На сцену выводится «чудом уцелевшая от гибели» великая княжна Анастасия Николаевна, дочь Николая II. Именно выводится, ибо следы ее обнаруживаются еще в конце февраля 1920 года...
Согласно документу берлинской полиции 17 февраля в восемь утра патрули извлекли молодую женщину из Ландверканала близ Бендлербрюкке. Она была одета в холщовую рубашку, черное платье и высокие сапоги. Обер-инспектор Гейнц Грюнеберг рапортовал об этом по начальству, известил и городские газеты. Два врача освидетельствовали неизвестную и, признав ее душевно-больной, поместили сначала в госпиталь «Элизабет», а затем в дом умалишенных в предместье берлина Дальдорфе.
Полтора года самоубийца пребывала в безвестности. Затем произошел эпизод, который и стал причиной дальнейших событий. Надзирательница больницы Вейц принесла в комнату, где лежала спасенная, немецкий журнал «Иллюстрирте цейтунг» от 23 октября 1921 года, на первой странице которого был напечатан портрет трех дочерей последнего русского императора, в том числе и великой княжны Анастасии. Там же, в статье под интригующим заголовком «Правда об убийстве царя», высказывалось предположение, что Анастасию спас от расстрела и вылечил от ранений какой-то крестьянин. Соседка по палате Мария Пойтерт обнаружила поразительное сходство той, что находилась рядом, с дочерью русского монарха.
Вскоре Пойтерт покидает дом умалишенных. Она является в русскую церковь. Во дворе встречает ее бывший ротмистр кирасирского полка Швабе, продающий листовки монархической организации «Двуглавый орел». Пойтерт сообщает ему о «царской дочери», которую уже много лет «прячут в больнице». Монархические круги крайне заинтересованы: «Анастасию» перевозят на квартиру некоего доктора Грюнберга. Ввиду опасности, которая может ей угрожать ежедневно, квартиру Грюнберга охраняет специальная группа из русских офицеров-монархистов. Начинается паломничество немецкой и русской аристократии. Вчерашняя самоубийца называет себя Анастасией, родившейся 18 июля 1901 года в Царском Селе, чудесным образом уцелевшей в Екатеринбурге и бежавшей с помощью некоего большевика Чайковского. Анастасию навещают генералы Людендорф и Гофман, бывшие кайзеровские министры фон Кюльман и фон Ягов, принцы из дома Гогенцоллернов, личные эмиссары английского короля Георга V, французского президента Пуанкаре, болгарского царя Бориса. Приезжает великая княгиня Ольга Александровна, баронесса Бусгевден — фрейлина двора, бывший царский камердинер Волков, небезызвестный Жильяр — учитель при наследнике, специальные посланцы Николая Николаевича и Кирилла Владимировича. Командующий рейхсвера
Лахузен приставляет к «Анастасии» сотрудницу абвера Ратлеф-Кайльман[23], выдающую себя за человека, увлеченного литературой и искусством.
Рассказы «Анастасии» постепенно обрастают подробностями: к ней будто бы возвращается память. Она заявляет, что уцелела, спрятавшись за спину сестры Татьяны, ее спас солдат из охраны Чайковский, с которым ей удалось бежать в Румынию. Там она вступила в брак со своим спасителем и 5 декабря 1918 года родила мальчика, крещенного по католическому обряду. В августе следующего года Чайковский был убит на улице Бухареста (еще одна тайна!). Боясь за свою жизнь, «Анастасия» старалась изменить внешность, носила на лице специальное приспособление, придававшее несколько иную форму носу и рту. При венчанье она назвала себя Анной Романской. Ее ребенок остался в Румынии у верных людей, адрес которых она назвать боится.
«Анастасию» забирает в свое поместье в Южной Германии принц Лейхтенбергский, бывший флигель-адъютант царя. Начинается новая серия интервью и аристократических приемов. «Княжна» вояжирует по курортам и дворцам, в ее честь устраиваются банкеты, цель которых поддержать претендентку на русский престол и не дать заглохнуть «уральской трагедии», используемой в антисоветских целях.
«Великая княжна Анастасия больна и совершенно не в состоянии рассказывать о царской семье и о том, что случилось с нею, — объясняет всем герцог Лейхтенбергский. — Однажды ночью в полусне она стала говорить о «дяде Мише» и княгине Брасовой, жене великого князя Михаила Александровича. На другой день ей показали фотографию, на которой была изображена квартира царской семьи. Она тотчас же все узнала, стала рассказывать о цвете материи на мебели, окраске ковров и обоев. Это и многое другое не оставляет сомнения в том, что перед нами подлинная Анастасия Николаевна».
