Надо признать, что мне попался форменный лихач, даже подгонять не пришлось. Оставалось только держаться за стенки, чтобы не выпасть на поворотах, и сдерживать вопли ужаса, когда мы проносились в нескольких сантиметрах от препятствий и людей. Я очень надеялся, что мы никого не задавим и не перевернемся, иначе все мои потуги останутся втуне.

   В одно мгновение мы домчали до спуска у канавки. Извозчик притормозил, привстал на козлах, что-то высматривая впереди, а потом решительно подхлестнул лошадь.

   Возок чиркнул по булыжникам, переваливая через бровку, высек искры полозьями, вильнул, чуть накренился и выехал на лед Невы.

   - Э-э-х, залетные! - извозчик завращал над головой концами длинных поводьев, громко присвистнул и потом заорал нечто невразумительное. Да, это не по городу ехать, где того гляди столкнешься с встречным. Простор. Красота. Белый нетронутый снег. Гнать и гнать. Свобода...На белом льду у стены Петропавловки скапливалась темная масса, чтобы вылиться на простор.

   - Давай, к ним!

   Извозчик прекрасно понял, подогнал к первым рядам лейб-гренадер, лихо развернул и встал. Я вывалил ему в ладонь несколько монет и подбежал к молодому офицеру, идущему во главе мятежных рот.

   - Николай Алексеевич! Я с площади! От Оболенского! Новый приказ!

   Я пристроился к нестройной толпе солдат и засеменил рядом с Пановым. Он посмотрел на меня и кивнул, признавая.

   - Вы сейчас куда? - продолжил я.

   - К Зимнему, - низенький Панов еле успевал бежать впереди своих рослых гренадеров.

   - Почему так?

   - Так договорено, - он попытался на бегу пожать плечами.

   - Очень хорошо! Ваша задача - занять Зимний и арестовать царскую семью! Стрельбы с саперами не устраивать - они пропустят. И после этого - взять Николая под стражу.

   - Где же я его найду?

   - Ничего. Он там, на Дворцовой. Не ошибетесь. Я укажу, в случае чего.

   - Как ваше имя?

   - Константин, - отозвался я. - Константин Владимирович Шумов.

   Мы повторяли путь, который я проделал, когда ехал навстречу Панову. Действительно, спуск к Неве у Зимней канавки был единственно удобным, по которому могли подняться на набережную девятьсот человек. Гренадеры чуть ли не вынесли нас с Пановым на набережную. В едином порыве гренадеры вслед за нами, обтекая Эрмитаж, вышли на Миллионную. Прошли по ней и всей толпой влились во двор Зимнего дворца.

   Перед нами стояли саперы.

   - Да это не!... - начал удивленно Панов, но я толкнул его в плечо, и он замолчал.

   - Вперед! - скомандовал я. - Царскую семью под стражу!

   Гренадеры с большим желанием повиновались. Они прошли сквозь ряды сапер, которые и не подумали воспрепятствовать. Комендант Башуцкий, стоящий поодаль, не отдал никакого приказа солдатам Саперного батальона, словно не заметив прихода мятежников. Большая часть солдат, ведомая Пановым, шумно и весело прошла в высокие двери. Кто-то из внутреннего караула попытался преградить путь толпе, но его враз смяли и отодвинули к стенке с криками: "Не балуй!" Караульный отступил. Я остался снаружи с сотней гренадеров, которые не могли решиться - идти вслед за остальными или дождаться их здесь.

   Солдат, который пытался удержать гренадер, потоптался у входа, а потом подошел ко мне.

   - Что это, ваш бродь? Что происходит?

   - Власть меняется. Новый закон будет.

   Солдат захлопал глазами, и я ему ободряюще улыбнулся. Ничего, скоро поймет, что случилось.

   Довольно быстро Панов вернулся - раскрасневшийся, в расстегнутом у горла мундире.

   - Взяли! - выдохнул он. - Караул поставил. Теперь куда?

   Гренадеры, спустившиеся вслед за ним, обступили своего командира, с радостным ожиданием поглядывая на него сверху вниз. Панов махнул им рукой, и вся толпа пошла за ним - обратно на Дворцовую площадь. Они шли со знаменами, но в полном беспорядке, вдохновленные своими же действиями. Сейчас они могли бы сравнять горы и повернуть реки, дай им только волю. И когда от группы всадников отделился один и закричал толпе: "Стой!", ему дружно ответили: "Мы - за Константина!"

