Огнедышащим Вулканом…»
«Знаю! — крикнул Андриеш,—
Все враги — одни и те ж:
Под землей, томясь от жажды,
Я боролся с ним однажды, —
Тот Вулкан живет в жаре,
Хоть и под землей, в дыре…»
«Это правда. Ну, так вот:
Стал сражаться наш народ.
Но Вулкан, злодей кровавый,
Стал плевать в Дельфинов лавой, —
Ну, и нам, конечно, вскоре
Оставалось прыгнуть в море,
И в воде глубокой тут
Мы тогда нашли приют!
Здесь, в прибежище зеленом,
Море кров и хлеб дало нам,
Сберегло нам жизнь и честь
И за нас свершило месть:
На Вулкана хлынуло,
Гада опрокинуло…
Но беда не минула —
Чудище не сгинуло!
Закопался в землю гад,
Там развел огонь и смрад,
И, отчаявшись в борьбе,
Сына выковал себе, —
Ох, сыночек вышел странный:
Вышел Черный Вихрь поганый!»
«А Сирена?» — со вниманьем
Деда вопросил пастух.
«Сжег ее своим дыханьем
Черный Вихрь! Но ходит слух,
Что она незримой тенью
Пролетает над водой,
Если, к нашему смятенью,
Рушится на нас бедой
Черный Вихрь, дыша отравно…»
«Я видал его недавно,
И почти, считай, в упор:
Чуть не умер Дельфишор,
Брошен им на берег скальный…»
«Дед, за случай тот печальный
Ты прости меня — на дне
Надо спрятаться бы мне, —
Я ж тебя не слушал, дед,
То-то и наделал бед!» —
Так промолвил Дельфишор.
«Ну, продолжим разговор», —
Молвил Дед. — «А пастушка
Наградить за подвиг надо:
Наша главная награда —
Орден Красного Цветка!
Тот цветок — прекрасный знак:
Он рассеивает мрак,
Он в потемках, под водой,
Яркою горит звездой!»
Тут Дельфины громким хором
Вместе с Дедом, с Дельфишором
Восхищенно песнь запели.
И струились кверху трели,
И прозрачны, и легки
Вверх летели пузырьки,
Каждый — как ни слаб, ни мал,
На поверхность вылетал.
И тогда — пойди, поймай-ка! —
От воды взмывала чайка, —
И взлетали в небеса
Чайки, словно паруса,
Чтоб кружить, кружить над синей,
Голубой страной Дельфиньей,
Где живет народ свободный
В тишине глубоководной,
Где довольство и уют,
Где дельфины песнь поют!
Вот — пошли Дельфины в пляс.
Хлопец видит в первый раз,
Как Дельфины славно пляшут:
Во главе — Дельфиний Дед, —
Он плывет, меняя цвет!
То он синий, то он алый,
То зеленоват, пожалуй,
То — сверкающе-алмазен, —
Словом — он разнообразен!
Словно звездный небосвод,
Ярок этот хоровод, —
Мчатся, головы закинув,
Сотни молодых Дельфинов,
Звездами на лбах сверкая,
Перед пастушком мелькая!
Мчатся, кружатся Дельфины,
Плавники мелькают, спины
И блестящие хвосты —
Словно осенью листы
Разноцветные летят,
Пляской наполняя сад, —
Словно в доброй старой сказке
Длятся пляски, длятся пляски!
Вот уж Дельфишор ведет
Андриеша в хоровод, —
И привольно пастуху
С ними здесь плясать, к тому же
Здесь, внизу, ничуть не хуже,
Чем на суше, наверху, —
Здесь, веселья не тая,
Пляшут новые друзья!
…Андриеш устал, уснул.
…Дельфишор его толкнул
В бок: «Пастух! Скорей проснись!
Уж светла морская высь!
Нас сегодня ждет игра!..»
«Нет, приятель, мне пора!»
Тут приплыл Дельфинйй Дед:
«Андриеш! Прими совет!
