Дальше начались поиски «буев». Дальше ангажированные артельщики СМИ тысячу раз клеймили позором неуклюжую и неумную державу, подрядившуюся без устали хоронить своих героев.

Секретная миссия ЦРУ

Российские спасатели работали, рискуя собственными жизнями, но не в их силах было преодолеть «засекреченный» страх высокого начальства, пытавшегося оставить на дне все концы этого страха. Логика тут и не ночевала. Казалось бы, коль утвердились на версии столкновения, так и дайте возможность убедиться в зримых его результатах. Пусть снимают на видео изуродованную носовую часть «Курска» во всех ракурсах - норвежцы, англичане, кто угодно, тем скорее и увереннее эксперты подтвердят правоту версии, тем меньше поводов обвинять флотское начальство в бездействии. Где смысл в сознательном укрывательстве последствий катастрофы, если только он не в самом укрывательстве?

Президент США Билл Клинтон дважды обращался к Путину с просьбой освободить Эдмонда Поупа, не доводя дело до суда. Стало быть, велика заслуга этого разведчика перед своей страной, и оценивалась она выше самолюбия Клинтона, которому Путин дважды ответил: «Будет сидеть до суда». И 24 августа Лефортовский районный суд Москвы отказался изменить меру пресечения капитану первого ранга ВМФ США Эдмонду Дину Поупу, обвиняемому в шпионаже, хотя адвокаты представили суду медицинское заключение о неудовлетворительном состоянии здоровья подсудимого и дополнили его сообщением, что в Америке умирает от рака кожи отец Поупа. Никаких послаблений: «Будет сидеть до суда».

Послабления недопустимы, зато компромиссы, как выяснилось, возможны. Еще до трагедии с «Курском» в Москву примчался заместитель директора ЦРУ, а 18 августа с некоей секретной миссией прибыл и сам глава этого ведомства Джордж Тенет. Официально было заявлено, что визит носит плановый характер и не касается «темы ЧП в Баренцевом море». Возможно, мистер Тенет действительно ограничился выражением соболезнования на эту «тему», но тут важно другое.

К 18 августа версия, столкновения «Курска» с чужой субмариной перестала быть основной, доказать ее абсурдность при обоюдном желании не так уж и сложно. Но Джорджа Тенета как раз устраивала эта версия. Для него не было секретом, что детонация противолодочной торпеды «Шквал» при столкновении с «инородным телом» или при ударе о грунт практически равна нулю, а каждая из таких торпед и сам отсек, где они находятся, оборудованы многоступенчатой системой защиты от внешнего воздействия. У его российских собеседников к тому времени тоже не оставалось сомнений в том, чье именно взрывное устройство испытало на прочность систему защиты. Как бы сама собой возникла плодотворная тема для поиска и обсуждения компромисса. Обоюдно выгодного, надо полагать.

Суть его, равно как и озабоченность президента Клинтона судьбой арестованного Поупа, состояла в том, что сидеть и молчать американский шпион будет не до суда, а до завершения избирательной кампании в Соединенных Штатах. Следовательно, вариант диверсии на «Курске» временно уступал ключевую роль варианту столкновения. И столь же временно возникла «британская подлодка».

Отсюда и запрет на видеосъемки носовой части «Курска», отсюда и обреченное упорство министра обороны, твердившего, как подорванный, о белоголубых буях. Так было надо, потому что в силу вступили законы политического торга. Если не идти на компромисс, нечего было и надеяться на реструктуризацию Парижским клубом долгов СССР, а это означало, что в 2001 году Россия обязана будет выплатить почти 15 миллиардов долларов, которых у нее не было, и государство в буквальном смысле пойдет с молотка. Но уж больно настырны были старатели, имевшие «сказать мнение» по поводу причин катастрофы, им неведомых, и «неэтичного» поведения президента, ими не понятого.

