Не приходиться сомневаться, что высокая комиссия порекомендовала «Горби» не пытаться удерживать стремящиеся к независимости регионы «империи». Более того, Рокфеллер, Бжезинский и компания пообещали и финансовую помощь лидерам этих регионов. (Например, Кравчуку перед референдумом о «незалежности». Кроме того «закулиса» повлияла и на российское правительство, чтобы оно тоже предоставило помощь Киеву: без этой поддержки Украина не смогла бы отделиться от Москвы). Некоторые из этих лидеров были затем даже милостиво приняты в число членов Комиссии. Например, президент Эстонии Леннарт Мэри, понравившийся «мировой закулисе» не только своей ярой антироссийской позицией, но и особой лояльностью к «тайным властителям»: даже на эстонских кронах он разместил их знак — «всевидящее око» в треугольнике…
ЗНАКИ ДЛЯ ПОСВЯЩЕННЫХ
На переговорах с Трехсторонней комиссией советскую сторону представляли также верные «перестройщики» Яковлев и Шеварднадзе, чьи биографии содержат немало загадочных знаков.
Александр Николаевич Яковлев явился человеком номер два в горбачевской команде. Способный и честолюбивый номенклатурщик, он быстро продвигался по партийной карьерной лестнице. В 1958 г. вместе с будущим генералом-чекистом Олегом Калугиным он попал на стажировку в США, в Колумбийский университет (это наводит на мысль о его близости к КГБ уже в то время). В 60-е гг. Яковлев занял видную должность заместителя заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС. На этом посту он демонстрировал твердый догматизм и рвение в борьбе с диссидентами (например, его подпись стоит на подготовительных материалах к процессу Синявского и Даниэля[89]). В ноябре 1972 г. будущий «мистер перестройка» опубликовал статью «Против антиисторизма», в которой обрушивался на «защитников патриархальщины, проявляющих внеклассовый подход к истории». Его чрезмерная ортодоксальность показалась неуместной даже ЦК КПСС, и в результате он был отправлен послом в Канаду. Лишившись перспектив карьеры в Кремле, Яковлев затаил обиду. Под влиянием этого настроения, а также близкого знакомства с премьер-министром Трюдо, он меняет свою коммунистическую ортодоксальность на фрондерство. И здесь снова КГБ сыграло роль в его судьбе, велением Андропова вернув его в Москву. Там он включился в команду Горбачева, вошел в Политбюро и снова стал курировать идеологию. (В документальном фильме, показанном по телевидению в июне 1996 г. Яковлев вспоминал: «Я давно пришел к мнению о необходимости разрушить систему, но решил сделать это постепенно, исподволь, изнутри»).
Другим соратником «Майкла Горби» стал Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. Полунемец по происхождению (что он тщательно скрывал в анкетах), Шеварднадзе начинал карьеру как бойкий комсомольский лидер, затем был министром внутренних дел и партийным лидером советской Грузии, боровшимся с националистами и диссидентами. Заслужив доверие Андропова, а затем Горбачева, вошел в Политбюро и правительство СССР в качестве министра иностранных дел. Он курировал внешние отношения КПСС, у которой в различных зарубежных банках имелось до семи тысяч тайных счетов, а к июлю 1991 г. ею за границу было перемещено золота на сумму 4 млрд. долларов. На посту главы МИД Шеварднадзе завел дружбу с госсекретарем США Бейкером и другими деятелями «мировой закулисы», что весьма пригодилось ему позже, когда при поддержке последней он сверг президента независимой Грузии Гамсахурдия.
В этой связи случайно ли парочка Яковлев-Шеварднадзе окажется в 1992 г. в списках московского масонского клуба «Магистериум»? Кстати, первый номер журнала, который клуб издает «только для своих», открывает именно статья Шеварднадзе, призывающего «магистров» заняться — вполне в масонском духе — отесыванием «философского камня»[90].
В 1990 г. Шеварднадзе, делая заявление об «опасности диктатуры» и своем уходе в отставку с поста главы союзного МИДа, сделал, как некогда Бухарин, «символический жест». Когда «демократические» депутаты Верховного Совета стали возражать против отставки любимого министра, он крикнул: «Молчите! Не реагируйте!» и быстро провел рукой от подбородка к плечу. Это был давний масонский «знак молчания»[91].
