Мы сидели всей «семьей» и пили чай. Да, эти люди стали мне ближе, чем моя родная семья, как не прискорбно, ведь маму, папу и брата я не видел уже очень давно, но они обещали вскоре приехать в гости, знакомиться с невесткой. Элис и ее мама листали каталоги для невест, пытаясь найти платье, в котором моя будущая жена выглядела бы не такой беременной на нашей предстоящей свадьбе. Последние дни они только о свадьбе и говорили. Она должна была быть «наишикарнейшей» и на ней должны были бы быть «все-все-все». Меня это мало интересовало, но я позволил им делать все, что они пожелают и тратить на это любые суммы. Я планировал быть хорошим мужем и папой… И я, правда, очень старался.

- Может, мне позвонить Леше Калитину? И он сошьет тебе платье твоей мечты? – поинтересовался я, видя, что Элис приходит в отчаянье от предложений из каталогов.

- Ты, правда, можешь?!!! Сейчас его модный дом самый крутой во всей Европе! – ее глаза загорелись, и мне тогда даже захотелось это на самом деле сделать, чтобы все время видеть ее счастливой. Счастливая она была не такая стерва. Правда, с Лешей могли возникнуть трудности, потому что…

- Он пошлет тебя туда, куда ты заслужил, чтобы тебя послали, - закончил мою не озвученную мысль любимый голос.

По моим рукам побежали мурашки. В дверях стоял Кирилл, ослепительно улыбаясь. Я не видел его больше года. Он изменился до неузнаваемости, но все равно производил на меня все тоже впечатление. От привычного его образа остались только громадные голубые глаза и хрупкое телосложение. Голубой цвет волос исчез. Волосы стали натурального светлого цвета с золотисто-медовым отливом, длиннее, чем обычно и кучерявились. Одет он был в черные джинсы и темно-серую худи, обут в черные конверсы. Такой стиль одежды делал из него… нормального парня.

- Конечно, если его попрошу об этом я, то он сошьет тебе, дорогая сестренка, все, что угодно, - продолжил он, сладко улыбаясь, от чего я таял и не мог пошевелиться. – Не переживай, я попрошу его. Это будет моим подарком для любимой сестры на свадьбу. Мое приглашение ведь просто где-то затерялось, верно?

Никто не успел ничего ответить, потому что Максим, неожиданно, подскочил с места и кинулся к Кириллу. Он крепко его обнял, приподнял и даже слегка покружил.

- Боже, ты жив! Ты тут! Я чертовски по тебе скучал! – сказал Максим, ставя брата на пол. – Я слышал, что ты теперь все время с Сашкой путешествуешь, и все ждал, когда ты, наконец, соизволить посетить старушку Англию. Шикарно выглядишь! Таким я помню тебя в двенадцать.

- Я тоже скучал, - проурчал Кирилл, - считай, что я вернулся. Я вижу, что вовремя. Чаю мне! – он отпустил с поводка Мистера Бинса, который бросился ко мне на колени, Кирилл кинул на Элис раздраженный взгляд. – Брысь с моего места!

Элис начала возмущаться, но Максим и Виктор, который тоже бросился обнимать сына, заверили, что это место было Кирюшино с детства. Ей пришлось пересесть. Ее глаза метали синие искры, но она старательно делала вид, что все нормально. Она очень боялась тогда оступиться, ведь, когда Кирилл появился на пороге родного дома, ее план мог в любую минуту сорваться. Элис понимала это прекрасно.

Я понятия не имел, как мне себя вести с Кириллом. В каком ключе с ним общаться. Было странно и неловко. Но он был, по крайней мере, выглядел, дома как рыба в воде. Улыбаясь, шутя, он без умолку болтал о своих приключениях в Европе. В Лондон он заехал по учебе, как надолго не знает, но жить он планировал в Москве, поближе к своим друзьям, с которыми и проводил, как я понял все время. Я завороженно на него смотрел, пытаясь привыкнуть к его новой внешности. Помимо цвета волос и стиля одежды, поменялся его общий антураж. Он стал меньше растягивать слова, в нем убавилось манерности, но все это не исчезло. Оно было в его крови, но стало не таким навязчивым, а приятно естественным. Это как с сексуальностью. Если она есть в человеке, и он ее еще всячески выпячивает и подчеркивает, то ее становится слишком, она становится пошлая. А если он ни как ее не демонстрирует, то сексуальность становится естественной и еще более пленительной. Еще одним изменением был брильянтик в его зубе. Боже, он сводил меня с ума. Но я совершенно не собирался менять свои планы теперь. Я бы все отдал, чтобы он появился в этих дверях немного раньше, до беременности Элис. А теперь… просто было невыносимо больно. Я никогда бы не оставил своего ребенка. Ни ради кого, даже ради человека, которого я любил больше всех на свете. Я даже не знаю, откуда во мне это взялось, такая преданность правилам и нормам, в отношении детей. Конечно, кроме меня этого никто не мог знать, поэтому в глазах Элис и Мелиссы было много тревоги, когда они вынуждены были нас покинуть. Им нужно было поехать к флористу, выбирать букеты и цветы для оформления свадьбы, оставлять меня с Кириллом без присмотра они не горели желанием, но выбора у них не было. А вот Виктор с Максом, казалось, только этого и хотели, быстро найдя себя «неотложные» дела, сразу же, как только женская половина семьи покинула дом.

