одним из интересных образцов русских административных зданий эпохи классицизма.

Одновременно с чертежами «Кабинета» была создана также его проектная модель, выполненная из

дерева.

Н. А. Львов. Проект здания «Кабинета». 1786 г. Разрез.

В XVIII — первой половине XIX века такие модели были обычным явлением.

Они представляли собой уникальные произведения искусства, исполненные с большим тщанием

умелыми мастерами под наблюдением автора. Некоторые из них сохранились до наших дней, их

можно видеть в архитектурном отделе Музея Академии художеств СССР. Но, к сожалению, там нет

модели «Кабинета», — она была по постановлению Совета Академии художеств варварски

уничтожена в 1868 году вместе со многими другими. Ее участь разделила и другая модель, созданная

по проекту Львова, — модель Казанского собора.

Теперь о проекте этого собора мы можем судить по альбому гравированных чертежей,

поднесенному Львовым Екатерине II и ныне хранящемуся в Музее истории Ленинграда. Из надписи

на титульном листе явствует, что проект был утвержден, или, как тогда выражались, «удостоен

высочайшей апробации». Мы не знаем, что помешало его постройке, но проект не был воплощен в

жизнь. Известно лишь, что позднее, уже при Павле I, был проведен конкурс на проект собора, в

котором принимали участие П. Гонзаго, Ч. Камерон и Тома де Томон. Но ни один из конкурентов не

был привлечен к работе: строительство собора было поручено А. Н. Воронихину.

Львов не был новичком в сооружении больших городских соборов: стоит вспомнить первый из них

— собор св. Иосифа в Могилеве или превосходный, величественный в своей классической ясности и

простоте собор Борисоглебского монастыря в Торжке.

Теперь архитектору предстояло создать собор в Петербурге. Собор должен был подняться на месте

старой деревянной церкви на каменном основании — церкви Рождества Богородицы, построенной

еще в тридцатых годах по проекту М. Земцова и пришедшей теперь в ветхое состояние. Церковь

стояла в средней части Невского проспекта и была весьма почитаема, — здесь хранилась икона

Казанской божьей матери, которая считалась покровительницей царской семьи, здесь в июне 1762

года Екатерина II принимала присягу гвардейских полков. Не мудрено, что власти хотели видеть на

месте церкви величественный храм. Есть сведения, что в восьмидесятых годах над проектом собора

работал Кваренги. К этому времени, вероятно, относится и проект Н. А. Львова.

Н. А. Львов. Проект Казанского собора. 1780-е гг. План. Гравюра.

Как же выглядел бы его собор, если бы он был построен? Это можно себе представить довольно

ясно по чертежам и обстоятельной пояснительной записке, приложенной к ним. Прежде всего Львов

уточняет местоположение: «Место для построения Казанского собора полагается на средине самой

площади, так что портал левой стороны (то есть северный портал. — Н. Н.) должен только сравняться

с Невскою проспективою; средина же новой церкви может строиться, не ломая старой деревянной».

Таким образом, Львов не предусматривал площади перед собором, а выводил здание на общую

линию застройки и тем самым не давал возможности посмотреть на свое монументальное

сооружение издали, со стороны. Собор имел ярко выраженное центрическое построение и в плане

был решен в виде равноконечного греческого креста. В этом проекте сказались тяготение Львова к

компактности и его неудержимая любовь к ротонде. Центральный кубический объем он перекрыл

могучим куполом на высоком мощном барабане, прорезанном большими окнами с полуциркульными

завершениями.

Н. А. Львов. Проект Казанского собора. 1780-е гг. Фасад. Гравюра.

Основное помещение церкви — круглое в плане — находилось под куполом и представляло собой

великолепную, хорошо освещенную сверху ротонду диаметром в 21 метр. Автор так увлекся этой

излюбленной своей формой, что ему даже изменило в какой-то мере чувство пропорциональности, и

наружная ротонда барабана с куполом явно «давила» нижнюю часть здания. Николай Александрович,

видимо, сам почувствовал это и, чтобы как-то уравновесить тяжесть купола, предусмотрел по

сторонам две колокольни, отсутствовавшие в первоначальном варианте.

Любопытно, что Львов предлагал «колонны портиков и верхнюю часть наружных стен сделать из

пудостского камня», то есть из того самого материала, мягкого в обработке и приобретающего

прочность со временем, который был уже использован А. Ринальди и оправдал себя при постройке

Гатчинского дворца и который впоследствии применил для облицовки Казанского собора А. Н.

Воронихин. В подробной записке Львов вообще уделил большое внимание различному

использованию строительных материалов и их связи с конструктивными особенностями сооружения.

Уточняя характер внутренней отделки, он писал: «Как ионической орден нижнего яруса, так и

дорической помпейской могут исполнены быть не только из белого камня, но и из кирпича;

коринфской же верхнего яруса, галерею составляющий и половину тяжести купола поддерживающий,

должен быть из мрамора, граниту или иного твердого камня».

Н. А. Львов. Проект Казанского собора. 1780-е гг. Разрез. Гравюра.

Следует отметить, что данный проект развивает тему больших городских соборов в творчестве

Аьвова, но, пожалуй, не является самым удачным из них. По цельности композиционного замысла и

строгой изысканности пропорций ему приходится предпочесть собор Борисоглебского монастыря в

Торжке, являющийся не только одним из наиболее совершенных произведений Львова, но и

выдающимся памятником строгого классицизма в русской архитектуре второй половины XVIII века,

предвосхитившим дальнейшее развитие этого стиля.

На протяжении двух десятков лет архитектурное творчество Николая Александровича Львова

было связано с Петербургом и его пригородами. Здесь он строит и в последние годы своей недолгой,

но очень деятельной жизни.

Истинный сын XVIII столетия, энциклопедически образованный человек, поклонник французских

и современных русских просветителей, почитатель Ж.-Ж. Руссо — Львов несколько разбрасывался,

не мог полностью отдаться какой-нибудь одной склонности. В этом его индивидуальная особенность,

одновременно и сила, и слабость. Как архитектор он работал в одно время и иногда совсем рядом с

такими мастерами, как В. И. Баженов, М. Ф. Казаков, И. Е. Старое, но особенно близок он по

характеру своего творчества Д. Кваренги. И если не всегда Львов может выдержать сравнение с этим

могучим гигантом, то он подкупает живостью, чуткостью, теплотой и многогранностью своей

творческой личности.

Для Петербурга Львов проектировал крупные сооружения и маленькие уютные особняки, большие

соборы и усадебные церковки, и у всех этих очень различных построек есть общие характерные

черты. Как правило, они все имеют четко выделенный центр — обычно более высокую часть,

перекрытую пологим куполом, объем их компактен, а декоративное оформление скромно и

лаконично. Львов тяготел к центрическим композициям, без конца их разрабатывал, варьировал с

неистощимой фантазией и мастерством, никогда не повторяя самого себя.

Убежденный сторонник строгого классицизма, Львов отличался от многих своих современников

особым пристрастием к архитектурным ордерам Древней Греции. Для XVIII века это случай и редкий

и в то же время знаменательный, ибо такое пристрастие в начале следующего столетия станет почти

всеобщим. Ему отдадут должное такие мастера, как А. Д. Захаров, А. Н. Воронихин, А. А. Михайлов