Он обнял ее, поднял на руки и понес на койку. В голове мелькнуло: "Медведенко!", но Медведенко в
хате давно не было. Виктор не знал, что Медведенко после их "прогулки", незаметно исчезнув,
побежал к Ирине, вызвал ее на крыльцо и прошептал:
— Слышь, Ирина, беги до него... У него отец убитый...
* * *
Замели февральские метели. Солдатская молва принесла весть о том, что скоро их армию двинут
на Крым. Солдатская молва на фронте — дело не шуточное, она нередко угадывала замыслы больших
штабов...
И вскоре на рассвете дивизион покинул гостеприимную деревушку. Все ее жители вышли на
широкий выгон. Женщины плакали и крестили солдат. Многие провожали колонну до околицы. А дед
Пискарь пошел дальше. Он долго шел рядом с Виктором, который из-за него не садился в кабину
тягача. Когда деревня уже скрылась за дальним снежным косогором, Виктор остановился:
— Ну, дедуля, пора!
Он обнял старика и они крепко трижды поцеловались.
— Ты, сынок Витя, того... не дюже подставляй свою грудинку-то под вражьи пули... Ты их бей с
умом. А мне письмо отпиши... — говорил дед, шмыгая носом и смахивая варежкой предательскую
слезу.
— Обязательно, — сказал Виктор, с трудом сдерживая волнение.
Они еще раз обнялись и круто отвернулись друг от друга. Дед долго махал своей фуражкой с
красным околышем вслед колонне.
...И вот Виктор, уже покачиваясь в тесноватой, пахнувшей бензином, теплой кабине трудолюбиво
урчащего тягача, поглядывает на сверкающие бисером под лучами нежаркого февральского солнца
приднепровские снежные дали, пытается угадать конечный пункт назначения. Он вспоминает
прочитанные когда-то книги о геройском штурме Перекопа и Сиваша, альбом "Плакаты Гражданской
войны", который отец однажды подарил ему в день рождения. Особенно ему понравился тогда плакат,
на котором был изображен скачущий в атаку герой кавалерист в буденновке, с пикой в одной руке и с
поднятой шашкой в другой. Его большой и зубастый квадратный рот был яростно скошен в крике:
"Даешь Крым? Смерть барону!".
Артиллерийский полк длинно растянулся по заснеженному зимнику. Вик-гор выглянул в окошко.
Негромко урчавшие тягачи чем-то напоминали могучих буйволов, которые, опустив широкие лбы и
выгнув крутые шеи, упрямо тянут свою тяжкую лямку. Он достал из планшетки карту, сверил на
всякий случай маршрут по местности и, устроившись поуютнее, закрыл глаза. Пока можно было
вздремнуть. Впереди предстоял трудный ночной марш-бросок куда-то на юг. .
* * *
Конечным пунктом их долгого пути оказалось большое село в нескольких километрах от Сиваша.
Оно было окружено высокими пирамидальными тополями и издали напоминало оазис в снежной
пустыне. В том селе разместился весь артполк.
Наутро командир полка собрал командиров дивизионов и батарей в просторной избе и ознакомил с
обстановкой. Они узнали, что в ноябре сорок третьего наши войска форсировали Сиваш, захватили
плацдарм на его южном берегу, но дальше продвинуться не смогли..
— Сегодня, — продолжал подполковник, — задача состоит в том, чтобы, сосредоточив на
плацдарме силы, ударить отсюда, а также со стороны Перекопского перешейка на юг, а с Керченского
плацдарма — вдоль побережья. Прорвать оборону, разгромить их семнадцатую армию и освободить
Крым.
... Через сутки полк переправился на южный берег Сиваша и занял огневые позиции. Виктор
выбрал свой НП на той высотке, где был командный пункт командира батальона. Здесь и видимость
была хорошей и связь с пехотой самая родственная...
Вдруг началась снежная круговерть. Она мела день, другой, третий... Казалось, не будет ей ни
конца, ни края...
* * *
Прекратилась пурга неожиданно ночью.
