- Тетя Лена, смотрите, как я прыгаю, - кричал тот, который прыгал.
- Тетя Лена, смотрите, как я бегаю, - кричал тот, который, наверное, в
сотый раз, словно циркуль, описывал окружность.
- Очень хорошо, - похвалила малышей вожатая, - а сейчас - пора спать.
И что бы вы думали? Эти бузотеры в одно мгновение легли в кровати, пожелав спокойной ночи себе и своей вожатой. А та обошла ребят, поправляя
сбившиеся одеяла и отвечая на последние вопросы.
А когда Елена Владимировна направилась к выходу, все, закрыв глаза, добросовестно сопели. Я подумал - дудки они заснут. Только вожатая уйдет, сразу устроят новое представление.
Минут пять я ходил вокруг да около домика малышей, а потом заглянул в
окошко. Ребята честно спали.
Вот почему, когда все хохотали, я думал. Куда нам до этих веселых
дьяволят. Такого тарарама не переживет ни один вожатый. Аскольд бы от них
давно сбежал.
А Елена Владимировна выдержала, и, наверное, не один раз.
Нет, с такой вожатой нам будет не просто. Я не успел поделиться с
ребятами своими мыслями, как Елена Владимировна влетела в наш домик. Мы
лежали на кроватях и не думали подыматься. Нам было интересно узнать, а как
на наше лежание посмотрит новая вожатая.
- Ребята, - тихо произнесла Елена Владимировна, - а знаете, о чем я
сейчас думаю?
Как будто и не ожидая от нас ответа, новая вожатая продолжала:
- Я думаю о том, что в эту минуту пробил себе дорогу крепкой шапкой и
вылез из земли боровик. Огляделся по сторонам и стал расти-подрастать. И не
догадывается царь грибов, что скоро к нему в гости явятся ребята из 9-го
отряда.
Мы не издали ни звука. Такие сказочки рассчитаны на первоклашек.
Елена Владимировна невозмутимо продолжала осаду нашей, само собой, неприступной крепости.
- Вы больны? - сделав вид, что испугалась, спросила новая вожатая. -
Ах, я все поняла, вы не умеете одеваться.
Она открыла двери нашего домика и громко позвала:
- Дети, идите сюда!
Через секунду нашу палату наводнили семилетние и восьмилетние карапузы.
Я, который знал, что они из себя представляют, испуганно задрожал.
- Дети, - ласково сказала Елена Владимировна, - помогите мальчикам
одеться, они не умеют.
Издав радостный вопль, малыши ринулись на нас. Этой атаки мы уже, конечно, не выдержали. Мы сдались, то есть торопливо оделись.
- А теперь мыться и на линейку, - спокойно сказала Елена Владимировна.
Новая вожатая ни словом нас не упрекнула, и это нам сразу понравилось.
Чтобы загладить впечатление от утренней сцены, вежливый Юрка спросил, когда
мы пойдем в лес по грибы. Елена Владимировна ответила, что сразу после
завтрака.
А еще она сказала, чтобы мы не называли ее по имени-отчеству, а
говорили просто "Алена". Потому что она сама еще в прошлом году училась в
школе.
Вот так вожатая, подумал я.
- Вот так вожатая! - сказал я, когда мы вернулись из леса с полными
кошелками грибов.
Пятая серия моих снов
Еще издалека я замечаю ребят. Они катят с горки. Я выхожу на середину
шоссе и подымаю руки.
Ребята тормозят и спрыгивают на дорогу.
- Чего у тебя рот до ушей? - спрашивает Горох.
- Ничего, - отвечаю я и продолжаю улыбаться.
Семка удивленно смотрит на меня.
- Ты думаешь, она - свой парень? - не отстает Горох.
- Во всяком случае, она не зануда, - резко отвечаю я.
- Ребята, а почему бы вожатой не быть хорошим человеком? - приходит мне
на помощь Генка.
- Ага, - фыркает Горох. - Она только прикидывается добренькой, а не
успеешь ты и глазом моргнуть, тут же тебя и проглотит.
Я воображаю, как Алена меня проглатывает, и хмыкаю.
Горох кипятится:
- Валерка, ты на краю пропасти.
Я отмахиваюсь от Гороха и поворачиваюсь к Семке.
- Почему ты молчишь?