Коль так, то стоит добавить, что Путин уже 14 августа знал о факте диверсии на пйдлодке «Курск», а спустя десять дней директор ФСБ Патрушев на закрытом брифинге в Мурманске» сообщил, что его ведомством взяты в оперативную разработку некие лица, не имеющие отношения к экипажу «Курска». С этой позиции объяснимо профессиональное замешательство Генпрокуратуры, не понимавшей, по какой статье возбуждать уголовное дело, и выбравшей с перепугу ту, за которую ее сразу обвинили в цинизме.

Не в цинизме дело. Следователям Главной военной прокуратуры тоже дано было знать лишь то, что в районе катастрофы якобы была зафиксирована американская субмарина, которая позже «приняла» британское гражданство, и свои буи перекрасила. Значит, ни при чем здесь нарушения правил безопасности судовождения, тем более что для подводников не существует таких правил. Однако и массу «политических нюансов», запутавших обе прокуратуры, к делу не подошьешь. В конце концов дело закрыли на том же испуге, с каким его открывали.

Очень скоро схлынула волна яростной критики президента Путина в отечественной и зарубежной прессе. Британия скромно и тихо выделила 80 миллионов фунтов стерлингов на утилизацию отработавших реакторов атомных подводных лодок Северного флота и приняла активное участие в организации финансирования международного проекта по подъему со дна Баренцева моря ракетоносца «Курск».

Торги состоялись. Правду о трагедии подменили мифом, надежно прикрывшим факт диверсии. Вот, собственно, и все послесловие к преступлению, которому суждено было стать предисловием к трагедиям будущего: «Давайте выпьем, мертвые, за здравие живых...»

Комментарий к несущественному

Итог расследования катастрофы «Курска» сложился таким, что ни принять его, ни опровергнуть - только приспособиться. А как приспособиться, если мир все время другой, и сегодняшний день в нем никогда не равен вчерашнему? Взгляд невольно обращен в одну сторону - в то прошлое, где люди были уверены в своем будущем. Но и там теперь одна видимость, для каждого разная, ничего не осталось живого, и цепляться уже не за что и незачем.

Это история нашей жизни, мстительная хроника наших заблуждений, и надо платить за них, смутно сознавая, что только смерть проявляет человеческую личность сквозь водяные и дымные знаки беды и расставляет всех по своим местам. По прошествии пятнадцати лет бессмысленно рассуждать о чьей-то правоте или неправоте в оценке трагедии «Курска», ибо каждый, отталкиваясь от истины, сочиняет версию своих иллюзий и своих неоплаченных заблуждений, не задумываясь о том, что, быть может, именно ему и не пережить следующей катастрофы.

12 сентября 2015 года

Глава сто сорок первая «ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО…»

Теперь это уже не просто известный всему миру факт, но факт исторический, доныне смущающий умы многих политиков: Владимир Путин первым позвонил Джорджу Бушу и выразил соболезнования по поводу терактов 11 сентября 2001 года. Он первым из мировых лидеров, включая Тони Блэра и самого Буша, понял, что происходит в Америке. И позвонил. Следом поспешил чрезвычайно активный, но не шибко умный британский премьер.

За два месяца до трагедии влиятельная «Вашингтон Пост» писала: «В одном из потайных уголков души Путина живет стремление подорвать дипломатическое наступление США». Двумя неделями позже вице-президент Дик Чейни высокомерно заявил, что русские только с большого перепоя могут вообразить себя гражданами великой державы, ведущей на равных диалог с Америкой.

10 ноября, то есть спустя два месяца после трагедии на Манхэттене, «Вашингтон Пост» пишет о Путине совсем в ином ключе: «Он нашел способ заявить, что старая имперская холодная война исчерпала себя. Это большие шаги, смелые и творческие. Предприняв их, президент Путин помог сделать день 11 сентября потенциально самым важным моментом в мировой истории после падения коммунизма».

Стоит отметить некоторую загадочность слов: «Он нашел способ заявить...» Стало быть, искал, искал, 11 сентября вдруг нашел и позвонил?