Настали теплые весенние дни. Закисли сугробы, окопы, дороги. Облысели песчаные холмы и
пригорки. Забулькали серебряные ручейки. Воздух наполнился запахом тающего снега, влажной
земли и чего-то еще, очень похожего на аромат срезанной дольки свежего огурчика...
Все ждали решающего часа. И этот час настал.
На рассвете 8 апреля пришел наконец приказ Военного Совета фронта. В нем говорилось, что эта
земля полита кровью их отцов и братьев в 1920 году и что надо сегодня разгромить врага, увеличить
их мировую славу, славу воинов Фрунзе, славу русского оружия.
Начался штурм. Артиллерийская канонада потрясала землю и воздух. Батарея гвардии старшего
лейтенанта Дружинина, как и вся артиллерия, вела огонь по заранее намеченным целям. Виктор не
видел разрывов своих снарядов, но чувствовал, что батарея работает четко.
Горизонт сначала запылал, потом окутался плотной стеной огненно-черного дыма. Над головами
волнами, одна за другой, спокойно и неудержимо шли сотни бомбардировщиков. Бойцы в окопах
радостно приветствовали их криками "ура", махали шапками, потрясали автоматами и винтовками.
Артиллерия перенесла огонь в глубь немецкой обороны, а вскоре послышались частые глухие удары
гигантских молотов — это вступила в дело авиация.
* * *
10 апреля оборона немцев была прорвана. В тот день артполк переместился влево вперед, фронтом
в сторону Джанкоя. Их пушки должны были поддерживать танковый корпус, который фронтовое
командование вводило в прорыв.
Виктор пришел с наблюдательного пункта на огневую позицию батареи и собирался оттуда идти
выбирать свой новый НП. В последний момент к нему на огневой позиции подошла Ирина, встала по
стойке "смирно", взяла под козырек и громко сказала:
— Разрешите обратиться, товарищ гвардии старший лейтенант!
Виктор посмотрел на нее и невольно улыбнулся. У нее была бравая выправка заправского
строевика. Талия туго перетянута ремнем, пилотка чуть надвинута на правую бровь, ресницы и губы
Ирины были слегка подкрашены... " Обращайтесь,... Ирина, — сказал он не по уставу. . — Возьмите
меня с собой, товарищ командир, — сказала она, опуская руку от виска и сразу становясь не
связисткой Смирновой, а обычной красивой девушкой, немножко смущенной своим поступком.
Виктор посмотрел ей в глаза, подумал: "Не надо бы ей туда..., но нельзя и не взять... Так просят раз в
жизни".
— Хорошо, Ирина, — тихо сказал он. — Собирайся!
Она радостно прижала руку к груди:
— Ой, спасибо...
Но тут же опять встала по стойке "смирно", поправила на плече ремень автомата:
— Слушаюсь!
— Медведенко, — сказал Виктор, — помоги, возьми у нее рацию.
Они ушли втроем — командир батареи Виктор Дружинин, ординарец Медведенко и радистка
Ирина Смирнова.
* * *
Временный наблюдательный пункт был выбран в бывших вражеских окопах. Оттуда был хороший
обзор. Виктор быстро определил по карте координаты своего НП, батареи и стал наблюдать в бинокль
за немцами.
Его внимание привлекло двухэтажное кирпичное здание на территории бывшего совхоза. Он
заметил, что в окне чердака то и дело появлялись мгновенные зеркальные блики. "Наблюдатель", —
решил Виктор и открыл по зданию огонь батареи. Ирина четко и быстро передавала его команды.
Снаряды начали рваться вблизи фермы.» Наконец, три снаряда, один за другим, угодили точно в цель.
Крыша фермы осела и рухнула. Порядок", — прошептал Виктор. Продолжая наблюдение, он вдруг
заметил, что впереди, метрах в ста от НП, ползут цепью немцы. Их было примерно полсотни. "Куда
они? — подумал Виктор. — Ведь меня-то они видеть не могут". Но рассмотрев пристально
ближайшую местность он понял, что они хотят оседлать проселочную дорогу. "Надо их накрыть" —
решил он. Но тут же подумал: "А ведь это будет почти огонь на себя! Он еще и еще раз прикинул
