И сразу к борту подошел белоснежный катер. По трапу поднялись какие-то люди в разноцветных, обильно расшитых золотом мундирах, все похожие на адмиралов, и люди в штатском и скрылись в капитанском салоне. Люди в штатском, с фесками на головах, тут же побежали по кораблю, осматривая палубы и трюмы, — на некоторых появились белые халаты с капюшонами и резиновые перчатки на руках, — они словно принюхивались издалека и ко многим больным предпочитали не подходить.

«Карантин! Карантин!» — понеслось страшное слово.

Белоснежный катер поспешно отвалил.

И тут же поднялся на мачте желтый флаг: «Карантин. На берег съезжать нельзя!» На корабле творилось неописуемое. Недавняя тишина сменилась общим ревом, криками, стрельбой в воздух. Люди неистовствовали. Чувство обреченности охватывало каждого.

— У нас нет воды! Мы умираем от голода! Ради бога, воды! Проклятые! Убийцы! — неслось с палуб. — Мы умрем здесь!

У корабельных шлюпок разгорелась борьба. Одна из шлюпок, которую пытались спустить на воду, сорвалась с талей и, перевернувшись, упала. Возле другой стреляли друг в друга. Третью стойко обороняла группа матросов во главе с помощником капитана. На мостике появился никому не известный высокий человек в морском мундире, закричал в жестяной рупор срывающимся от напряжения голосом:

— Господа! Внимание! Граждане! Солдаты и казаки! Местными властями на борту введен карантин. Это необходимая мера для каждого корабля беженцев! Сохраняйте спокойствие!

— Долой! — как паровоз, заорал привыкший, видно, к митингам солдат. — Хватит обещать! Слушай за борт!

И толпа беженцев тысячами голосов подхватила:

— Дайте воды! Хлеба! Уморить хотят! Убийцы! Изменники! Туркам продались! И нас продадут иноверцам! Сколько еще мучиться?! Женщины и дети умирают! Не дадим себя уморить!

— На берег! На берег! — хором крикнули из солдатской толпы с носа «Надежды».

И все беженцы, словно договорившись, стали скандировать:

— На бе-рег! На бе-рег!

Рядом с высоким моряком на капитанском мостике появился Лысый — Андрей не сразу и узнал его — в полковничьем мундире и папахе. Штабс-капитан и два рослых кадета прикатили следом пулемет и установили его.

— Господа! — крикнул в рупор моряк. — Военные власти транспорта требуют немедля разойтись!

— Огонь! — коротко и жестко приказал Лысый. И пулеметная очередь пронеслась над головами.

— Рразойдись! — крикнул, взяв рупор, полковник. — За невыполнение приказа буду всех отдавать под военный суд!

Толпа вдоль бортов и с палуб стала утекать в трюмы. И вдруг все остановились и стали тянуть шеи к носу корабля, где лез на форштевень пожилой казак. Ловко балансируя, он сбросил шинель и сапоги, крикнул:

— Братцы! Сил нету! Простите грешного! Погибаю! — Он истово перекрестился, поклонился на четыре стороны и, подтянув зачем-то ремешок от высокой казачьей фуражки, кинулся в воду.

Неизвестно, чем закончилось бы это событие, но тут новый эпизод привлек внимание всех: «Надежду» окружила целая флотилия турецких фелюг, лодок и катеров, на которых, словно на сцене театра в балете «Корсар», находились посланцы незнакомой страны — бронзовые тела, живописные тряпки и богатые, яркие костюмы. Посланцы отчаянно жестикулировали и гортанно кричали что-то. А с палубы им отвечали беженцы? «Хлеба, воды, мы умираем с голоду!» И вдруг вся флотилия рванулась, словно на абордаж. Полетели на палубы веревки, назначения которых поначалу большинство не поняло, и, лишь увидев, как какой-то догадливый господин со сноровкой, никак не свойственной его летам, привязывает к веревке сверток вещей, предназначенных к натуральному обмену, — все тотчас сообразили, в чем дело. Полетели в лодки часы, золотые и серебряные портсигары, кольца и камеи, револьверы и георгиевское оружие, меховые палантины и последние николаевские десятки в обмен на пару хлебцев, на корзиночку инжира или апельсинов, бутылку с водой, а то и на сверток не нужных сейчас никому восточных сладостей. Своеобразие обмена состояло в том, что беженцы не имели права выбора и могли, отослав товар, сколько угодно не соглашаться с обменом. На концах веревок, что держали в руках турки, была жизнь — это понимали обе стороны. Поэтому беженцы отдавали последнее и не спорили...

«Надежда» стояла на якоре уже сутки, и ничего не менялось. Про них словно забыли. Пришел к Золотому Рогу запоздалый миноносец из Феодосии, перенесший жестокий норд-ост. Стал на карантин неподалеку пароход «Принц Альберт» с беженцами — оттуда тоже долго неслись крики и выстрелы. Чадя, прошел мимо транспорт «Донец», покосившийся на левый борт... Так здесь, на Босфоре, подводился итог трехлетней гражданской войны...

Мария Федоровна была очень плоха, и Андрей по-прежнему ни на миг не оставлял ее. Он находился точно в заторможенном состоянии, когда все кажется безразличным и безвозвратно потерянным. Сосед справа, отложив наконец французский роман и даже как-то оживившись, сказал ему убежденно:

— В конце концов, как ни относиться к большевикам, можно заключить, что они оказали огромную услугу русскому народу: выбросили за границу всю мерзость, всю гнусность старой России — весь этот сор, всю гниль.

— И нас с вами? — спросил Андрей.

— Пожалуй, — согласился тот. — Мы никак не лучше остальных, капитан. На каждом из нас все семь смертных грехов...

Конец первой книги

Примечания

1

Своего рода (лат.)

(обратно)

2

Карфаген должен быть разрушен (лат.).

(обратно)

3

Первый среди равных (лат.).

(обратно)

4

I Так называли в Петербурге большой военный универсальный магазин Гвардейского экономического общества.

(обратно)

5

«Моментами» называли в офицерской среде генштабистов.

(обратно)

6

Тысяча чертей! (Нем.)

(обратно)

7

Слово мужчины! (Нем.)

(обратно)

8

На связи с крымским подпольем тогда работали и Иван Дмитриевич Мананин, и будущий известный писатель Всеволод Вишневский.

(обратно)

9

Поцелуй (нем.).

(обратно)

10

Плацдарм (фр.).

(обратно)

11

Того самого генерала Карбышева, что погиб в гитлеровском плену, отказавшись от сотрудничества с врагом.

(обратно)

12

Гром и молния! (нем.)

(обратно)

13

Сарыч - золототканый(тат.).

(обратно)

14

Мерзавец (фр.).

(обратно)

15

Слишком поздно (фр.).

(обратно)

16

Прозвище офицеров привилегированных столичных полков, данное им фронтовиками.

(обратно)

17

Слава богу! (Нем.)

(обратно)

Оглавление

 ВМЕСТО ЭПИЛОГА

 Глава первая. ЮЖНЫЙ БЕРЕГ КРЫМА. ВИЛЛА «БЕЛЬВЕДЕР»

   1

   2

   3

   4

 Информация первая. ИЗ СЕВАСТОПОЛЯ В ЦЕНТР

 Глава вторая. ФЕОДОСИЯ. ГОСТИНИЦА «АСТОРИЯ». СТАВКА ДЕНИКИНА

 Глава третья. ЧЕРНОЕ МОРЕ. БОРТ ДРЕДНОУТА «EMPEROR OF INDIA»