Я, конечно же, Дельфин,
Этих синих вод владыка,
Все же к берегу, прости-ка,
Ты не должен плыть один!
Черный Вихрь в прибрежный ил
Акулданов поселил.
Акулданы эти самые,
Гады злобные, упрямые,
Что гнездятся на мели, —
Тоже с суши забрели
В море наше, — как ни странно,
Хоть и внуки слуг Вулкана.
Были мы всегда сильней,
Нежели они, проклятые, —
Но возьми-ка в провожатые
Ты с собою двух парней!»
Андриеш с печальным взором
Попрощался с Дельфишором,
Вежливо простился следом
С добряком — Дельфиньим Дедом.
Наконец, расстались. Вот
Андриеш уже плывет
Темным, возледонным низом
На большом Дельфине Сизом.
На поверхность всплыли скоро.
Как отрадна гладь простора!
Волны синие трепещут,
Белой шерстью в берег плещут,
Вьются на песчаном ложе…
На кого они похожи —
Понял мальчик наконец, —
Несомненно, на овец!
Не морская синь вокруг —
А огромный, свежий луг,
Весь не в рифах, не в бурунах,
А в овечках белорунных!
И пасется вся отара
Под охраною Лупара, —
Он за них всегда ответчик,
Мудро сторожит овечек!
К берегу подходит стадо, —
И признаться хлопцу надо,
Что не пас он никогда
Столь огромные стада!
Только Сизому тревожно,
Хоть плывет он осторожно, —
Молвит он: «Взгляни вперед!»
Глянул Андриеш — и вот
Увидал, лишь только глянув,
Трех огромных Акулданов,
Чешуей сверкающих,
Бронзой отливающих.
Над водою черной блещут,
По волнам хвостами плещут.
А вода-то — как чернила!
Закипела, забурлила
На далеком расстоянье:
Здесь — владенья Акулданьи!
И Дельфин сказал тогда:
«Расступитесь, господа, —
Уберите ваши туши!
Нужно нам доплыть до суши,
Только гостя мы проводим —
Поплывем в обратный путь:
Мы не смеем посягнуть
На владенье мелководьем!»
Тут, озлобленно воспрянув,
Двое грузных Акулданов
По невидимому знаку
Яростно полезли в драку.
Но Дельфин, блестяще-сиз,
Челюсть одному отгрыз,
Тот отчаянно завыл
И убрался в донный ил.
Бегство участью благой
Посчитал тогда другой,
Третий же, огромный, злобный,
Громкий клич издал утробный,
Бросился наперерез
И немедля в бой полез, —
Он вонзил, урча, дрожа,
Два клыка, как два ножа,
Высоко подпрыгнув, в спину
Беззащитному Дельфину, —
Знать, имел к тому привычку!
Сизому, видать, капут!
Андриеш припомнил тут
Аурику — невеличку!
Перышко достал пастух,
Дунул на легчайший пух,
Бросил перышко с размаху,
Ждет спасительницу — птаху.
Акулдан же все наглеет,
Вот уж скоро одолеет
Он Дельфина!..
Стонет тот,
Задыхается, ревет
От предсмертного усилья…
Вдруг, откуда ни возьмись,
Золотом сверкнула высь,
И сверкающие крылья
Силой неизвестной власти
Вновь исчезли, в воздух канув,—
Акулдан из акулданов
Развалился на три части,
Кверху повернувши брюхо,
Вниз пошел и булькнул глухо, —
Отучился нападать,
Навсегда забыл науку.
Только перышко опять
К пастушку вернулось в руку.
Тут явились в миг единый
Стаей сторожа-дельфины
И того, который сиз,
Увлекли поспешно вниз,
Где, на дне стихии синей
Госпиталь стоял дельфиний.
Врач его искусный ждет, —
Случай все же очень редок…
«Андриеш, иди вперед!» —
Сизый крикнул напоследок.
Скоро в полосе прибрежной,
Белопенной, белоснежной,
С темно-синими, хвостатыми
