот вечер одна «бука» да скука. Нет, таких дураков среди мужиков нет!)
- Теперь мы о предполагаемом убийце знаем все. И фамилию и имя и даже домашний адрес его у нас имеется, радостно воскликнула Вера, но без особого восторга.
- Прошло уже более пятнадцати лет. И он мог куда-нибудь и переехать, - Михаил всегда с осторожностью и недоверием относился к сведениям преподносимых на тарелочке с голубой каемочкой.
Правда за этой «тарелочкой» доморощенным сыщикам пришлось побегать основательно.
«Но все же имея дело с «потомком» царя Ирода лучше на всякий случай хорошенько подстраховаться, чтобы не повторить горькой доли цветовских собачек», - по-мужски «по черному» мрачно пошутил мысленно Михаил, но вслух произнес:
- Искать его конечно же намного легче, но обращаться во всякие паспортные столы и ЖЭКи из чувства разумной осторожности все же не будем.
- Ты думаешь это может быть опасно? - враз погрустнев тихо спросила Вера и в уголках ее глаз заблестели слезы. (Слишком свежи были потери прошлого да и перестройка организма в период беременности - Вера была на третьем месяце - давали о себе знать.)
- Может да, но скорее всего нет, - сгладил углы заботливый муж. - Но лучше не рисковать, - и действуя губами как промокашкой вытер жене слезы.
Вера с доводами Михаила согласилась, но поинтересовалася:
- А что мы с ним сделаем, когда найдем?
- Ох, еще не скоро это будет, не скоро! - стараясь уйти от вопроса жены да и сам еще не зная ответа уклончиво ответил мастер сыска. - Когда найдем - тогда и решим.
Но поиск был уже завершен. И ответы на все вопросы содержались в темном ящике стоящем в углу.
Надо было только подойти к нему и включить.
Но Михаил игнорируя телевизор направился в столовую на вечернюю трапезу.
Вера последовала было за ним, но вдруг остановилась:
- Тащи ужин сюда на верх. Поедим и заодно и телевизор посмотрим. Там как раз теледебаты идут. Давай посмотрим. - и взяла в руки пульт управления.
- Да ну их всех с их пустыми обещаниями, - отмахнулся по привычке Михаил, который по своей природе был абсолютно аполитичен, - но мысленно проанализировавши тон вопроса, понял что это не просьба, а приказ и благоразумно согласился: - Давай, если хочешь.
- Вера хотела и наверное «хотели» и все пятьдесят миллионов украинцев ибо эти теледебаты транслировали все отечественные телеканалы. (Вспомнился к слову анекдот о тех совковых временах:
