делал седла, потом брал молоток и разбивал

их в щепки, приговаривая: — Что сделал Суман

Гюли и что сделала Гюль Суману?—Мамед

сказал ему: — И тебя я извещу об этом.

Потом юн пошел, увидел: кузнец делает

садовые ножи и топоры, а окончив работу,

опять разбивает их, приговаривая: —Что

сделал Суман Гюли, что сделала Гюль Суману? —

Мамед сказал: —Хорошо, и тебе скажу.—Он

вышел из этого города. По дороге он встретил

трех дивов. Увидя человека, дивы сказали: —

Человек разрешит наш спор.—Дивы подошли

к нему, он спросил: —В чем дело? —Дивы

ответили:—Вот один ковер, юдна скатерть и

одна корона, не можем их поделить.—Мамед

сказал:— Хорошо, я разделю. Но что они

означают?

Дивы ответили: —Если раскрыть скатерть и

сказать: „именем любви пророка Соломона

пусть здесь появится то-то и то-то",

моментально появится все, что ты захочешь. На

коврик сядешь и скажешь: „именем любви

пророка Соломона будь на таком-то месте".

Тотчас же, где пожелаешь, там и будешь. А если

наденешь на голову корону, то тебя никто не

увидит, а ты всех будешь видеть.

Мамед сказал:—Я сейчас выпущу три стрелы,

каждый из вас бегите за одной стрелой. Кто

из вас раньше придет, тому дам скатерть, кто

потом придет, тому —коврик, кто последний

придет, тому — корону.—Дивы согласились.

Мамед выпустил три стрелы. Когда они

побежали за стрелами, Мамед взял скатерть и

корону, сел на коврик, сказал:—Коврик,

именем любви пророка Соломона, будь у ворот

Сумана!

Моментально коврик очутился у ворот

Сумана.

Один из дивов пришел, видит, что Мамеда и

вещей нет, пришел другой и сказал: — А где

человек? —Первый ответил:— Почем я знаю,

куда он пошел! —Второй див

сказал:—Конечно ты съел человека! — С этими словами он убил

первого дива. Третий пришел, увидел, один

див убит, человека нет и вещей нет. Он

спросил, где человек? —Див ответил: —Почем я

знаю! —Тогда тот сказал: — Значит человека

вы съели, а вещи спрятали.— И он убил второго

дива.

Мамед остановился у ворот Сумана. Он

вошел в дом и сказал: — Я — божий гость! —

Суман ответил: — Буду жертвою бога и его

гостя, входи! —Тот вошел, сели. Вечером

Суман принес кушанье и поставил перед Ма-

медом. Мамед сказал:—Не буду есть! Ты

должен мне сказать, что ты сделал Гюли и

что сделала тебе Гюль, потом я буду есть.—

Суман сказал: — Мамед, ужинай, а об этом

не спрашивай!

Мамед: —Нет, ты должен сказать!

У Сумана было сорок комнат и двери всех

выходили в одну комнату, где он жил, а у

этой комнаты была наружу одна дверь. В одной

из этих комнат лежали сложенные один на

другом сорок ковров, сила их была в руках

у Сумана. Когда в дом приходили гости, Су-

ман говорил: — Сорок ковров ловите! —и они

ловили,—Сорок дверей ловите!—и они ловили.

Суман сказал:— Мамед, встань, пойдем.—

Он повел его в подземелье. Там было много

человеческих скелетов. Он сказал: — Мамед,

смотри, если хочешь умереть, я отвечу тебе.

Кому я отвечаю на этот вопрос, того я

убиваю!—Мамед ответил:—Ну что же, убей, но

скажи.—Про себя же^ Мамед сказал:

—Именем любви пророка Соломона пусть все двери

откроются и останутся открытыми, сложенные

ковры пусть раскроются!

Суман сказал: —Ну, Мамед, принимайся за

еду, а я расскажу тебе сказку.

Мамед увидел охотничью собаку, о

которой Суман очень заботился. Суман положил

в тарелку еды и поставил перед собакой. Все

кости он собрал, з углу был привязан мул,

он высыпал кости перед ним; возвращаясь, он

палкой ударил какой-то череп. Мул стал есть.

Суман сказал:

— Мамед, у меня есть два коня, которых

я очень люблю. Я замечал, что мои кони с

каждым днем все больше и больше худеют.

