Германии интересам, тогда как национал-соци-
ализм озабочен исключительно защитой инте-
ресов нордического человека. Целью является
германизация Европы, а у России нужно отнять
Украину и Кавказ. Поэтому он прямо обруши-
вается на Меллера и его наследников, писав-
ших о возможном союзе Германии как с Совет-
ской Россией, так и с народами колоний в борь-
бе с Антантой. Расово неполноценные не имеют
никаких прав, и нечего давать свободу всяким
неграм и азиатам, им следует оставаться во вла-
сти нордической Англии. Розенберг выступает
за союз с Британией и Италией, направленный
против России (то, что Британия вообще всту-
пила в войну с Германией в 1914 году, объясня-
ется происками еврейских финансистов). Есть
интересы белой расы, а потому Британии нуж-
но даже помочь в правлении Индией. Розенберг
критикует и Шпенглера за пессимизм <Заката
Европы> (правда, даже по претенциозной сти-
листике хорошо заметно, насколько автор на-
ходился под влиянием Шпенглера). Взгляд на
Россию этого прибалтийского немца хорошо из-
вестен: ее населяет смешанное с татарами дикое
население, которое является законной <добы-
чей> для германцев. После войны Розенберг
был повешен не за свои теоретизирования, но за
то, как эти планы под его руководством осуще-
ствлялись на оккупированных территориях.
Все проекты <консервативной революции>
принадлежат исторической ситуации, которая
изменилась вместе с приходом Гитлера к влас-
226
ти. После войны и в условиях противостояния
двух блоков все они утратили всякую актуаль-
ность. Немецкие консерваторы, которые видели
в Америке главного врага в 20-е годы, стали луч-
шими учениками и союзниками, тогда как сто-
ронники <немецкого социализма>, желавшие
быть союзниками СССР, могли теперь быть
только исполнителями приказов из Москвы.
Конечно, у <консервативной революции> были
наследники. В теории к ней восходят концеп-
ции индустриально-технического общества Ге-
лена, Фрейера, Форстхоффа, в какой-то мере по-
следователями можно считать часть немецких
правых (скажем, из журнала <Criticon>). Но это
уже не консерваторы, а <новые правые>, кото-
рые выступают как яростные противники лю-
бой плановой экономики. Любопытно то, что
и правые и левые в сегодняшней Германии сход-
ным образом фальсифицируют историю, сводя
<консервативную революцию> к национализму
и шовинизму - одни со знаком <плюс>, другие
со знаком <минус>. И тем, и другим не хочется
вспоминать о том, что немецкие консерваторы
были сторонниками социализма, понимали его
радикальнее и глубже, чем <левые>, да еще бы-
ли яростными противниками Pax americana,
что на сегодняшний день является поводом для
немедленного обвинения в <правом экстремиз-
ме> (если не <национал-социализме>).
В любом случае, для Германии <консерватив-
ная революция> является историей, здесь от-
сутствуют какие бы то ни было условия для ее
возобновления. Этого нельзя сказать о других
странах. На протяжении 60-70-х гг. в самых
227
разных странах существовали движения, столь
часто называвшиеся одним словосочетанием
FLN - фронт национального освобождения, со-
четавшие национализм и социализм. В России
сегодня есть партии прямо заимствующие ос-
новные лозунги <консервативной револю-
ции>- от автаркии и цезаризма (<регулируе-
мой демократии>) до <национал-большевиз-
ма>. В любой стране, включенность в мировой
рынок для которой сводится к роли поставщика
сырых материалов, где десяткам миллионов
нищих противостоит прозападная элита, идеи
<консервативной революции> вновь обретают
плоть и кровь. История не завершилась, ее ход
вряд ли пойдет по сценарию Фукуямы или Бже-
зинского. Мы не знаем, какие идеи будут в умах
мексиканцев или индийцев, китайцев или ин-
донезийцев через полвека. Как говорится в тит-
рах под конец фильма Кустурицы <Under-
ground>: <This history has no end>.
A. M. Руткевич.
228