Задумчиво почесав нос, Семка неопределенно произносит:
- Надо все хорошо обдумать.
- Не волнуйся, Сема! - успокаиваю я друга.
- Не торопись, Валера, - советует Семка.
- Ладно, - говорю я.
Ребята седлают велосипеды и уезжают. Я с завистью смотрю им вслед и
снова остаюсь один.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
В КОТОРОЙ СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАЮТ МАМА И СЕМКА
Без родителей жить можно! Один день - прекрасно! Два - хорошо! Три -
неплохо! А дальше - хуже, потому что становится грустно. И тогда с
нетерпением ждешь, когда приедет мама.
Сегодня воскресенье, и вскоре произойдет огромное событие - мы
встретимся с родителями.
Быстро позавтракав, мы мчимся к лагерным воротам, за которыми шумят, волнуются и размахивают руками наши родители. Перед нами распахиваются
ворота, и мы попадаем в объятия мам и пап. Начинаются поцелуи, расспросы, восклицания, вздохи, а потом мы - каждый со своими родителями - разбредаемся
по лесу.
Мама и я немного замешкались, и оказалось, что все места под ближайшими
соснами уже заняты. Нам пришлось проделать долгий путь, прежде чем мы нашли
хорошую полянку.
А пока мы шли, я наблюдал очень интересные картины.
Вот Юра Трофименко со своей мамой, невысокой женщиной в очках, чистят
апельсины и мирно беседуют.
К Тольке Прокопенко приехали и мама, и папа. В кителе без погон, папа
сидит напротив Тольки, и они вовсю уплетают котлеты, которые им достает из
сумки мама.
Ленька Александров, не слушая, что ему рассказывает мама, вцепился
крепкими зубами в жареную курицу.
Жевали все, кого я только не встречал по дороге. Как будто сто лет
прожили на необитаемом острове и здорово проголодались.
Одна лишь Галка Новожилова ничего не ела, а, как всегда жестикулируя, увлеченно рассказывала о чем-то маме и папе. Но когда я подошел поближе, то
увидел, что Галка размахивает руками, в которых были зажаты помидор и
пирожок.
Что за ерунда, думал я. Как будто только для того и существуют
родители, чтобы нас кормить.
Нет, моя мама не такая. Меня, правда, смущало, что мамина сумка, которую я тащил, необыкновенно тяжела. Ну, мало ли что могла привезти моя
мама!
Вскоре мы вышли на большую поляну. На ней можно было хорошо отдохнуть и
поговорить. Но вскоре я понял, что полянка для нас маловата.
Мама сперва меня долго и озабоченно разглядывала, а потом, покачав
головой, решительно принялась вытаскивать из огромной, как мешок, бело-голубой сумки всякие сверточки с вареньями и печеньями.
- Мама, - испугался я и, наверное, побледнел, - мама, мы только что
завтракали.
Мама протестующе подняла руку с очередным свертком.
- Я знаю, что вы там завтракали, и потом прошло уже полчаса, и ты
проголодался.
Я окинул взглядом полянку, вдоль и поперек уставленную едой и питьем, и
подумал, что мама наверняка всю неделю готовилась к приезду в лагерь: бегала
по магазинам, жарила, варила, пекла.
- У тебя пропал аппетит? Может, ты заболел? - заволновалась мама, увидев, как я равнодушно поглядываю на ее приготовления.
- Ну что ты! Я прекрасно себя чувствую, - ответил я и вздохнул.
Нечего делать - придется есть. Но только я проглотил голубцы, как дело
пошло на лад. Одно за другим кушанья исчезали в моей ненасытной утробе. Мама
мне помогала и приговаривала:
- А еще говорил, что сыт. Не хулиганишь тут? - строго спросила мама.
- Мама, когда я хулиганил? - обиделся я.
- Ну, ну, случалось, - утешила меня мама. - По дому соскучился?
- Еще как, - сознался я.
- Ничего, - вздохнула мама, - скоро конец смены. А вообще на тебя
хорошо влияет коллектив.
Я не ответил и продолжал жевать.
- Да, чуть не забыла, - спохватилась мама. - Тебе Сема письма прислал.
Вот, держи.
Я жадно схватил конверты с нарисованной на них русалкой на камне и
прочел круглые неторопливые Семкины буквы: "Коробухину Валерию, лично".
