Муравьев обнаружен в Италии, в окружении Муссолини. Во время попытки изъятия документов успел их уничтожить. Поиск Издетского ведется. Полагаем необходимой перемену работы, ближе к Кутепову. Активнее используйте связи «Доктора». Монкевиц — агент Кутепова. Кандидатуру дипкурьера на ваше место до выяснения обстановки не подбирайте.
Центр».
Глава восьмая. «КОРОЛИ» И «ПРЕТЕНДЕНТЫ»
1
Итак, 31 августа 1924 года «местоблюститель» Кирилл Владимирович объявил себя императором России. В газете «Кройцайтунг» он обратился к русскому народу со своей программой, в которой провозгласил, что готов даже признать Советскую власть, если она примет его императором; обещал верноподданным возвратить промышленные и торговые предприятия их прежним владельцам; утвердить восьмичасовой рабочий день; искоренить в России разгул, бродяжничество, отлынивание от работы и многое другое. Вот только земельная его программа не отличалась ясностью.
Трудно день за днем описать жизнь царственных особ, скрытую высокими заборами и чугунными спинами надежных охранников. Где искать факты о событиях подлинных? В мемуарах лиц из их ближайшего окружения? Но ведь недаром говорят: «Врут, как очевидцы». В материалах светской хроники? Там высокие встречи, прибытия и отъезды царственных особ, роскошные туалеты, новейших конструкций автомобили, драгоценности, две-три фразы ни о чем, произнесенные его величеством или ее величеством, прокомментированные кем-то из свиты, охраны или случайных представителей «толпы»...
Провозгласив себя императором России, Кирилл Владимирович сразу будто бы успокоился и впал в политическую апатию. «Воссев на прародительский престол», он предался любимым занятиям: игре в гольф, езде с большой скоростью на автомобилях, которые, теперь менял чаще, ибо имелись еще деньги — из тех, что прислал из Америки князь Канта кузен. На фотографиях — отнюдь не монарх с державой и скипетром, а молодящийся, сильно полысевший человек в модном костюме, ловко повязанном галстуке, с платочком, легкомысленно торчащим из пиджачного кармашка на груди, радом с открытым двухместным гоночным мотором, под пальмами где-то на Лазурном берегу.
Еще фотография: Кирилл I играет в гольф. Абсолютно профессиональный замах биты, точный прищур глаз, костюм, сшитый безукоризненно, — это Канны. Об одной такой партии в Каннах есть свидетельство. Аристократическая компания, состоящая человек из сорока англичан, американцев, французов, русских. Бывший офицер-преображенец, выпускавший игроков, внезапно подтянулся, выпятил грудь и, став по стойке «смирно», возопил:
«Очередь его величества императора всероссийского!..»
Раздался хохот. Лицо великого князя Кирилла Владимировича позеленело. Он повернулся и пошел прочь.
Неутомимая Виктория Федоровна чуть не силой принуждала его заниматься политикой, принимать верноподданных и просителей. Нарядившись амазонкой, она ежедневно скачет на любимом жеребце по окрестным полям и дорогам, устраивает приемы и рауты: высокая, прямая, стройная, за время эмиграции ставшая еще более величественной (положение обязывает!), она обходит приглашенных, находя для каждого нужное слово. Кажущаяся беспечность Викторин Федоровны обманчива: «императрица» все время думает над тем, где достать деньги. Деньги, деньги! Под любые обязательства, под любые проценты. В ее голове вызревает перспективная идея: за деньгами надо ехать в Америку. Нет, нет! Не тотчас. Идею необходимо взрастить, продумать каждую мелочь. Генерал Бискупский, которому Виктория Федоровна открылась, дал совет: следует сделать так, чтобы русскую «императрицу» пригласили в Соединенные Штаты, и лицо, сделавшее этот благородный жест, было бы авторитетным, широко известным.
Согласившись с дельным советом, Виктория Федоровна приняла решение известить о своей акции супруга, который, хотя и «принял принадлежащий ему непререкаемо титул императора Всероссийского», продолжал вести себя как спортсмен, кутила и игрок... Кирилл Владимирович не возражал: он всецело полагался на ум и политические способности жены. Была определена сумма, необходимая теперь русскому монарху, — миллиона два долларов. Ну, полтора. При содействии Бискупского нашелся и посредник. Им оказался секретарь богатой американки мадам Лумис — Джамгаров, в прошлом сын владельца магазина восточных товаров на Невском проспекте.
Перед отъездом была торжественно проведена весьма серьезная акция: жене магната Генри Детердинга, русской по происхождению, Кирилл I пожаловал титул «княгини Донской» — так, аванс в будущем, посредничестве. Вскоре пришло приглашение от миллиардера Астора. Газеты моментально разнесли сенсацию. Визит стал обрастать разнообразными подробностями. Оказалось, например, что императрицу с нетерпением ждут такие некоронованные короли САСШ, как Форд, Рокфеллер и Мак-Кормик. Могучий капитал готов прийти на помощь русскому престолу. Интервенция не модна — попробуй поднять народ и дать ему в руки винтовки. Русские нашли себе, наконец, монарха. Пусть сами разбираются в своих делах, а богатый «дядюшка Сэм» им поможет.
