Лезвием его каленым,
Силой собственной руки,
Весь бурьян, что рос по склонам,
По долинам населенным,
По лугам-полям зеленым,
Искрошил я на куски,
Но Стригойке горя мало!
И карга меня тогда
Оплела, околдовала,
Чтобы я туда-сюда
Мыкался по белу свету.
Бесконечные года
Я терплю судьбину эту!
Ведь скитанья — не беда,
А беда — так небольшая!
Я всю жизнь брожу,
Всегда
Горе смехом заглушая.
Видишь, глотка — хоть куда!
Из моей широкой глотки
Вечно льется зычный смех,
Расшевеливая всех;
Рощи в целом околотке
Отзываются кругом!
Коль встречаюсь я с врагом,
Разговор у нас короткий:
Я нисколько не боюсь
И смеюсь, смеюсь, смеюсь…
И, хитрец широкоротый,
Сыплю меткие остроты,
И, не медля ни минутки,
Между ними, в промежутке,
Я отмачиваю шутки, —
Разгоняю смехом грусть.
Осень, сырость? Ну и пусть,
Посмеюсь-ка и над нею:
Я — Пэкала, я сумею!
Я смеяться век готов,
Предлагаю сто сортов
Смеха разного, на пробу:
Изгоняющего злобу,
Услаждающего ухо,
Согревающего брюхо,
Столь приятного для слуха
И отрадного для духа
Всех, кто вечно юн душой!
Мастер смеха я большой!
Враг рассержен, враг взбешен,
А по-моему — смешон!
Смехом я добью нахала,
Издеваясь и дразня,
Ведь не зря зовут меня:
Пересмешник-дрозд Пэкала!
Рассмешу наверняка
Я любого добряка,
Если вдруг подобьем шквала
На него нахлынет тьма,—
Тьму любую я, Пэкала,
Истребляю задарма!
Так брожу я всюду, пеший,
Смех бесплатно раздаю:
Лапти на уши не вешай
Да послушай речь мою.
Как-то утром, на рассвете,
Я забрел в левады эти,
Сел на камешек, взглянул:
Что за черная завеса
Показалась из-за леса?
Будто небеса в пыли
Или тучи поползли
Над поверхностью земли?
Облака все ниже, гуще…
Оказалось, там ползет
Чернокнижник завидущий
Стату-Палма-Барба-Кот.
Крикнул я, что было мочи,
Сам не знаю почему:
— Свет пробьет ночную тьму,
Ясный день сильнее ночи!
Мне нисколько не темно.
Вижу солнце! Вот оно!
Солнце, солнце!
А на деле
Тучи пуще загустели,
Вовсе не было светло,
Да и солнце не взошло.
Я отнюдь не растерялся
И укрылся, сколько мог,
Влез в кусты и постарался
Сжаться в маленький комок.
Но с уродом бородатым
Разве справиться?
Куда там!
Он Пэкалу увидал,
Бородою захлестал,
Мне пониже поясницы
Норовит злодей вцепиться,
Затевает злую месть,
Чтоб не мог Пэкала сесть
Ни на стул, ни на скамейку.
Взял колдун все ту же лейку,
Над долиной засвистал
И плескать водою стал;
Зарядил — и не на сутки —
Бесконечный ливень жуткий
От зари и до зари.
Словом — дьявол побери,
Заревешь от этой шутки!
С небосвода в час дневной
Хлещет ливень проливной,—
Свод небесный в час полночный
Стал трубою водосточной,—
Поутру и ввечеру
Не меняет он игру,
Нравится ему игра:
Воду льет, как из ведра!
Много, знать, воды в ведре!
Хлещет ливнем свежим!
Я запрятался в норе,
В логове медвежьем,—
Посидел там два денька…
Думаю — наверняка
Надоело обормоту,
Водолею Барба-Коту…
Эх, наивен был я, прост:
Ожидал, что в одночасье
Злобный карлик-водохлест
Уберется восвояси!
Нет, опять — беда-бедой!
