несмытой обиды. Он решил наказать тех, кто стоял за спиной тупо¬

го немецкого полицейского.

Это решение созрело на ходу, следовало лишь чуть перестроить

очередной номер, в котором участвовали свиньи. Выбрав подходя¬

щий момент, Дуров обратился к публике:

—       Вот мои дрессированные свиньи, каждая из них имеет свое

желание.-—Клоун взял в одну руку каску, в другую хлеб. И спросил

у каждой свиньи: —Чего ты хочешь?

Разумеется, одна хавронья потянулась к почти протянутому ей

хлебу, а другая к каске, в которой лежал кусочек вкусно пахнущей

колбасы.

—       Виль брод...— клоун указал на первую свинью, затем сделал

жест в сторону второй свиньи: — Виль гельм...

Возникла непереводимая игра слов: «виль брод» — «хочет хлеба»

и Вильброд — фамилия министра иностранных дел Германии; «виль

гельм» — «хочет каску» и Вильгельм — имя императора.

Театр молчал. Потом послышался испуганный шепот. В воздухе

нависло как будто что-то тяжелое. В мертвой тишине клоун кое-как

закончил свое выступление.

Дуров уже понимал, что его выпад не завершится добром. Раз¬

вязка действительно наступила сразу, едва он вышел на улицу. Дю¬

жие сыщики скрутили ему руки, впихнули в полицейскую карету.

Так непосредственно после представления русский клоун оказал¬

ся в одиночной камере мрачной тюрьмы Моабит. Нет нужды описы¬

вать недельное пребывание его в одиночке. В своих воспоминаниях

Анатолий Дуров не скрывал, что испытывал довольно сильный

страх за свою дальнейшую судьбу: вдруг за оскорбление кайзера

его осудят на долгие годы тюремного заключения...

Немецкие власти поступили относительно либерально — арестант

был освобожден до суда под залог в восемь тысяч марок. Дуров

поспешил во Францию, оттуда вернулся в Россию. Но через неко¬

торое время получил предписание прибыть в Германию для судеб¬

ного разбирательства дела.

История вновь принимала скверный оборот. За помощью и за¬

щитой пришлось обратиться к влиятельным поклонникам и поклон¬

ницам своего таланта, вплоть до герцогини Лейхтенбергской. Но все

они оказались бессильны в столь щекотливом вопросе, как оскорбле¬

ние германского императора.

Спасение пришло неожиданно: Дуров вспомнил, что он дресси¬

ровал собачку великого князя Алексея Александровича. По указа¬

нию его высочества клоун Анатолий Дуров был объявлен полити¬

ческим преступником, следовательно, не подлежащим выдаче ино¬

странным властям. Собачка выручила...

В своих воспоминаниях Владимир Дуров тоже говорит, что имен¬

но его выслали из Берлина за оскорбительный для кайзера Вильгель¬

ма каламбур в цирке. Он упоминает об этом бегло, касаясь своего

знакомства с Вильгельмом Либкнехтом. Стоит привести его рассказ

целиком.

«С вождем немецких социал-демократов я познакомился несколь¬

ко лет назад, когда мне пришлось обратиться к нему, как адвокату,

по нашумевшей в то время истории с моей ученой свиньей. В Бер¬

линском цирке я показывал эту свиныо и мною был, между прочим,

проделан такой номер:

— Вас вилльст ду? («Что ты хочешь?») — спрашиваю я свиныо.

Она бросается к каске, какую носил Вильгельм, и тычет в нее

мордой. «Их билль гельм! («Я хочу каску!») — отвечаю я за нее.

При соединении двух слов выходит — «Вильгельм».

За это меня выслали из Берлина. Мой гражданский иск вел

Либкнехт и выиграл его» *.

Всюду, где только находился к тому повод, слышалась разящая

сатира Анатолия Дурова. Остроты его передавались из уст в уста,

становились ходячими анекдотами. Крупные российские города,

такие, как Рига, Киев, Одесса, и провинциальные захолустные

Кременчуг, Владикавказ или Тамбов в равной мере знали и любили

клоуна-сатирика Анатолия Дурова.