Я спрашивал конюхов, куда девается мой

корм, почему лошади так худеют. Они говорят:

„не знаем". Каждую ночь, когда дочь дяди —

Гюль ложилась в постель около меня, она

бывала холодная, как лед. Я ее спрашиваю:

„куда ты ходила, что такая холодная?", она

отвечает: „никуда не ходила". Как-то раз

конюх спросил меня: „Суман, кто из вас

старше, ты или Гюль?" Я ответил: „Конечно

я! Почему ты спрашиваешь?" Он ответил:

„Каждую ночь Гюль приказывает седлать

твоего коня, одевается в твой костюм, садится

верхом и куда-то уезжает". Мамед, я в ту

ночь разрезал палец, всыпал в ранку соли и

не уснул. Поздно ночью она встала, оделась

в мой костюм, со стены сняла мой меч, три

раза замахнулась, опустила меч на меня,

подняла, потом вышла; спросила конюха: „готова

лошадь?" Тот ответил: „готова". Она села на

лошадь и уехала. А я сел на другую лошадь

и поехал следом за нею. Вдали под горою

я увидел свет. Гюль ехала на этот свет. Когда

подъехала ближе, я увидел на склоне горы

дом. Она перед домом слезла, лошадь

привязала во дворе, вошла в дом. Я тоже

привязал лошадь, подошел к окну; увидел сорок

разбойников сидят с Гюлью, беседуют. Главарь

разбойников сказал Гюли: „Чепель, почему так

поздно приехала?" Гюль ответила: „Он не

спал; я ждала, пока он заснет". Харами-Баши

сказал: „А почему ты его не убила?" Гюль

сказала: „Сама не знаю, почему не убила".

Я увидел, что из конюшни есть проход в

дом. Я вошел, увидел, привязаны сорок хорошо

выхоленных лошадей. С нескольких лошадей

я снял уздечки, они стали брыкаться. Харами-

Баши сказал товарищам: „пойдите кто-нибудь,

узнайте, почему лошади беспокойны?" Один

из них вошел в конюшню, я отрубил ему

голову. Лошади продолжали брыкаться. Раз-

бойники по одиночке приходили, и я их убивал.

Наконец пришел тридцать девятый, я и тому

отрубил голову. Затем я вошел в дом и

схватился с Харами-Баши. Я заметил, что Гюль

старается меня толкнуть под него. Собака тоже

была со мною. Она схватила Харами-Баши и

свалила его под меня. Я быстро зарезал

Харами-Баши и голову его положил в мешок.

Гюль сейчас же вышла, села на лошадь,

поехала, я взял мешок, сел на лошадь и поехал

за нею. Я очень любил дочь дяди, любовь

моя к ней не остывала. Сколько я ни

уговаривал ее, ни усовещивал, все было напрасно.

Наступило утро, я встал, сказал: „встань,

приготовь нам чай и завтрак!" Она прочла вирд,

обратила меня в охотничью собаку и сказала:

„иди, собачий сын!" Я стал собакой. Куда

бы я ни пошел, везде меня грызли собаки;

наконец, Мамед, я побежал и залез во двор

одного мясника. Помощник мясника бросил

мне кусок сырого мяса, я его понюхал, но

не стал есть. Тот сказал: „Какая это хорошая

собака. Я ее оставлю себе." Он взял меня с

собой, надел мне на шею ошейник и привязал

меня в угол комнаты. Он знал, что я не ем

сырого мяса. Все, что он варил для себя, он

и мне давал есть. Его помощник каждый день

приносил по золотому и клал в сундук,

лежащий над моей головой; я замечал, что он это

прячет от хозяина. Сорок дней я пробыл там;

каждый день я видел, как он приносил по

золотому и клал в сундучок. Через сорок дней

они поссорились. Поделили прибыль и самый

капитал. Он подошел ко мне, развязал, хотел

меня увести, я уперся ногой об пол и не

пошел; он хотел меня побить, я прыгнул и

опрокинул сундучок. Он понял, что я не хотел

итти. Он собрал золотые деньги и сказал

мяснику: „это я у тебя украл." Он взял меня

и золото, пошел домой. Он привязал меня в

угол и постелил мне тюфячок. Матери он