нем. И сокрушались: «Мог бы встать в один ряд с величайшими

трагическими актерами века, если бы не тупоголовое театральное

начальство».

В наше время считался бы еще совсем молодым” артистом,

когда сыграл роль Болынинцова в «Месяце в деревне». Испол¬

нительница главной роли в этом спектакле, всегда ревнивая к

чужому успеху Мария Гавриловна Савина, привела автора за

кулисы, знакомить «с нашим Большинцовым».

—       Вы его не знаете, — говорила она, — всего четыре года в

театре.

Иван Сергеевич Тургенев обнял «Болынинцова», поцеловал

его и сказал:

—       Я никак не думал, не мечтал, что из этой роли можно сде¬

лать так много. Если бы я мог представить себе, до какой сте¬

пени простирается искусство актера, то, наверно, обратил бы

больше внимания на эту роль, дал бы вам больше материа¬

ла. А то ведь одна канва, а вы такой чудесный узор вышили по

ней!

И посмотрел на него, ласково улыбаясь, пожелал доброго

пути на сценическом поприще.

С лихвою сбылось эго пожелание. С тех пор только и видел

что ласковые улыбки: друзей и незнакомцев, господ и слуг. Не

было у него врагов, бранчливых критиканов и недоброжелателей.

И когда умер в 1915 году, вся Россия скорбела по нему, все

газеты откликнулись на его смерть. И появилась, например, в да¬

леком от столицы Владикавказе, на страницах газеты «Терек»

статья за подписью «С. К.».

В статье говорится о нем как о «корифее русской сцены», об

«огромном его даровании», редком, недюжинном, могучем талан¬

те, «исключительной по своему значению его работе» и особенно

о том, что он «не замкнулся на Александрийской сцене. Свои

лучшие вещи он показал почти всей России, совершая многочис¬

ленные поездки по провинции, и, кажется, нет города, который

не знал бы его».

«С. К.» — Сергей Миронович Киров.

От Тургенева до Кирова! В одной жизни, кажется, умести¬

лись два века. Счастливая жизнь!

Он так и сказал о себе репортеру «Петербургской газеты» на

другой день после того, как театральная общественность громко

отпраздновала тридцатипятилетие его сценической деятельности:

—       Я счастлив... Самое высокое чувство — это чувство удовле¬

творения, которого до сих пор я не знал, не испытывал.

Мне всегда хотелось чего-то большего.

Всегда я был недоволен собой. И всегда я с отчаянием ду¬

мал, что пережить удовлетворение — удел немногих, в число ко¬

торых мне не суждено попасть.

Горько, больно было мириться с таким сознанием.

Но вчера я впервые познал это чувство.

И теперь, если бы меня спросили, кем я хочу быть, я не за¬

думываясь ответил бы:

—       Кроме Варламова — никем и ничем!

Это он и был — Варламов.

II

Когда сотрудник театрального журнала «Рампа и жизнь» об¬

ратился к нему с просьбой написать историю своей жизни для

книги «Галерея сценических деятелей», смущенно улыбаясь от¬

ветил:

— Я расскажу тебе, а уж ты, голубчик, пиши сам. Торопить¬

ся не стану, поспеешь за мной.

И начал:

«Я сын знаменитого композитора Варламова».

Вот и все об отце. Нет, это слишком скупо. Дополнения со¬

вершенно необходимы.

Вся Россия пела и поет доныне:

Вдоль по улице метелица метет...

Кажется, что песню эту сложил сам народ — так безусловно

народна она по духу, по ладу. Трудно представить себе, что со¬

чинял ее композитор, сидя за роялем и записывая на нотную бу¬

магу закорючки звуковых знаков. А было именно так. Сочинил

«Метелицу» Александр Егорович Варламов.

И знаменитый «Красный сарафан»:

Не шей ты мне, матушка,

Красный сарафан...

И еще:

Что мне жить и тужить

Одинокой...

Песни эти тоже живут до наших дней.