   - Это - Николай! - сказал я Панову. - Арестовать его!

   Поручик дико посмотрел на меня, но скомандовал:

   - Взять!

   Человек двадцать обнаженными штыками оттеснила свиту императора. Несколько гренадеров окружили лошадь Николая, наставили на него штыки и принудили спешиться. Император растерянно стоял, не понимая, что происходит. Солдаты тоже слегка растерялись. Тогда я пробился к самому царю и внятно сказал:

   - Вы низложены. Отдайте оружие поручику!

   Николай побледнел, нервно дернул за эфес, Панов подскочил и взял из рук царя шпагу.

   - Командуйте войскам сдаваться! - жестко сказал я. - Или нет. Лучше передайте командование на поручика. Крови больше не будет.

   Гренадеры, которые успели уйти вперед, пока мы разбирались с императором, остановились, частично смешавшись с войсками, которых вызвал император. Наверняка, слух об аресте пошел дальше, поднимая волну удивления и каких-то не оформившихся еще надежд на лучшее.

   - Поручику?! Бригадой?! Да никогда! - вдруг заверещал Николай.

   Я чувствительно сунул ему под дых, так что он закашлялся и согнулся.

   - Не надо, ваше величество. Я - человек мирный. А вот у солдат - ружья. Со штыками. Знаете, что бывает, когда штык попадает в тело? Тут каждый может об этом порассказать. И показать тоже. На вашем примере. Так что давайте без эксцессов. Мирно давайте. Может, вас и не потребуется убивать.

   - Вам это с рук не сойдет, - придушенно просипел Николай.

   - Это мы еще посмотрим, - я улыбнулся. - Отдайте приказ!

   Николая водрузили обратно на коня, двое гренадеров взяли лошадь под уздцы с двух сторон и повлекли императора к войскам. Навстречу ему уже скакали какие-то офицеры. Не доехав до нас, они остановились, спешились и подбежали к Николаю.

   - Отныне... - прохрипел император. Чувствовалось, что ему тяжело говорить, и он просто заставляет себя шевелить языком и выталкивать непослушные слова. - Отныне... Командование всеми подразделениями передается поручику...

   - Генералу, - перебил я. - Панову Николаю Алексеевичу.

   - Генералу Панову Николаю Алексеевичу, - послушно повторил Николай и указал на поручика. После чего закрыл глаза и обмяк в седле. Гренадеры сняли его вниз и взяли под руки, чтобы император совсем уж не свалился на землю.

   Панов взгромоздился на лошадь и громогласно заявил, чуть ли не срывая голос:

   - Полки!! Слушай мою команду! Поротно, поворот кругом, шагом маар-рш!

   Потом склонился к шее коня и тихо меня спросил:

   - Константин Владимирович? А что же дальше-то?

   - Дальше? Нужно выводить людей с площади и разводить по казармам. Да и всех - по казармам. На улицы - усиленные патрули. Сейчас встретимся с Оболенским, скажем ему о результатах вашей атаки на Зимний. Потом надобно собрать все руководство и пусть принимают решения. Которые в самом начале планировали. По изменению строя. Я точно не помню, что там хотели, - споров много было, а к чему конкретному пришли, так и не понял. В общем, идите, радуйте князя, - я улыбнулся и хлопнул лошадь Панова по крупу.

   И герой восстания, приведший его к победе, свежеиспеченный генерал двадцати одного года гордо выехал на царском коне к войскам, уходившим с Сенатской площади.

   7.

   Оболенский казался растерянным. Видимо, когда его избирали очередным диктатором на площади, он и думать не мог ни о какой победе. Всё, что ему хотелось - довести до конца начатое. Он прекрасно понимал, что за смерть Милорадовича спросят с него. И за стрельбу по конногвардейцам - тоже. Надо было стоять до конца, а преимущество в силах явно оставалось за Николаем. И вот - чудесное избавление от возможной кары. Теперь необходимо было срочно менять линию поведения и как-то соотносить свои действия с возникшими реалиями. На такой случай Оболенский не рассчитывал.