Прикрепился бородой
К лунному серпу и ждет,
Ждет Пэкалу Барба-Кот,
И ни капли не устал,—
Ждет Пэкалу злющий ворог:
Я ему, как видно, стал
Необыкновенно дорог!
Чуть меня увидел — хвать!
И с тройною силою
Стал Пэкалу поливать,
Словно розу милую!
Льет и льет — все злей и злей.
… Чтоб ты лопнул, водолей!
Люди из Долины Сладкой
В дальний край ушли украдкой,
А проклятый Барба-Кот
Непрерывно воду льет,
Как в огромную посуду,
И хозяйничает всюду.
Стал я думать об одном,
Верного пути не зная:
Как мне сладить с колдуном?
И ходила ходуном
Голова моя шальная.
Все гляжу на мокрый сад,
На окрестные болота…
У меня одна забота —
Уничтожить Барба-Кота,
Чтоб народ пришел назад!
С чернокнижником отпетым,
Как ему не прекословь,
Не сравняться мне!
Уж где там!
Но на этот случай вновь
Мудрым дружеским советом
Фэт-Фрумос в беде помог:
Мол, не вечен карлик прыткий,
Жизнь его висит на нитке —
Существует волосок
В непомерной, безобразной
Бороде урода грязной,
Он остался в ней сухим.
Завладеть лишь надо им,
Разорвать его на части,
И виновник всех несчастий
Стату-Палма-Барба-Кот
Сразу лопнет и умрет!
Я тогда приободрился
И вцепиться ухитрился
В бородищу колдуна.
Бился, бился — вот те на!
Видишь, какова она,
Колдовская седина!
В ней везде вода одна.
Перебрал густые прядки,
Что смешались в беспорядке
С прелым сеном и трухой
И другим различным сором.
Где уж тут найти сухой
Тонкий волос, о котором
Говорил мне Фэт-Фрумос?
Разреши-ка ты вопрос!
Отвечал пастух Пэкале:
— Знать, без толку все искали.
Ум хорош, но лучше — два,
Если варит голова!
Мы найдем и без подсказки
Этот волос; время — в путь!
Помни: у любой завязки
Есть развязка где-нибудь.
Андриеш вдвоем с Пэкалой
Вышли из пещеры малой,
Долго по воде брели,
По трясинам, по болотам
И увидели вдали,
За дорожным поворотом,
Замок на краю земли,
Возведенный Барба-Котом.
Словно в слякоти плывет
Неприступная громада,
В облаках — высокий свод,
И летят крупицы града
С неприветливых небес
На промокший, мертвый лес.
Встал Пэкала средь болотца,
Встрепенулся, как петух,
И вскричал: —
— Я сух, я сух!
Пусть вода ручьями льется,
Пусть горохом сыплет град —
Все равно я очень рад!
— Врешь, обманщик! Врешь, пройдоха!
Шутки шутишь, как всегда.
Здесь повсюду грязь, вода,
И тебе придется плохо! —
Взвизгнул карлик Барба-Кот
Да как прыгнет, как взмахнет
Бородой и волосами
Над промокшими лесами,
Над продрогшими друзьями!
Как сорока, затрещал
И хвастливо прокричал:
— Мой дворец,
Мой дворец
Неприступен и высок.
В нем ларец,
В нем ларец,
Где припрятан волосок.
Семь замков,
Семь ворот,
Их никто не разобьет.
Сокрушу
Смельчака,
Задушу
Наверняка!
Не смутились оба друга,
Отыскали на краю
Заболоченного луга
Тропку верную свою.
Отшагали путь неблизкий
И пришли на берег низкий
Небольшого озерца.
— Нужно нам дойти, Пэкала,
До проклятого дворца!
— Верно! Только толку мало —
Не видать пути конца:
Где дворец? Он был, да сплыл.
Может быть, зарылся в ил?
Колдуну немудрено
Спрятать свой дворец на дно!»
Но, как видно, с дивом новым
Людям встреча суждена:
С озерца с ужасным ревом
Понеслась на них волна,
Словно горный кряж, горбата.
«Андриеш, прошу, как брата:
Поискал бы ты коня
