Она тоже улыбнулась.

— Вы обо всем догадались.

— У меня нет к вам неприязни. Не так давно вы испугались этого. Я-то как раз и люблю женщин за те пустяки, которыми наполнена их жизнь, за их неизменную привычку красить губы, что бы ни случилось. Вас, Кароль, я плохо знал. Я не хотел ничего знать о жене Норберта.

— А что сейчас вы о ней знаете?

— Например, что у нее черные глаза. Я никогда и не догадывался об этом.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— Вы не сердитесь?

Она улыбнулась в пустоту. Не будет же она рассказывать ему, что у него серые глаза и что она только что узнала об этом. И потом, какая разница. Буквально все люди удивляются каждому своему портрету, сколько бы мастеров их ни писало. Эти изображения кажутся им лживыми, уродливыми. И только зеркала способны полностью удовлетворить их, ведь они во всем потакают тем, кто в них смотрится. Кароль и Уилфрид впервые за пятнадцать лет знакомства увидели друг друга. Благодаря обстоятельствам, столкнувшим их, они наконец рассмотрели друг в друге настоящего, живого человека, тогда как раньше они даже не подозревали об этом. Уилфрид подумал про себя: «Интересно, обманывала ли Кароль Норберта?» На этот вопрос он ответил быстро и утвердительно. Иметь или не иметь любовника — здесь женщины проявляют настоящий снобизм. Их не покидает странное чувство, что если не свершится грехопадение, то их достоинство будет растоптано. Запретные ласки возвращают им на время и чувственность, и нежность. Сам Уилфрид не видел в этом никаких оснований ни к осуждению, ни к оправданию. Когда-то и он был женат, и ему были известны тысяча и одна подобная связь. Но все-таки он хотел бы знать наверняка. Норберт никогда не говорил об этом. Независимо от того, повесили тебя или нет, мужья категорически отказываются вести разговоры о веревке.

— Уилфрид!

Кароль буквально вжалась в спинку сиденья. И тут же с ними обоими случился шок, а у Уилфрида возникло чувство, будто он находился внутри бомбы, которая только что взорвалась. Их «лянча» мчалась по главной улице деревни. Справа выскочила какая-то машина, даже не моргнув фарами в знак своего приближения. Раздался жуткий скрежет сминаемого железа — это неизвестная машина врезалась в заднюю часть «лянчи». Оба автомобиля от удара резко развернулись на сто восемьдесят градусов и остановились, капот к капоту. Уилфрид инстинктивно бросился в сторону Кароль и придавил ее всем своим весом. Когда шум стих, он резко выпрямился, крича, что есть силы:

— Кароль! Кароль!

К его неописуемой радости, она поднялась, растерянная и оглушенная.

— Кароль, вы в порядке?

— Не знаю, а вы?

— Со мной ничего. Может, несколько ушибов.

— А тот, другой?

Другой уже вылезал из машины через левую дверь. Из освещенного кафе, расположенного неподалеку, выбежало несколько поздних посетителей, возбужденных тем, что стали свидетелями происшествия, о котором даже и не мечтали. Другой взволнованным, дрожащим голосом окликнул их:

— Эй! Вам плохо?

Сначала вышла Кароль, потом, растирая бок, Уилфрид.

— Нормально, — буркнул он.

Тогда незнакомец с явным облегчением заорал:

— Нет, не нормально! Вы самый настоящий преступник, болван! По правилам у меня было преимущество проезда!

По тому, как теперь стояли машины, определить что-либо было невозможно.

— Может быть, — поморщился Уилфрид.

Кароль в изнеможении села на каменную тумбу дорожного знака. Жители деревни столпились вокруг, они узнали того человека.

— Да это Глак! Эй, Глак, ты не умер?

— Если я и остался в живых, этот мсье в том не виноват. Он мчался, как сумасшедший, я даже не увидел его.

— Могли бы посигналить, чтобы дать о себе знать, — уже спокойно сказал Уилфрид.

Он обошел вкруг «лянчи», чтобы определить степень повреждений. Глак негодовал:

— Мог бы, да, я мог бы и разбиться. Я ехал справа, вы слышите, я ехал справа!

Уилфрид смерил его жестким, презрительным взглядом:

— Я рад за вас.

Сбитый с толку Глак, добавил:

— Вы же виноваты.

— Точно, если ты ехал справа, то он виноват, — подтвердил кто-то из зевак.