На океанском пароходе была забронирована королевская каюта люкс (четыре комнаты, архисовременная мебель, оранжерея, телефон). В Лондоне русская императрица нанесла визит супругам Детердингам. Новоиспеченная «княгиня Донская» оказала прибывшей достойный прием. Все начиналось как нельзя лучше. И даже Атлантический океан встретил ее императорское величество приветливо: солнце светило достаточно ярко, вода походила на расплавленное стекло, как писал в газете «Дни» журналист, посланный для того, чтобы освещать деловую миссию жены Кирилла I.
Виктория Федоровна не выходила из своей каюты, не появлялась ни в ресторане, ни в салонах. И журналиста отказалась принять, заявив, что поездка носит сугубо частный и даже развлекательный характер и никак не связана с делами императорского двора: она едет по приглашению леди Астор, которая обещала ознакомить ее с достопримечательностями Нового Света, с целью перенятия опыта для строительства подобных архитектурных сооружений у себя, в России...
В путешествие Виктория Федоровна отправилась по «царским меркам» налегке и без свиты: лакеев на пароходе и так предостаточно. Ее императорское величество сопровождали лишь две фрейлины (словоохотливая пожилая Юлия и молчаливая от постоянного чувства стеснения, хорошенькая Анна — из немок), камеристка и лакей, полковник-адъютант и охранник, фамилии которых не сохранились в истории.
Юлия, приближенная ко «двору» по протекции генерала Бискупского, не могла сдержать чувства охватившего ее счастья и покоя и говорила без умолку. Виктории Федоровне ее рассказы, правдивые или выдуманные истории понравились, и она всегда готова была слушать свою фрейлину. Полковник терял бравый вид и обливался потом после любого вопроса, адресованного ему императрицей. Похоже, Кирилл специально выбрал такого, зная интерес жены к статным мужчинам. Полковник, прозванный «Максоморид» (Юлия, конечно, придумала!), да анекдоты фрейлины и составляли удовольствие императрицы во время путешествия, помогали коротать время, не выходя из каюты...
Солнце поднималось за кормой из океана. Пароход входил в Нью-Йоркский порт. Он поравнялся с гигантской статуей Свободы. «Императрица» стояла на верхней палубе, особняком от всех пассажиров, и с загадочной улыбкой смотрела на казавшееся ей надменным и вызывающе-величественным лицо женщины, державшей на огромной высоте факел, «женщины, несущей (видите ли!) свет миру». Виктория Федоровна улыбалась при мысли, что она, владелица российского трона, на самом деле значительней колосса, важнее для тысяч, сотен тысяч людей, живущих на огромной, бескрайней земле далекой России. Виктория Федоровна верила в свою звезду: едва попав в Петербург, ко двору, она сразу увидела, что умнее других, сметливей. И счастливей, как оказалось. Ее время приходит, история распорядится. Бог скажет Слово. Она дождется своего часа, не переоценивая сиятельного супруга, которому должна теперь привезти деньги. Миллионы Астора обеспечат лишь небольшой период — еще лет пять, скажем. Если Кирилл падет на этом пути — жизнь он ведет безобразную! — что ж... Такова судьба! Править начнет молодой император Владимир Кириллович, она — регентша при нем. Она сумеет сплотить верных людей и сохранить монархию. Недаром в обществе зовут ее «Екатериной Великой». Екатерина правила Россией недурно, как пишут летописцы. Умела немка повелевать русскими мужиками, умела сочетать свои удовольствия и большую политику... Мелькнула мысль о супруге. Где он, чем теперь занимается? Насколько весомей выглядела бы эта поездка, соверши они ее вместе! Кто откажет императору?! И тут же вспомнились слова Бискуп-ского, которого поддержали и Бобринский, и Доливо-Добровольский: не дело русского императора выступать в роли заимопросителя, не принято, прецедента такого за триста лет дома Романовых не случалось. Вот и едет она одна. Ей не зазорно: визит вроде бы частный, и заем вроде бы частный. А супруг, ничем не озаботясь, не изменив ни одной своей пагубной привычке ни на йоту, мечется, вероятно, по Лазурному берегу со своей последней пассией — жалкой певичкой, разрываясь между гольфом и казино. Позорит себя. А жена ради чего отправилась в далекое и опасное путешествие через океан, который мог оказаться и бурным, и штормовым. Разве Кирилл способен оценить этот жест? Ее усилия, благородство, заботу о сыне?.. Со всем этим приходится мириться. Каждый раз ее усилия лишь раздражают его. Он становится нервным, некорректным. Может даже поднять голос... Как-то крикнул: «Не дело императора считать копейки. Для этого у меня канцелярия существует! Вам не понять, мадам!» Можно было и это посчитать за оскорбление, обидеться, уехать в Баварию. Но ведь сдержалась, заставила себя стерпеть и такое, уступить ему и в тот раз. И весь день мучилась мигренью. Вызывала доктора. Доктор Пальм — настойчивый, пора избавляться от него, уже после возвращения, конечно. Заняться резиденцией, слугами, охраной...
