Литмир - Электронная Библиотека

— А вы знаете, что такое подлинный царь Борис?

— Крестник нашего императора. Были реальные предпосылки... Мог стать зятем Николая Романова.

— Но позиция его? Теперешняя, при перевороте?

— Царь Борис в перевороте не участвует демонстративно. Говорят, скрывается где-то, — Климович знал явно меньше Венделовского. Или хитрил по своей обычной привычке.

— Да, предпосылки! — сказал, точно обрезал, Врангель. — Он немец, генерал! Принц Сакен-Кобург-Готтский! И про меня говорит — немец. Это политика, ясно? Внешне я стараюсь не контактировать с ним без крайней нужды. Помните об этом.

— Но связь с царем мог бы осуществить преданный вам человек. И если вы облечете меня своим доверием, такая связь будет немедля установлена.

— Связь? — очнулся Врангель. — Да, конечно! — сказал он азартно и тут же, увидев королевский дворец и будто вспомнив, куда и к кому едет, добавил, не сдержав возникшего внезапно нервного напряжения: — Впрочем, потом, генерал! После встречи с Александром, после. Я приму необходимые решения, узнав, чего хочет от нас сербский король. Подождите меня... э... — главнокомандующий, продолжая размышлять о своем, не подумал и на миг о том, что неэтично заставлять генерала неизвестно сколько времени ждать его в автомобиле.

Климович сделал вид, что не заметил бестактности Врангеля (ему был понятен взлет честолюбия командующего — политического игрока и военного, стремящегося играть роль в балканской политике), выслушал просьбу равнодушно и, улыбнувшись, сказал, что конечно же он дождется командующего в кофейне ресторана отеля «Москва». — Знаете, пожалуй, вам нет смысла дожидаться меня, Евгений Константинович, — ответил Врангель.

— Как прикажете, — равнодушно согласился Климович, думая, стоит ли ему сейчас сказать все, что он узнал о генерале Достовалове, или выбрать более подходящий момент.

— Прошу исполнить еще просьбу, Евгений Константинович. Мне необходим генерал Ронжин. Озаботьтесь, пожалуйста, этим.

— Будет исполнено, — улыбнулся Климович, решив, что должен нанести Врангелю ответный удар уже сейчас, немедля.

Автомобиль остановился у дворца, окутавшись зловонной гарью. Врангель вышел — прямой, точно манекен. «Зря отпускаю, — мелькнула запоздалая мысль. — Иду даже без адъютанта — несолидно. Посидел бы и генерал в королевской приемной, не исхудал бы. Все равно. Он и Ронжина искать, конечно, не станет, zum Teufel!»[4]

— Одну секунду, ваше высокопревосходительство, — Климович, вылезая, не попал ногой на ступеньку и чуть не упал.

Врангель посмотрел сурово, через плечо: не выносил, когда его задерживали и он рисковал опоздать на важную встречу,

— Достовалов... Считаю своим долгом, — невольно заторопился контрразведчик под взглядом серых глаз главкома, выражающих ненависть и презрение. — Его перекупили большевики. Вот-вот он начнет давать показания против нас.

— Ну и займитесь им, нейтрализуйте. Как у вас там принято. Учить вас?! Не перекладывайте на других хотя бы свои дела.

Новость не задела внимания главнокомандующего. Он не дал себе даже труда вдуматься в реальную опасность. Врангель направился ко входу во дворец, глядя прямо перед собой и словно не видя ничего, не обращая внимания на гигантов-часовых. Он мгновенно забыл о Климовиче — было у него и такое качество.

Врангель, сопровождаемый дежурным генералом, демонстративно замедленно шел анфиладой парадных залов, отмечая про себя большое количество и новой хорошей мебели, и дорогих напольных ваз, и старых картин, и ковров с высоким ворсом, заглушающих шага, огромных зеркал, цветов повсюду — на столиках, колонках, каминных полках и даже на штофных и шелковых занавесках и обоях. Без сомнения, Александр Карагеоргиевич, король сербов, устраивался здесь надолго, не считаясь со средствами. Врангелю интересно было, куда его ведут. Обычно Александр принимал главнокомандующего полуофициально, в отдаленной «кофейной» комнате, где встречался лишь с приближенными людьми двух сортов: с теми, кому покровительствовал, или с теми, отношения с которыми не следовало афишировать. В последнее время пронырливые газетчики, особенно левого направления, ухитрялись проникать во дворец, минуя солдатское оцепление, и использовали надежных информаторов, у которых покупали за одну цену и правду и ложь. Стоило какому-нибудь газетному листку тявкнуть — и сразу (один за другим! один за другим!) запросы в Скупщине. И во дворце следовало сохранять особую осторожность.