И великолепный романс на слова Лермонтова:

Белеет парус одинокий...

И на слова Фета:

На заре ты ее не буди...

И на слова Кольцова:

Так и рвется душа...

Александр Егорович Варламов — личность примечательная в

истории русской музыкальной культуры.

В десятилетнем возрасте (1811 г.) был он отдан в Придвор¬

ную певческую капеллу. Пел высоким и звонким, чистым маль¬

чишеским дискантом. Самоучкой, по слуху стал играть на скрип¬

ке. И играл так хорошо, что, услышав его однажды, директор

капеллы, известный композитор Д. С. Бортнянский, повелел «обу¬

чить недоросля Варламова нотной грамоте». А тот самостоятель¬

но выучился играть еще и на фортепьяно, виолончели и на ги¬

таре.

Когда спал с голоса, то есть с возрастом лишился мальчише¬

ского дисканта, назначили его учителем певчих.

Уже в те годы начал тайком сочинять музыку.

Восемнадцати лет от роду был отправлен на службу за гра¬

ницу — учителем певчих русской церкви в Гааге. За четыре года

жизни в Голландии заметно пополнил свое музыкальное обра¬

зование.

По возвращении на родину вновь служил в Придворной ка¬

пелле, а затем — получил должность при дирекции московских

казенных театров, возглавлял которую автор известных истори¬

ческих романов М. Н. Загоскин. Был «дирижером в исполнении

водевилей», а с 1834 года — «композитором музыки для драма¬

тических спектаклей». Писал музыкальные вступления, антрак¬

ты, хоры, песни ко многим самым различным спектаклям, от ко¬

медии А. Шаховского «Двоемужница» до драмы «Эсмеральда» по

роману Виктора Гюго «Собор Парижской богоматери».

По просьбе большого своего друга Павла Степановича Моча¬

лова сочинил мелодии трех песен Офелии для спектакля «Гам¬

лет», того самого спектакля Московского Малого театра, в котором

Мочалов играл заглавную роль и который остался в памяти по¬

колений благодаря бессмертной статье В. Г. Белинского.

Но в русской литературе сохранились и прямые слова о вар-

ламовском вкладе в «Гамлета».

В рассказе «Великий трагик» Аполлон Григорьев говорит о

песнях Офелии, положенных на музыку «инстинктивно гениаль¬

ным Варламовым».

В письмах Н. В. Станкевича — литератора и передового

общественного деятеля своего времени — есть строки, написанные

под свежим впечатлением от спектакля Малого театра. Письмо

помечено 30 января 1837 года и адресовано Л. А. Бакуниной:

«Вы не можете представить себе, как действует на меня эта

безумная Офелия! Бледная, с растрепанными волосами, убран¬

ная соломою, приходит она на сцену и начинает петь. Музыку

написал Варламов. Я постараюсь достать ее. Первая песня у него

очень хороша и проста, с аккомпанементом нескольких аккордов,

которые медленно тянутся и умирают прекрасно...»

Писал Варламов балеты для Большого театра.

«Забавы султана, или Продавец невольников» (1834) были

поставлены «в пользу» известной в ту пору русской танцовщицы

Екатерины Лобановой.

Другой балет — «Мальчик-с-пальчик» (написан совместно с

А. И. Гурьяновым) — появился на сцене Большого театра в по¬

становке «Гуленши», как дружески называли француженку Фе-

лициту Гюллен-Сор (1837).

Широко исполнялись хоровые произведения Варламова, в ко¬

торых он воссоздавал своеобразие русского многоголосия.

Редактировал и издавал нотный журнал «Эолова арфа», пе¬

чатая в нем сочинения молодых русских композиторов наравне

с опусами европейских знаменитостей. Это было предприятие

смелое и, конечно, недоходное.

Музыканты следующих поколений (и до наших дней) всегда

высоко ценили и часто пользовались сборником «Русский певец»,

составленным Варламовым. В этот сборник вошли народные пес¬