В прессе множество сообщений: в судьбе «Анастасии» обещали принять участие великий князь Андрей Владимирович (брат Кирилла), великая княгиня Ксения Михайловна — ныне Ксения Лидс, жена американского мультимиллионера: а у бывшего жандармского генерала Спиридоновича после встречи с «Анастасией», как свидетельствовал французский журналист, «на глазах были слезы».
О признании царской дочери сообщили великие князья Александр Михайлович, Георгий, Константин и Мария Павловна, сын врача Глеб Боткин, который в детстве часто играл с Анастасией. «Анастасия», проходила курс срочной обработки. Ее учат царственному поведению, знакомят с альбомами фотографий императорской семьи и видами Петербурга, Царского Села, Петергофа. За всем этим видны руки опытных режиссеров.
Раздаются сравнительно робкие голоса противников «воскрешения». Великий князь Дмитрий Павлович заявил: «Он не знает, кто может скрываться под именем Анастасии Чайковской, но он не сомневается — это не дочь Николая II». Бывший русский поверенный в делах Саблин также утверждал, что не может быть и речи о спасении Анастасии Николаевны. Скептично настроены и русские монархические круги Лондона. Французский корреспондент «Пари миди» передавал из Москвы: большевики считают смешным известие о спасении Анастасии.
Наконец, с материалами собственного расследования дела выступает бывший товарищ председателя Петербургского окружного суда К. И. Савич. По своей инициативе два с половиной месяца он проводил тщательное расследование в Берлине: допрашивал множество людей, изучал документы, имевшиеся в полицей-президиуме, И он «счел общественным долгом своим разоблачить ту кампанию, которая ведется с целью ввести в заблуждение эмиграцию. Тщательная проверка дает мне право утверждать: женщина, числящаяся в актах полиции «неизвестной», ничего общего с великой княжной не имеет».
Савич рассказывает журналистам, каким образом он оказался причастным к делу «Анастасии»:
«...В период, когда я жил в Берлине, ко мне позвонил В. Коростовец, ранее служивший по ведомству иностранных дел, а в настоящее время причастный к английской и американской печати, и попросил меня приехать завтракать. Приехав к Коростовцу, я застал у него, кроме его супруги, бывшего украинского гетмана Скоропадского и известною хирурга, С.М.Руднева, которому принадлежал в Берлине так называемый «Момзен-санаторий». Руднев сообщил, что у него находится больная, судьба которой необычна. Это — дочь русского царя, чудом уцелевшая в екатеринбургской бойне, с огромными трудностями добравшаяся в Берлин и ныне пользующаяся уходом и лечением в его санатории[24]. На мой вопрос, какие имеются доказательства, Руднев убежденно заявил: первое: — у нее на теле несомненные следы штыковых ран; второе — зубы выбиты прикладом; третье — на животе следы порохового нагара от производства в упор выстрелов; четвертое — больную опознала княгиня Ольга Александровна. Что касается забывчивости больной, утери ею знания русского и английского языков — это объясняется нанесенной ей в голову раной. Несмотря на то, что следствием судебного следователя Соколова, по поручению адмирала Колчака был установлен факт убийства всех четырех дочерей императора... я не исключил возможного случая. В качестве председателя Союза бывших русских деятелей я и решил приступить к расследованию».
Далее К .И. Савич пересказывает уже известную «одиссею» царской дочери — от берлинской полиции, больницы и дома умалишенных до квартиры инспектора Грюнберга (отнюдь не доктора, — утверждает он), поместья Лейхтенбергского и «Момзен-санатория», где он впервые встретился с «Анастасией» и лично ее опрашивал. «Ни одно из данных мне доказательств не подтвердилось, — пишет К. И. Савич. — Штыковых ран на теле нет. Доктор Грефле удостоверил, что рубцы — результат хирургического вмешательства на почве туберкулезного процесса (ни одна из царских дочерей туберкулезом не страдала). Зубы Чайковской не были выбиты прикладом. Они были удалены берлинским дантистом Розенцвейгом по просьбе Чайковской. Дантист удостоверяет, что зубы у его пациентки были скверные, запломбированные плохим местечковым врачом. Таких пломб у царской дочери не было! Нагар на животе? Ведь царскую семью расстреливали в одежде... Да и патроны теперь из бездымного пороха. Рана на голове? На мой вопрос доктор Руднев уклончиво ответил, что рентгенизации она не подвергалась... Как я выяснил, никто из опознавших ее лиц не мог с достаточной точностью утверждать, что «неизвестная» — великая княжна Анастасия Николаевна. Если и шла речь о сходстве, то скорее с великой княжной Татьяной Николаевной... Одни из видных берлинских чиновников полицей-президиума, ознакомившись с ходом моего расследования, саркастически заметил: «Мы знаем, она не дочь императора. Ну что ж! У нас есть четырнадцать претендентов на престол. Пусть будет пятнадцать».