Генерал вел Врангеля в королевский кабинет. Что ждало его там? Чрезвычайное сообщение? Важная встреча с неким третьим лицом? Одно не вызывало сомнений: он, главком, был нужен. Срочно. И одно уже давало Врангелю определенное преимущество.

Обе половинки дверей кабинета, покрытые блестящей белой краской и густым золоченым орнаментом, распахнулись. Генерал исчез. Врангель шагнул вперед. Александр поднялся из-за огромного стола, уставленного многочисленными предметами бронзового чернильного прибора, фаянсовыми фигурками и барочными безделушками, скорей всего не имеющими никакого полезного применения.

Встреча произошла посреди кабинета. Врангель с ощущением приближающейся неприятности занял предложенное ему кресло, приготовился к защите, ожидая, что скажет Александр, и рассматривая его со всей почтительностью, на какую оказался способен. С момента их последней встречи («дай бог памяти, она ведь и случилась не так давно, месяц-полтора назад») во всем облике тридцати четырехлетнего короля произошли разительные перемены. Вчерашний не слишком уверенный в себе офицер, в пенсне, с округлым мягким лицом и острым подбородком, чуть выступающим вперед, стал подлинным монархом. Движения его приобрели плавность и медлительность. Жесты — царственную выразительность. Перед Врангелем стоял человек, которого он не знал, которого видел впервые. И уже с первых фраз этот неизвестный поставил главкома в позицию оправдывающегося, хотя в голосе короля звучали добрые, явно покровительственные интонации. Впрочем, начало разговора не предвещало грозы: Врангель ждал вопросов Александра и внутренне был готов ответить на любой из них. Больше того, имел Врангель и заготовленную заранее идею, которую собирался использовать. Но!.. Это для особого дня — сегодня еще рано выбрасывать своего козырного туза... Последовала серия вопросов о здоровье, делах, реконструкции Топчидера, семье, планах на осень и тому подобное. Врангель отвечал учтиво, достаточно односложно, давая понять Александру, что отлично понимает свое нынешнее место и в его дворце и в его королевстве и ждет того, ради чего король назначил ему срочную аудиенцию. Но Александр почему-то не мог или не хотел пока говорить об этом, основном. Врангель намеренно переменил позу — сел неудобно, на кончик кресла, готовый вот-вот подняться, показывая монарху свою независимость и то, что время их былых доверительных разговоров кануло в Лету. Протест был принят. Александр перешел к информации о трудностях и тяжелом политическом положении страны: об укреплении армии, пограничной стражи и администрации, строительстве дорог с помощью русских солдат, о дипломатической борьбе. Информация сопровождалась постоянным рефреном: «французский посол сказал», «французский посол посоветовал», «как неоднократно подчеркивал посол», — до противного. Александр не скрывал, кому он поклоняется, обязан поклоняться.

— Французский посол и на вас жаловался, барон, — Александр внимательно посмотрел на гостя, и лицо его отвердело, приняло упрямое и жесткое выражение, которое он уже выработал при общении со своими подданными — выражение властителя людей, населяющих его страну.

— Чем я не угодил французскому послу? — смиренно спросил Врангель, отводя глаза и позволяя себе чуть-чуть расслабиться, полагая, что король переходит к основной теме аудиенции.

И ошибся. Александр ушел от ответа, делая вид, что строит русскую фразу и забыл какое-то слово — чрезвычайно важное.

— Како се то зове на русском? — пробормотал он, фальшиво улыбаясь. — Опростите.[5] — Александр, хорошо владеющий русским языком, намеренно вставлял отдельные сербские обороты или коверкал произношение некоторых слов всякий раз, когда испытывал затруднение в беседе или умело разыгрывал его. — Ну, хорошо, мы вернемся к французскому послу, уступив очередь послу Великобритании. Если вы не возражаете, барон?

19
{"b":"269411","o":1}