Кирилл, как ни в чем не бывало, мешал ложечкой чай с молоком, причем чай он пьет без сахара, но в его кружке обязательно должна быть ложка. За все то время, что он находился здесь, мы не сказали друг другу ни слова. Мне безумно хотелось рассказать, что я искал его, что не исчезни он так надолго, все могло бы быть по-другому. Но я промолчал, ведь это я сам во всем был виноват, а не он. Теперь, когда это все равно ничего не меняет… Он достал пачку сигарет и закурил. Клубничные «зубочистки» сменили «Мальборо Лайтс». Я обрадовался, что не будет знакомого аромата, который только подольет масла в огонь. Хотя я итак чувствовал его ни с чем несравнимый, рвущий мне крышу, ванильный запах.

- Ты похож на ангела с этими кучеряшками, - вырвалось у меня. Я не мог оторвать глаз от его лица. – Значит теперь ты блондинчик…. Почему раньше у тебя не было кучеряшек?

- Не знаю, наверное, из-за постоянной покраски и укладки. – Кирилл резко поднял на меня глаза. - Вообще, раньше меня раздражало, что мои волосы вьются, и я их выпрямлял одно время. Из-за этого они совсем перестали кучерявиться. Но теперь, после того, как они не стали подвергаться стольким испытаниям, они ожили … Даня, пожалуйста, не смотри на меня так.

- Как?

- Как будто хочешь меня сожрать! Я теперь понимаю, как страшно пироженкам в магазине… – он снисходительно улыбнулся.

- Кирилл, - я запнулся. - Почему ты уехал? Почему ты позволил мне быть с ней? ...

- А разве ты не этого хотел? Семью, детей, меня, превратившуюся в телку?

- Вот именно! – самое забавное, что я не хотел с ним об этом говорить, а все равно начал. – Тебя, превратившуюся в телку, а не другую телку, похожую на тебя!

- Знаешь, этого не было видно в твоих влюбленных глазах, которыми ты на нее смотрел две недели, которые я еще находился тут, до того как не выдержал и уехал. – Он говорил спокойно, мягко, привычным певучим голосом. – Или как я должен был поступить? И вообще, откуда такие претензии? Я чего-то не знаю? Ты не выглядишь, конечно, мегасчастливым…

Я чуть было не выпалил, что я на грани того, чтобы засунуть его в машину и уехать отсюда ко всем чертям подальше. Но удержался.

- Я плохо с ней справляюсь…. Элис, она… немного, - мне было трудно подобрать слова.

- Бездушная? – расхохотался Кирилл. – Не всегда она была такая. От части, это и моя вина – он убрал золотистый локон со лба. Мое сердце екнуло.

- Да, она рассказала. Я не в восторге, в общем, от ее многих черт. Но это не важно, ведь она мама моего будущего ребенка. И беременность делает ее более… милой… Как твои дела?

- Ой, меня тут бросила недавно девушка, - звонко рассмеялся он.

Мы сидели с ним и болтали, как будто все в порядке. Как будто я не его бывший бойфренд, который собирается жениться на его сестре. Мы говорили, как самые близкие друзья, как будто ни в одном из нас не бушевал ураган чувств. Кирилл рассказал мне про Риту. В целом, он не выглядел разбитым и несчастным, скорее, повзрослевшим. В его глазах поселилась глубокая грусть, но я не заметил там боли. Я безумно соскучился по его обществу. Как мне не хватало друга Кирилла, который раньше всегда был рядом и мог поддержать, рассмешить… Конечно, Кирилл-любовник сводил меня с ума, но с этим можно было еще хоть как-то примериться.