украшала две самые популярные стенгазеты, которые вывешивались в одном

коридоре.

В "Девятке" - органе юных спортсменов - Марик весело улыбался на

большой фотографии. Под снимком было написано "М.Кривошеев после рекордного

прыжка".

А на противоположной стене коридора в "Кляксе" висела карикатура на

Марика. Обвешанный двойками, сгибаясь под их тяжестью, он еле-еле передвигал

ноги.

Когда Марик проходил по коридору, сами понимаете, в какую сторону он

глядел.

Конечно, в ту, где висела "Девятка".

Марик назубок знал одно, что в мае, этом солнечном месяце весенних

кроссов и выставления годовых оценок, ему нужно не подкачать и выиграть

первенство города. Что он и делал каждый год. И тогда ему прощались все

двойки. Что ни говорите, спортивная гордость школы.

Но в этом году Марику не повезло. Первенство города он выиграл, и все

учителя простили ему двойки. Все, кроме Нины Николаевны, "англичанки".

Никакие уговоры и разговоры на нее не действовали. Нина Николаевна твердо

стояла на своем:

- А как Кривошеев будет выступать на Олимпийских играх? Его же туда не

пустят без знания иностранных языков. И когда я требую, чтобы он овладел

английским, я желаю ему только добра.

Марик прекрасно понимал, что ему желают только добра. Но также

прекрасно понимал, что работа на лето ему обеспечена.

И он получил ее.

Ваське Блохину не везло в другом. Он обожал пофантазировать. И поэтому

страшно любил писать сочинения и изложения. Там он мог придумать все, что

хотел. Но подводили Ваську запятые, двоеточия и тире. Ставил он их где

попало, иногда угадывал, а чаще - нет.

Учителя охотно читали всему классу Васькины сочинения, а потом, тяжело

вздохнув, принимались за арифметику. "Пятерка плюс единица будет шесть.

Разделить на два, получится три". Но в журнал ставили почему-то двойку.

Толька Прокопенко страдал от своей плохой памяти. Был он удивительно

забывчив. Учитель вызывал его прочитать по тетрадке решение задачи. Толька с

шумом вскакивал и начинал лихорадочные поиски тетради. Учитель терпеливо

ждал. Толька искал тетрадь в своем и соседа портфелях, в парте, под партой, в карманах брюк, куртки и пальто. Добросовестные поиски не приводили ни к

чему. Толька огорченно разводил руками:

- Наверное, я забыл тетрадку дома, но ответ у меня сошелся с

задачником.

- Дома? - переспрашивал учитель, делая вид, что не расслышал последней

Толькиной фразы. - Ну что ж, сбегай домой. Мы подождем.

Какой смысл бежать домой, когда тетрадка преспокойно лежит в портфеле.

Но в ней, разумеется, не было решения задачи.

Являлся Толька обычно к концу урока и рассказывал, что квартира закрыта

и он поэтому не мог попасть домой, а там, конечно, тетрадка лежит, и задачка

решена, и ответ сошелся...

- Ну что ж, - говорил учитель, - вот тебе условие задачи, иди к доске и

решай.

Тогда Толька до конца осознавал, как это ужасно иметь плохую память.

Под веселый хохот ребят он стучал мелом по доске, писал какие-то

удивительные числа, стирал, путался.

Вот какие истории мы услышали у костра и готовы были слушать еще, и уже

очередной оратор откашливался, чтобы произнести речь, но Алена хлопнула по

раздутому саквояжу и воскликнула:

- Все понятно.

Она открыла саквояж и стала вытаскивать из него хорошо нам знакомые

задачники и учебники.

- Начинаем повторять пройденное, - объявила Алена. - Заниматься будем

по часу в день. Вместо парт будете сидеть на пеньках. - Галя, раздай ребятам

тетрадки и карандаши. Начнем урок.

Веселая дюжина зароптала. Толька выкрикнул:

- До первого сентября никто не имеет права сажать нас за парты.

Ребята вскочили, зашумели. И тут Алена обратилась ко мне:

- Валера, как ты считаешь, что мы должны сейчас делать?

Это был исторический момент.

