к роднику. Придя туда и увидя ревущих

женщин, он спросил старуху о причине их горя.

— Как нам не плакать, батюшка! — сказала

старуха. — Вот старшая дочь моя выйдет

замуж, родит сына, назовет его Кикосом, Кикос

будет мальчик резвый, пойдет к роднику,

взберется на это дерево, сорвется с него и сломает

себе шею. Ой, ненаглядный ты наш Кикос! Ой,

Кикос-джан!!!

— Да чтоб обрушился кров этих

рехнувшихся! Удрал я от своих

сумасшедших — попал к новым сумасшедшим. Лучше уж

вернусь к своим...

Записана экспедицией Ерванда Ла-

лаяна в Турецкой Армении в 1915 г.

Рукопись хранится в Государственном

музее Армении (Эривань).

I

Однажды единственный сын царя Ваче,

молодой Вачаган, опершись на перила балкона^

Схмотрел в сад. Было весеннее утро. Все певчие

птицы земли, словно сговорившись, собрались

на деревьях, чтоб сообща дать концерт и по-

солерничать друг с другом. Одна играла на

свирели, другая трубила в трубу, но победа

оставалась за певцом. Певец этот был соловей,

соловей Авгании, единственный утешитель

влюбленных. Как только он начинал, другие

птицы мигом замолкали и, навострив слух,

учились тайнам его песни: одна подражала

щебетанью, другая — трели, третья — свисту; и

вдруг все вместе повторяли заученные мотивы.

Но Вачаган их не слушал. Другая забота была

у него на сердце.

Из мрачного раздумья вывела его мать,

царица Ашхен. Подойдя и присев к нему, она

спросила:

— Милый Зачик, видно у тебя есть горе, но

гы прячешь его от нас. Скажи, сынок, в чем

причина твоей грусти?

— Матушка, радости и блага жизни не

манят меня. Я хочу уйти от мира, удалиться

в пустыню. Ты не знаешь, как хороша деревня

Ацик.

— Ты идешь, значит, в Ацик только затем,

чтобы увидеть свою хитроумную Анаит?

— Откуда ты знаешь ее имя, мама?

— Соловьи нашего сада принесли мне эту

весть. Милый Вачик, не забудь, что ты сын

авганского царя. Царский сын должен выбрать

себе в невесты либо царевну, либо княжну,

а не крестьянку какую-нибудь. У грузинского

царя три дочери, можешь выбрать любую.

У князя гугарского прекрасная дочь,

единственная наследница его богатых поместий.

Прекрасна также дочь князя еюникского, —

наконец, чем хуже Варсеник, дочь нашего

военачальника, выросшая на наших глазах и

воспитанная нами?

— Мать, если ты непременно хочешь, чтоб

я женился, так знай, что я желаю одну

Анаит...

Вачаган вспыхнул от смущения и убежал

в сад.

II

Вачагану только что минуло двадцать лет.

Он был слишком нежен, бледен и хрупок.

— Сын мой Вачаган, — говаривал отец, — ты

знаешь, что на тебя вся моя надежда; ты

обязан хранить память о нашем очаге и

поддерживать светильник нашего дома

неугасимым. Тебе следует жениться, ибо таков закон

мира.

Чтоб избежать ?»тих разговоров, Вачаган

с утра отправлялся в горы и долины на охоту

и приезжал домой только поздно вечером.

Многие княжичи добирались, дружбы с ним- но

тщетно: он их избегал. С собой он брал лишь

храброго и преданного слугу Вагинака да

верную овчарку Занги. Встречные не могли

разобрать, кто из них царевич, а кто слуга,—

оба были одинаково по-охотничьи одеты, за

плечами лук, широкий кинжал на поясе.

Случалось им останавливаться в разных

деревнях, и Вачаган знакомился с бытом крестьян

и узнавал их повседневные заботы и нужды.

Многие лихоимцы-судьи неожиданно

отстранялись, а на их место назначались лучшие.

