- Надобность тут казенная... - медленно начал я, раздумывая, стоит ли вообще рассказывать первому встречному о своих планах.
- Казенная? Да вы садитесь, садитесь, - внезапно засуетился извозчик, отстегивая жесткий полог, препроваживая меня на место и с почтением усаживая. - Сейчас с ветерком помчимся.
Он залихватски свистнул, дернул вожжами, и лошаденка потрусила по заснеженной улице, всё убыстряя ход. Извозчик не обманул и гнал во всю мочь. Санки резво неслись по накатанным колеям. Сначала по этой самой Торговой, затем - вдоль Крюкова канала и по Большой Морской, которую я всё-таки опознал, хоть и не сразу.
Город я начал узнавать ближе к Невскому. То там, то здесь мелькали смутно знакомые дома. Вот только в мое время дома эти в большинстве своем были выше этажа на два. Еще поражало некое архитектурное единообразие: треугольные фронтоны, портики, колонны. Очень похоже на казармы какого-нибудь Преображенского полка. Но не мог же весь город быть одной большой казармой!
Выехав на проспект, извозчик резко повернул, едва не задев встречные санки, помянул предков помешавшего ему возницы и прошелся по его лошади. Тот в долгу не остался. Но обменявшись парой фраз, извозчики благополучно разъехались.
- Видали?! - извозчик поворотился ко мне всем телом. - Этим лихачам палец в рот не клади - откусят! Но и мы не промах, чтоб им всё спущать! В другой раз подумает, как с Емелькой связываться! - извозчик погрозил кулаком назад и, переходя на иной тон, добавил: - Вам, барин, куда нужно? Где остановить-то?
- Стой! - приказал я.
Лошадь тут же встала.
Справа вдоль всей Дворцовой тянулся забор, за которым Росси строил Генеральный Штаб, слева желтело Адмиралтейство, а прямо передо мной жемчужно мерцал заснеженный Зимний. Отпали сомнения в том, где я нахожусь. А вот когда...
- Где бы календарь достать... - протянул я, надеясь на ответ.
Извозчик откликнулся:
- Да в лавке Смирдина. Она ж тут, недалече. Мимо проезжали. Прикажете поворотить?
- Постой пока. Напомни, число какое сегодня?
Извозчик не удивился моему интересу. Видно, переход от календаря к числам показался ему достаточно логичным.
- Да двенадцатое ж, барин. Суббота. А что такое?
- Точно! Двенадцатое декабря двадцать пятого года...
Я приготовился уже к тому, что меня поправят, но нет, извозчик никак не отреагировал. Значит, точно попал, куда и собирался.
- Так что, барин, в лавку езжать?
- Погоди... Нет, в лавку мы не поедем. А поедем-ка мы в аптеку, на Миллионную. Знаешь такую?
- Знаю. Таблички-то с названиями никто еще не сымал.
- А ты, чай, грамотен?
Извозчик замялся.
- Прочитать могу, если что. А вот самому писать, так руки вечно не то выводят. Потом ничего разобрать не могу.
- Грамота штука полезная.
- Оно точно. Да вот не каждый выучиться могёт. А нам, извозчикам, без грамоты нельзя...
Мужик тронул лошадь, и она неспешно потрусила через площадь к Миллионной улице.
- Раньше начнешь учить, лучше выучишь, - назидательно сказал я. - Детей учи. Они буковки на лету схватывать будут. Тебя в грамоте превзойдут - твое же дело продолжат.
Мой незамысловатый совет изрядно загрузил извозчика. Он сгорбился, едва шевелил вожжами и весь был какой-то пришибленный. Только когда мы уже проехали почти половину улицы, напротив приметного дома с черными мраморными колоннами, извозчик обернулся и, перестав вдруг хмуриться, сбил шапку на затылок:
- Благодарствую, ваше благородие. Научили Емельку уму-разуму. Без хорошего совета так всю жизнь в грязи и проживешь. Век вам здоровья.
Он подхлестнул лошадь, и остаток пути мы проехали значительно быстрее. Не добравшись до конца Миллионной, мы поворотили и встали возле зеленоватого здания стариннейшей аптеки, бывшей здесь чуть ли не с самого основания города.
- Всё. Дальше не могу - потом не развернуться будет, - извозчик показал на забитую санями улицу. - Хотите - вылазьте. Или к самому подъезду подвозить?
- Не обязательно. Пройдусь. Сколько с меня? - я вылез из саней и встал рядом с извозчиком.