На извилистом пути «перестройки» остались и другие символические знаки. После того, как Яковлев занял пост секретаря ЦК по идеологии, он автоматически стал главным куратором средств массовой информации. Памятуя о кадрах, которые «решали все», он объявил войну врагам «нового курса» в «масс-медиа». В течение почти двух лет пребывания на главном идеологическом посту бывшего «канадского посла» несколько сот «реакционеров» оказались изгнанными из редакций газет, радио, телевидения.
Одной из ключевых была замена главного редактора массового еженедельника «Огонек». Им вместо Анатолия Софронова стал Виталий Коротич, до того — редактор «Литературной Украины». Злые языки утверждали, что он сбежал в Москву «от чернобыльского синдрома». Украинские же диссиденты открыто заявляли, что именно Коротич «заложил» в свое время КГБ лидеров их нелегального кружка.
Известно было и о прошлой «ортодоксальности» нового шефа «Огонька». В партийной печати он прославлял достоинства Брежнева и его мемуаров, громил «американский империализм». Однако вошел в доверие к Яковлеву и отныне на него возложили роль «ледокола перестройки».
По информации «Московского комсомольца», еще осенью 1985 г. в Москве группой «литераторов и публицистов» было создано тайное общество «Меморандум А». Его целью-де провозглашалась «борьба с реакцией и фашизмом». Судя по всему, одним из его членов стал и «беженец из Киева». Во всяком случае, «Огонек» под его руководством как будто начал выполнять некую «тайную программу».
Об этом заставляет думать первый же «коротичевский» номер журнала (1987, № 1). Открывается он интервью с «историком Октября» И.И. Минцем, где этот бывший комиссар и сталинский академик поет, разумеется, оды «перестройке»… но оказывается, главная задача перестройки в исторической науке заключается в том, чтобы «разоблачить теории масонских заговоров» (!). А дальше… словно этот «заговор» сам выползает на страницы «Огонька». После переводного рассказа «На полпути в ад» следует разворот, где изображены… полпути. Т. е. развилка дорог Загреб — Рязань (Россия?). Еще дальше, куда указывает «рязанская» стрелка, расположена вкладка с жутковатым (тем более в новогоднем праздничном номере) фотоэтюдом: темная мгла туч, отбрасывая на землю черные стрелы, теней, наползает на светлый среднерусский пейзаж…
Конечно и это все можно объявить случайным совпадением. Как наделавший не столько шуму, сколько смеху «ляп» газеты «Правда» в начале антиалкогольной кампании. (Публикуя постановление ЦК «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», партийный орган подверстал к нему материал из международной жизни «Санкции потерпят провал»). Но ситуация в тогдашней партийной печати («Огонек» выходил в издательстве ЦК КПСС «Правда»), где множество редакторов и цензоров буквально «дышали» на каждое «пятнышко», заставляет не удовлетвориться столь тривиальным объяснением.
Пример с «Огоньком» не единичный случай пропаганды масонства в курируемой Яковлевым печати. Глубоким символизмом проникнута публикация в ленинградской «демократической» газете «Час пик» от 24 июня 1991 г. Удивительным образом в «историческом ребусе» из жизни Древнего Египта были предсказаны… события ГКЧП и августовского «путча»! Вплоть до деталей, вроде «пленения в Форосе», выступления Зевса (Ельцина) «на броневике», смерти от удара в голову главы ОМОН (Б. Пуго) и т. д., включая указания на «восьмой месяц» (август, когда грянул путч).
Помимо прочих деталей, настораживает дата публикации. 24 июня, как гласили еще старые масонские документы, «есть Иоаннов день, главный праздник всех масонов». В этот день в 1941 г. американские газеты напечатали символические слова о России «брата» Трумэна, 24 июня 1987 г. «прогрессивная» «Комсомольская правда» опубликовала большую статью, громившую искателей «жидо-масонского заговора». Поэтому «предсказание» 1991-го г. уже нельзя было назвать случайностью. На него обратили внимание сразу после путча: «исторический ребус» бурно обсуждался на сессии Ленсовета, ему была посвящена передача «600 секунд» А. Невзорова, ряд публикаций. Но таинственный «автор» так и не вышел раскланяться на сцену.
