– За слабую, ни к чему не способную англичанку. Интересно, каковы, по-твоему, их женщины? – оживился Роуан.

– Мне кажется, что мужчины, подобные этим, запирают своих женщин в подвалах и выводят наверх дважды в год: один раз, чтобы наградить ребенком, другой – чтобы принять роды.

– Неплохая мысль! Мне нравится.

– Что?! – ахнула Лора.

– Если женщины обладают такой же внешностью, как мужчины, лучше пусть сидят взаперти.

– Но мужчины не так уж плохи, – запротестовала Лора, – просто грубы и неотесанны.

– Вот как? – поднял бровь Роуан.

Лора залилась краской.

– Я просто пытаюсь быть справедливой. Все они высоки и мускулисты, ни унции лишнего жира, а глаза…

Она осеклась, когда улыбка Роуана сменилась понимающей ухмылкой.

– Поэтому мы здесь. Полагаю, наша мать испытывала к ланконийцам те же чувства, что и ты.

Лоре не понравилась эта ухмылка, и, громко прокляв всех мужчин вообще и ланконийцев в частности, она неожиданно осеклась и покачала головой:

– Бьюсь об заклад, я слышала кое-что такое, чего ты не знаешь. Наш отец выбрал для тебя невесту. Ее зовут Силин, и она капитан отряда, называемого женской стражей. Она женщина-рыцарь.

Лора злорадно наблюдала, как улыбка Роуана мигом исчезла. Похоже, она берет верх в споре!

– Из того, что я сумела узнать, она такого же роста, как ты, и целыми днями тренируется с мечом на ристалище. По-моему, у нее даже есть собственные доспехи.

Улыбнувшись Роуану, она похлопала ресницами.

– Представляешь, если вместо свадебной вуали она наденет шлем с забралом?

Мальчишеское лицо Роуана мгновенно окаменело, словно отлитое из холодной стали.

– Нет! – бросил он.

– Что именно нет? – с невинным видом осведомилась Лора. – Никакого забрала?

– Я не рвался стать королем, это право принадлежало мне еще до рождения, но я посвятил свою жизнь подготовке к обязанностям правителя. Я женюсь на ланконийке, это неизбежно, но не собираюсь брать в жены мужеподобную особу. Есть жертвы, которые мужчина не способен принести, даже во имя своей страны. Я женюсь только на той, кого полюблю.

– Полагаю, ланконийцы посчитают это слабостью. Они, конечно, женятся. Но не могу представить, что им знакомо такое чувство, как любовь. Представь себе Ксанте, с его покрытым шрамами лбом, предлагающего женщине букет цветов!

Роуан не ответил. Он вспоминал английских красавиц. Каждая была бы рада выйти за него, но он считал, что не имеет права жениться. Никто, даже Лора, не знал о боли, физической и моральной, которую пришлось ему вынести. Когда-то Фейлан пытался выбить из Роуана его английскую половину. Старик, похоже, умел читать мысли Роуана. Если мальчик сомневался в себе, Фейлан чувствовал это и старался уничтожить все следы сомнений. Роуан учился не выказывать своего страха и вообще никаких чувств, которые помешали бы ему править Ланконией. После нескольких лет подобного обучения Роуан искренне верил, что теперь может смеяться в лицо самой смерти. Своих же истинных чувств он не показывал никому.

Но все эти годы он мечтал о том, что когда-нибудь ему выпадет счастье разделить судьбу с женщиной мягкой и нежной, любящей и понимающей, той, кому бы он мог довериться.

Каждый год Фейлан посылал письмо Талу, отцу Роуана, с перечислением всех недостатков и промахов воспитанника. В конце он неизменно высказывал свое мнение, заключавшееся в том, что мальчик вряд ли когда-нибудь станет настоящим ланконийцем. Фейлан жаловался, что Роуан слишком похож на свою мать-англичанку и слишком много времени проводит в обществе своей слабой духом сестры.

Но Роуан молча боролся со старым Фейланом: тренировался целый день, выдерживал любые пытки и мучения, но заодно учился играть на лютне и петь. И обнаружил, что нуждается в мягкости и доброте Лоры. Возможно, он никогда не станет настоящим ланконийцем, ибо воображал свою домашнюю жизнь чем-то вроде тихой пристани. И очень хотел, чтобы характером жена походила на Лору. По мере их взросления они все больше сближались и старались держаться вместе, чтобы выстоять против глупых, жестоких сыновей дядюшки Уильяма. Роуан часами утешал Лору, плакавшую от побоев и издевательств мальчишек. Он успокаивал сестру, рассказывая ей истории о Ланконии.