Многих воров ловили и наказывали. Многие

бедные семейства и общины получали помощь от

царя, не поведав ему своей нужды. Как бы

некая невидимая сила везде все замечала и обо

всем заботилась. Подданные царя Ваче и не

подозревали, что всем этим они обязаны

одному царевичу.

Такие скитания принесли пользу и самому

Вачагану. Он возмужал, поздоровел и окреп.

Увидя ближе нужду народа, он понял, как

много добра может сделать царь для своей

страны.

Однажды, во время обычной охоты, Вачаган

и Вагинак забрели в деревню Ацик и, усталые,

присели у родника отдохнуть.

Деревенские девушки пришли к роднику за

водой и поочередно наполняли свои кувшины.

Вачагану захотелось пить. Он попросил воды.

Одна из девушек, наполнив кувшин, поднесла

его к Вачагану, но друтая вырвала кувшин и

вылила воду. Потом опять наполнила его и

сызнова вылила. У Вачагана пересохло от жажды

горло* С нетерпением, ждал он, когда ему дадут

напиться, а девушка не обращала на это

внимания; она словно играла, — то подставит

кувшин под струю и наполнит его, то снова

выльет, и так проделывала несколько раз. Лишь

на шестой она подала кувшин Вачагану.

Напившись и передав кувшин Вагинаку,

царевич заговорил с девушкой и спросил ее,

почему она не дала им сразу напиться:

пошутила ли, или хотела рассердить?

— У нас не в обычае шутить с незнакомцем,

тем более, когда он- жаждет, — ответила

девушка. — Но вы устали и разгорячены, а в

таком состоянии холодная вода вредит человеку.

Оттого-то и медлила я, чтоб дать вам остыть

и отдохнуть.

Ответ девушки удивил Вачагана, но еще

сильнее очаровала его ее красота.

Он спросил:

— Как зовут тебя?

— Анаит, — ответила девушка.

— Кто твой отец?

— Мой отец —- здешний пастух, Аран. Но

зачем тебе знать наши имена?

— А разве грех об этом спросить?

— Если не грех, так скажи и ты, кто ты и

откуда?

— Солгать тебе или сказать правду?

— Что найдешь достойным себя.

— Достойным я себя считаю правду. А

правда в том, что нельзя мне. покуда открыть,

кто я. Но даю слово, что скоро сообщу.

— Хорошо, а теперь дай мне кувшин.

Простившись с царевичем, Анаит взяла

кувшин и удалилась, а оба охотника вернулись

домой. Верный Вагинак сообщил обо всем, что

произошло, царице, и вот как узнала мать Ва-

чагана тайну своего сына.

III

Видя, что все усилия отговорить Вачагана

от его намерения тщетны, царь и царица,

посоветовавшись друг с другом, согласились с его

выбором. Позвав Вагинака, они сообщили ему

свое решение, снабдили его большими

подарками, дали в сопровождение двух вельмож

и послали его в Ацик на сватовство.

Пастух Аран принял их приветливо. Гости

сели в сенях на ковре, разостланном Араном,

и сам он сел возле них.

— Что за чудесный ковер! — сказал

Вагинак. — Должно быть его соткала хозяйка.

— Нет, у меня нет жены, — ответил Аран.—

Вот уж десять лет, как она скончалась. Ковер

соткан руками моей дочери Анаит.

— Такого украшения нет и в палатах нашего

царя. Мы рады, что дочь твоя искусна. Молва

о ней дошла до дворца; царь послал нас к тебе

для переговоров. Он хочет, чтоб ты выдал свою

дочь за его единственного сына, наследника

престола.

Вельможа ждал, что Аран не поверит, или

вскочит с места от радости. Но пастух не

сделал ни того, ни другого. Он понурил голову и

стал водить указательным пальцем по узорам

ковра.

Из этого раздумья его вывел Вагинак; он

сказал:

— Что ты опечалился, брат х\ран? Мы

принесли тебе радость, а не горе. Мы не хотим

взять дочь твою силой; пожелаешь — отдашь,

не пожелаешь — не отдашь.

— Дорогие гости, — ответил Араи, — я

благодарен моему властелину за то, что он хочет