— Да, я ехал справа. Смотрите, вот я врезался в него сзади, справа. Никаких сомнений.

— Машина сильно повреждена?

— Думаю, что здорово. Как не стыдно! Права надо отбирать у таких идиотов!

Уилфрид опустился на колени возле машины, потом поднялся и подошел к Кароль.

— Мы не сможем на ней ехать.

— Это точно?

— Масло течет. У одного колеса сломалась ось. Не говоря уже об остальном.

— Надо звонить в полицию! — настаивал Глак.

— Они не приедут в такой поздний час.

— Все равно, надо им позвонить!

Заслышав о полиции, Уилфрид подошел ближе.

— Что вы говорите о полиции?

— Я хочу, чтобы составили протокол.

— Это ни к чему. Я признаю за собой вину. Я признаю все, что вы пожелаете.

— Они сами все запишут. И составят протокол. Пойдем им звонить, Симеон.

Уилфрид не успел задержать этого Симеона, тот уже вошел в кафе. И все-таки Уилфрид попытался убедить их не делать этого:

— Не стоит беспокоить полицию из-за таких пустяков. Позовите лучше механика.

— Плевать мне на механиков. Я желаю иметь дело с полицией.

Враг, это уже не вызывало сомнений, по имени Глак, снизив голос, объяснил Уилфриду:

— Понимаете, в полиции более сговорчивый народ. Они сами отсюда, местные.

— У меня нет времени. Я спешу, — отрезал Уилфрид.

Владелец кафе громко рассмеялся.

— Спешите вы или нет, хватит одного взгляда на вашу «лянчу», чтобы понять, что придется заночевать здесь. У нас нет вокзала, а с самого ближайшего самый ранний поезд отходит только завтра утром в восемь часов.

— Об отъезде и речи быть не может, — вмешался в разговор Глак. — Вы не уедете, пока мы не дождемся полицейских. Уж я сумею помешать вам улизнуть.

— Это какой-то идиот! — не выдержал Уилфрид.

— Вот только не надо оскорблений!

— Пусть подсчитают ваши убытки, а я сразу оплачу их. Я пришлю вам деньги почтовым переводом.

Глак пожал плечами.

— Не согласен я на такой вот почтовый перевод. И чек не возьму. Я вас не знаю.

Уилфрид сжал кулаки.

— Ну, Симеон! Что?

— Они говорят ничего не трогать, а сами будут здесь в час дня.

— В час?

— Ну да, кроме того, бригадир был не слишком вежлив. Он уже облачился в пижаму, так он сказал.

Уилфрид отвел врага-Глака в сторону:

— Вы не знаете, где я могу взять машину напрокат?

— О, нет, в этом районе такого нет.

— А такси, тоже нет?

— Тоже. Здесь же деревня. Но завтра, будьте спокойны, в гараже вашу машину отремонтируют. Спросите лучше себе комнату у Пока. Пок — это хозяин кафе. В удачный сезон он устраивает у себя небольшой отель.

— Я не могу.

Упавший голос Уилфрида мгновенно заронил сомнение в душу его собеседника.

— Да, по вашему виду не скажешь, что вы в дружбе с полицией.

У Уилфрида получился какой-то неестественный смешок.

— Не в этом дело.

Но Глак, отойдя в сторону, продолжал пристально смотреть на него. Уилфрид почувствовал приближение Кароль.

— Мы пропали, Кароль. Теперь мы здесь пленники. Завтра полиция арестует Кароль Эйдер и Уилфрида Варан, разыскиваемых за убийство.

Сраженная этими словами, она схватила его за руку. Мысли с бешенной скоростью проносились у Уилфрида в голове. Как-никак, у него еще оставалась возможность убежать пешком. Деревенские обитатели перешептывались, не отрывая от него мрачных взглядов.

— Уезжайте, Уилфрид, — вздохнула Кароль.

— А вы?

— Ну я, я остаюсь. После всего этого так, может быть, и лучше. Танжер для меня — это слишком далеко.

— Я не могу вас оставить.

— Почему?

— Это некрасиво.

— Уезжайте. Я виновата в том, что вам самому не удалось выпутаться из этой истории. Уезжайте.

— Все равно они теперь найдут меня. Машины у меня нет, осталась только чековая книжка. А для убийцы это непростительная глупость подписывать чеки своим собственным именем.