Ребята затихли и уставились на меня. Веселая дюжина ждала от Валерия

Коробухина решения. Как я скажу, так и будет.

Я хотел уже ответить, что никакие уроки нам не нужны, но Алена с

улыбкой глядела на меня, и мой язык сказал совсем не то, что хотел сказать

я:

- Мы должны повторять пройденное.

И тут же спохватился. Что я говорю?

Но дело было сделано. Ребята со вздохом уселись на пенечках.

Шестая серия моих снов

Я подбегаю к шоссе и еще издали вижу, что мои друзья стоят и ждут меня.

Лица у них хмурые, смотрят ребята на меня косо, и я ни с того ни с сего

начинаю чувствовать себя виноватым.

- Вот она и показала когти, - мрачно произносит Горох. - А ты до чего

докатился, а ведь был человеком...

- Ну какие "когти", - говорит Семка. - Надо присмотреться к Алене.

И тут взрывается тихий Генка.

- Алена говорила правильно, потому что двойки получать стыдно, и вообще

стыдно быть дураком.

Вот что прокричал Генка Кольке Гороху, и Колька, у которого на одну

беду семь ответов, молчит как рыба.

- Ребята, а когда мы снова все вместе отправимся в путешествие?

Как всегда, Семка находит самые нужные слова, чтобы нас помирить.

Лица моих друзей светлеют. А и вправду - когда?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,

В КОТОРОЙ ДЕЙСТВУЮТ ЛЕШИЕ

Утром под бодрый грохот барабана мы направлялись в лес. Обычно нас

провожал весь лагерь. Ленька Александров и его ребята посмеивались:

"Усмирили веселую дюжину". А Капитолина Петровна счастливо улыбалась.

Наконец-то веселая дюжина попала в надежные руки, наверное, думала она. И, вообще, какая это дюжина, когда нас уже восемнадцать человек.

Итак, веселая дюжина превратилась в ангелочков, разве что без крылышек.

Мы безропотно рассаживались на пеньках, открывали тетради и учебники. И

вовсю шли самые настоящие уроки. Учителей у нас было сразу шестеро - Алена, Галка, веснушчатый Олег и трое ребят, которые вслед за ним перешли в наш

отряд.

Только теперь я разгадал тайный план Капитолины Петровны. После того

как веселая дюжина превратилась в геройскую, а именно после похищения

неприятельского флага, к нам захотели перейти из других отрядов многие

ребята. Все они жаждали быть героями. Но Капитолина Петровна послала к нам

самых лучших, проверенных... Ну, чтобы они взяли над нами шефство, так

сказать...

Но Галка, наверное, сама захотела перейти к нам, хотя и продолжала жить

в домике своего отряда. А с веселой дюжиной она делила хлеб-соль, то есть

ходила в столовую, а также радости и беды, то есть целый день была с нами.

Ради чего или кого тогда Галка к нам перешла? Может, из-за меня? А

почему бы и нет? Чудеса хоть и редко, но случаются...

Чтобы вдохновить веселую дюжину, Алена рассказывала, как во время войны

дети партизан учились в лесных школах. Иногда в середине урока прилетал

фашистский самолет и начинал бомбить партизанский лагерь. Ребята прятались в

укрытие, а когда бомбардировщик улетал, урок продолжался.

Я поглядел на небо, не покажется ли в голубом просторе самолет. Мы бы с

удовольствием укрылись в зарослях малины, которые тянулись неподалеку от

нашей полянки.

- Переменка! - громко объявила Алена. - Далеко не расходиться.

Мы вскочили и бросились, конечно, к зарослям малины. Увертываясь друг

от друга, мы неслись, не разбирая дороги.

Остановились удивленные.

Мы очутились в березовой роще. Березы росли не рядышком, а в отдалении

одна от другой. Наверное, для того, чтобы каждую можно было хорошенько

рассмотреть.

Сегодня пасмурно, а в роще - светлынь. Березки сияют, как лампы

дневного света. Нас охватила непонятная радость. Тихие и смирные, мы

переходили от березки к березке. Словно мы были не в лесу, а в музее.