Перед его приездом на улицах городов наклеивались на афиш¬

ных тумбах, а то и просто на заборах зазывные оповещения: «Жди¬

те Анатолия Дурова!», «Едет знаменитый Анатолий Дуров!» Улич¬

ным прохожим вручались бумажные летучки с нескладными, зато

доходчивыми виршами:

__________________________________________________________________

Многие шутки оба брата Дуровых приписывали каждый себе. Так было

в случае с адмиралом Зеленым, кайзером Вильгельмом.

Сейчас, по прошествии десятилетий, трудно установить, кто именно был

автором той или иной шутки, тем более что в периодической печати тех лет

по понятным причинам они не находили отражения. Но, по общему мнению,

А. Л. Дуров был сильнее и интереснее, как разговаривающий клоун и сатирик,

в то время как В. Л. Дуров пользовался большим признанием как клоун-дрес¬

сировщик.

Автор настоящей книги не проводил специальных исследований и анализа

репертуара обоих артистов, поэтому, естественно, что отнесение того или ино¬

го антре к Анатолию или Владимиру Дурову в значительной мере условно.

Здесь важно подчеркнуть общую сатирическую и демократическую сущность

искусства артистов.

Очевидно, в дальнейшем исследователи все-таки установят точно, кто из

братьев был автором того или иного номера.— Прим. ред.

___________________________________________________________

Кстати, распространение этой рекламы не обошлось без курьез¬

ного происшествия. Администратор Дурова вез в поезде пачки сти¬

хотворных листовок. В вагоне он заметил, что за ним неотступно

следят двое шпиков. В Елисаветграде администратор сошел с поезда

и на извозчике добрался до гостиницы. У подъезда его уже поджи¬

дал пристав с городовыми, которые сами внесли багаж приезжего

в номер.

—       Что вы привезли? Вскройте! — потребовал пристав.

—       Теперь еще рано! — ответил администратор.— Расклею,

прочтете.

—       Прокламация? Нет, это вам не удастся! — вскипел пристав и

дал знак своим подручным «приступить».

Городовые шашками разрезали веревки, которыми были перевя¬

заны пачки. Пристав схватил листовку, прочел: «Вот приехал я, и со

мной свинья...»

Немую сцену прервал разочарованный голос сыщика:

—       Черт подери! Из-за этого я ехал от самого Харькова...

Настало время, когда соло-клоун Анатолий Дуров уже мог дикто¬

вать директорам цирков свои условия. Вот одно из них: «При мне —

в программе никаких других клоунов!» Он брал на себя целиком все

третье отделение. Директорам приходилось соглашаться на все: имя

Анатолия Дурова на афише обеспечивало сборы.

Не только афиши и анонсные летучки широко оповещали о гаст¬

ролях знаменитого клоуна. Он лично довольно своеобразно объявлял

населению о своем прибытии в тот или иной город.

Вот тихая, деревянная Калуга. Или бойкий каменный Ростов.

Скромная, уютная Полтава. Кременчуг, Кишинев, любой российский

провинциальный город, городок...

С вокзала по главной, Большой Дворянской улице (она обяза¬

тельно есть всюду) тянется удивительный караван. На нескольких

возах установлены клетки, из которых высовываются головы живот-

пых и птиц. Разве могут обыватели оставаться равнодушны к такому

событию. Даже если бы впереди каравана не ехала колясочка с

впряженной в нее свиньей, и на колясочке не красовался плакат:

«Клоун Анатолий Дуров», и вездесущие мальчишки не кричали на

всю улицу: «Дуров!.. Приехал Дуров!», то и тогда бы стоустая мол¬

ва разнесла бы по всему городу эту радостную весть.

Цирк полон. От кресел в первом ряду до последних мест на галер¬