Но «юнкерс» уходил. Он не кренился, за ним не тянулся дымный хвост. Испытывая досаду, Якушин проводил его пристальным, твёрдым взглядом.

Он не знал, что впервые наблюдает за противником как настоящий солдат.

Прошло несколько минут после бомбёжки. Испытывая душевную лёгкость и радостное удивление — жив и невредим! — Алексей вместе с другими шофёрами, ломая ногти, сдирал с «ЗИСа» полыхающий брезент, осыпал пригоршнями пыли тлеющие борта «газика», помогал закатить в кузов свалившуюся бочку солярки.

«Юнкерсы» сильно потрепали колонну, но не разгромили её, как думал Якушин. Она оживала гудением автомобилей, командами, криками, бранью, стонами и хлопотливой вознёй людей. Они укладывали на машины убитых, бинтовали раненых, грузили разбросанное взрывами имущество. Все спешили оставить это проклятое место.

Торопился и Бутузов. Его задерживало ранение Курочкина и повреждения, которые получил трофейный тягач.

Курочкин был ранен легко. Маленький, со школьное пёрышко, осколок, видимо, на излёте пропорол шинель и гимнастёрку, впился в предплечье и застрял в мякоти.

— Бежал? — строго спросил Бутузов, поддевая осколок остриём ножа.

— А вы видели? Докажите! — Бледнея, Курочкин отвёл глаза от узкой кровоточащей ранки.

— И чего ради запрыгал как козёл? Якушин, совсем зелёный, и тот лежмя лежал.

— Я ведь не прошусь в медсанбат.

— А я вас и не отправлю. Якушин, перевяжи ему царапину!

— Рану, лейтенант, и попомните, что я остался в строю.

Бутузов отошёл к «крокодилу». Над его иссечённым радиатором с бульканьем и свистом поднимались клубы пара. Тускло поблёскивали выломленные взрывом траки. Под раскрытым капотом змеились перепутанные электропровода.

Тягач в дорогу не годился.

— И на буксир не возьмёшь, — сказал Сляднев. — Как достался легко, так и бросим.

— Я те брошу, — возмутился Бутузов. — А снаряды куда прикажешь перегрузить? В твой сидор?. Все машины битком. Да и не сорок первый год, чтобы добро кидать. Пусть этим фрицы занимаются.

Взводный поманил к себе Алексея:

— Вот что, Якушин. Ехать нам надо за колонной. Надо, понял?

— Понял, товарищ лейтенант.

— На твою полуторку я сяду. А ты вместе с немцем останешься загорать у «крокодила». Бюрке, как знаешь, мастеровой. С ним поставите машину на ноги. Думаю, до подхода нашей пехоты управитесь. После — догоните. Держитесь колеи — не ошибётесь.

Он как бы наново, словно незнакомого, оглядел Якушина, задержался взглядом на его тонкой, детской шее с пульсирующей синей жилкой и, покашливая, добавил:

— Ну, гм, патронов тебе оставлю, гранату. К тому же фрицевский автомат в «крокодиле». В случае чего… Не заробеешь?

— Нет.

— Ну и ладно. Как говорится, ни пуха ни пера… По машинам!