Последние годы Лора вообще старалась держаться поближе к брату из страха перед насилием, а Роуану очень нравился мягкий характер сестры. После целого дня, проведенного на ристалище, где Фейлан в очередной раз пытался убить его, Роуан осторожно опускал усталое, ноющее тело на пол у ног Лоры, а она пела ему, рассказывала баллады или просто гладила по голове. Единственный раз он выказал свои эмоции, когда Лора объявила, что хочет выйти замуж и покидает его. Он был невыносимо одинок те два года, что она провела в доме мужа, зато вернулась с Филиппом. Иногда Роуан воображал, что это его семья, и когда мечтал о жене, представлял ее такой же нежной и доброй, как Лора, хотя и способной гневаться на мелкие неприятности и недостатки мужа. Он вовсе не желал проводить каждую ночь в постели с женщиной-воином.

– У королей есть свои привилегии, и одна из них – возможность жениться по своему выбору, – решительно заключил он.

Лора нахмурилась.

– Роуан, но это вовсе не так. Короли женятся, чтобы заключить дружественный союз с другими странами.

Роуан поднялся и принялся поспешно натягивать одежду. Судя по виду, Лоре не удалось его убедить.

– Если я смогу, лучше заключу союз с Англией. Попрошу у Уорбрука одну из его дочерей. Но не женюсь на какой-то ведьме в доспехах. Пойдем. Я голоден.

Лора пожалела, что вообще заговорила на эту тему. Как бы хорошо она ни знала брата, бывали моменты, когда перед ней представал совершенно незнакомый человек. Он явно таил от нее какую-то часть своей души.

Она взяла его протянутую руку.

– Ты научишь меня ланконийскому языку? – спросила она в надежде отвлечь брата и вернуть ему хорошее настроение.

– Существуют три ланконийских языка. Какой именно ты хочешь изучать?

– Ксантийский, – мгновенно ответила она, но тут же охнула. – Я… я хотела сказать – язык ириалов.

Роуан снова понимающе ухмыльнулся, но, по крайней мере, его гнев прошел.

Они не успели добраться до лагеря, как перед ними предстал Ксанте, широкоплечий великан, ростом шесть футов четыре дюйма, с телом сильным и стройным, как хлыст из сыромятной кожи. Черные волосы тяжелыми локонами рассыпались по плечам, обрамляя смуглое лицо с широкими темными бровями, глубоко посаженными черными глазами, густыми усами и квадратным, сильным подбородком. Глубокий шрам на лбу только подчеркивал его мрачную гримасу.

– У нас гости. Мы искали только вас, – резко бросил он, поправляя пояс, которым была подпоясана медвежья шкура, надетая поверх туники, обнажавшей мускулистые ноги.

Лора попыталась было указать Ксанте на наглое поведение в присутствии короля, но Роуан сильно сжал ее пальцы. И не объяснил свое отсутствие, хотя Ксанте не раз твердил ему о запрете покидать лагерь, где ланконийцы всегда могли его защитить.

– Кто приехал? – спросил Роуан. Он был на пару дюймов ниже Ксанте, но моложе и шире в плечах. Слишком много голодных зим пережил Ксанте, чтобы иметь такие мощные мышцы, как у Роуана.

– Тал выслал навстречу Силин Дейра с сотней воинов.

– Силин? – переспросила Лора. – Та женщина, на которой должен жениться Роуан?

Ксанте ответил неприязненным взглядом, словно советуя Лоре не лезть в чужие дела.

Лора вызывающе уставилась на него.

– Может, следует выехать им навстречу? – спросил Роуан, слегка хмурясь.

Его конь уже был оседлан и ждал, а хозяин, как всегда, был окружен ланконийцами, словно ребенок, нуждавшийся в постоянной охране. Они направились на северо-запад, к горам, где в закатном солнце увидели высланный навстречу отряд. Роуан скрепя сердце приготовился встретить женщину, бывшую кем-то вроде рыцаря.

Он заметил ее еще издали. Никто не принял бы ее за мужчину: высокая, стройная, прямая, с упругими грудями, тонкой талией, перехваченной трехдюймовым ремнем, и округлыми бедрами.