- Целковый...
- Сколько?!!
- А что, барин? Ехали? Ехали! По городу кружили? Кружили! А мне лошаденку кормить. Она ж есть хотить. Да и детки то ж.
- Полтину.
Извозчик тут же надбавил:
- И полполтины сверьху.
- Гривенник сверху.
- Пятиалтынный, а? От сердца отрываю! Все есть хотють.
- Ладно. Уговорил.
Я полез в карман, достал горсть монет и отсчитал извозчику его шестьдесят пять копеек. Тот, довольный, ссыпал их в мешочек, который тут же подвесил обратно к поясу под тулуп, и оборотился напоследок ко мне:
- Здоровьица вам, барин. И жене вашей, и детишкам. И прислуге с челядью... Н-но!Свистнул и умчал, только снег столбом закрутился.
А мне предстояло начать воплощать в жизнь первый пункт предложенного мне плана.
Дом, в котором жили Оболенский и Ростовцев, искать не пришлось - он был второй от угла. Но, подойдя к подъезду, я остановился. Решимость моя куда-то испарилась. Да и в самом деле: если прийти к Ростовцеву на квартиру, то много шансов наткнуться на того же Оболенского, который с ним очень дружен. Какую в таком случае мне выдумывать легенду? Как представляться? Ростовцев просто не захочет со мной разговаривать, если не будет уверен, что я из рядов заговорщиков. Войти в дом и подождать внизу? Не оберешься вопросов от военных и слуг. Торчать же на улице еще хуже - вопросы те же задавать будут, так еще и намерзнусь.
Я чуть прогулялся по улице, постоял, не решаясь ни войти в дом, ни пойти прочь. Минута, другая, и я махнул бы на план рукой и отправился в какой-нибудь трактир отогреваться. Однако именно в этот момент из подъезда вышел сам Ростовцев. В такую удачу трудно было поверить. Посмотрев по сторонам, он скорым шагом направился прочь от меня, так что пришлось его догонять.
Разумеется, догнал. Пристроился сзади, раза два вздохнул для успокоения и позвал:
- Господин подпоручик! Яков Иванович!
Ростовцев явственно вздрогнул, приостановился и обернулся. Он смерил меня взглядом и недоуменно сказал:
- Ч-ч-ч-чем об-б-б-бязан?
- Вы же сейчас от князя Оболенского? Он просил вас догнать и кое-что передать.
- А вы, с-с-с-сударь, кто?
- Мое имя вам вряд ли что-либо скажет. Я знаком с князем еще по Павловскому полку. Он вряд ли упоминал меня. Константин Шумов. Поручик в отставке, - я приподнял шапку и наклонил голову.
Видимо, мой ответ удовлетворил Ростовцева. Он обмяк лицом и любезно улыбнулся.
- С-с-с-слушаю.
- Ведь вы же собрались сегодня к вечеру идти к цесаревичу Николаю?
Ростовцев ухватил меня за рукав.
- От-т-т-к-к...
- Не ходите. Не выдавайте товарищей своих, - как можно проникновеннее сказал я.
Ростовцев мучительно покраснел и забулькал горлом, пытаясь выдавить слова. Отдышался и всё же произнес их:
- Евгений П-п-петрович с-с-са-ам п-просил меня. Мы п-п-писали в-в-вместе. Или об-б-бстоят-т-тельства пом-м-менялись?
Врать не хотелось. Ведь Ростовцеву ничего не стоит вернуться и спросить самого Оболенского о новых обстоятельствах. Но если к Николаю Ростовцева послал сам князь, то что же это получается? Предательство в верхах? Или я чего-то не понимаю?
- Не поменялись, - вынужденно сказал я. - Раз Евгений Петрович одобрил вашу инициативу, то пусть оно так и будет. Боюсь, вот только, ни к чему хорошему это не приведет.
- Не м-м-мою. - Ростовцев криво улыбнулся. - К-к-князь настаивал. Г-г-говорил, что Н-н-н-николай ис-с-сп-п-пугается. Т-т-точно ис-с-сп-п-пугается.
- Тогда успехов вам, господин подпоручик. Успехов.
Недоумевающий Ростовцев козырнул и продолжил путь. А я остался, совершенно не представляя, что теперь делать. Выбранный план не оправдал себя в самом начале. Приниматься за второй пункт? Но никто решительно не мог бы сказать, когда выигрышную тактику идти от казармы к казарме, последовательно поднимая там войска, сменила тактика выжидания на площади.
