Эту историю Луиджи узнал еще на вокзале в городке Комо, неподалеку от швейцарской границы, где сын встречал отца среди тысяч репатриантов.
Семья вновь стала единой и счастливой. Луиджи вернулся на работу в банк Карла Разини. Хозяин очень ценил и уважал Луиджи как самого компетентного и доверенного «своего человека», которого в конце финансовой и организаторской карьеры назначил даже генеральным директором одного из главных банковских подразделений – кредитования вкладчиков и партнеров.
Эта банковская специальность и должность отца вскоре поможет молодому Сильвио Берлускони при закладке и становлении собственного дела, при получении значительных кредитов. Но пока Сильвио хорошо понимал: только глубокие и широкие знания дают возможность двигаться вперед в материальном, социальном и культурном отношении как отдельному гражданину, так и всей стране в целом. И Луиджи из Саронно (так любил в моменты откровения называть себя – по месту рождения – отец) внимательно следил за каждым шагом сына в начальной, затем в средней школе и в гимназии маэстро Салезьяни, что размещалась на миланской улице, где когда-то много веков назад бывал великий Коперник.
Устроить сына в это престижное учебное заведение было непросто.
Непросто? Нужны были средства, знания и связи. Здесь Луиджи постарался, да и сын не подвел. Он был дисциплинирован, прилежен, умел приспосабливаться к любому жесткому распорядку: первым вставал на утреннюю зарядку в семь часов, принимал контрастный, но главным образом холодный душ (в отличие от других изнеженных гимназистов), совершал молебны в 8 часов, усердно занимался на уроках (особенно преуспевал по математике, литературе, истории, физике, естественным наукам) и чаще других слышал от преподавателей завидную, но достойную и заслуженную оценку – «оттимо» – превосходно.
Были ли развлечения? Немного. Спорт, лазание на самые высокие мачты, деревья и тумбы – это еще с детства, когда он выглядывал худую небольшую фигуру отца на вокзале в Комо – и, наконец, кино. Проще всего было проникать в зал соседнего кинотеатра, но Сильвио нашел, как всегда, свой путь. Он договорился с киномехаником, который предпочитал посидеть без дела, покурить в баре, а Сильвио под скрежет аппарата в кабине смотрел по нескольку раз понравившиеся ему ленты. В результате все были довольны – и зрители, и механик, и сам Сильвио.
Были ли трудные дисциплины в гимназии? По свидетельству самого Сильвио, конечно, были. Это – классические языки: древнегреческий и латынь, которые буквально «вколачивали» в головы зубрил бывшие священники Одми и Муфатти, но все затраты энергии и сил компенсировали уроки итальянского языка и литературы, которые вел удивительно лаконичный и одновременно красноречивый, несравненный дон Бьянтини. Помимо прочего, он научил гимназистов любить свою альма-матер, уважать друг друга и окружающих, быть всегда скромными и внимательными, почитать старших и без надобности не вылезать, не забегать вперед, не делать из себя посмешище, как персонажи известных басен мировой литературы.
…Я слушал Сильвио Берлускони и передо мной возникал мой класс во 2-й московской спецшколе. Преподаватель русского языка, фронтовик, потерявший руку, Дмитрий Константинович Кипман, аккуратист, всегда гладко причесанный, как денди лондонский одет – по скромным возможностям Москвы 40–50-х годов XX века – это был наш российский дон Бьянтини. Спряжение французских глаголов и другую сложную грамматику в нас вбивали не доны в рясах, а прекрасные донны – в то время медемуазель Эмма Гаевна Мхитарян, Галина Васильевна Покровская и др. Руководил всем директор – славный весельчак и добряк «полководец» Григорий Суворов с женой Антониной Дмитриевной. Все как в миланской гимназии юного Сильвио Берлускони в 40–50-е годы. Знал бы он об этом, наверное, организовал бы движение школьных побратимов. Впрочем, все еще, возможно, впереди…
Сейчас, когда я рассказываю моим друзьям по классу о гимназии Берлускони, вижу, как светятся лица Евгения Ивановича Новоселова – известного в России, Италии и Франции социолога, блестящего переводчика Игоря Качева, объехавшего полмира, инженера Игоря Шмаева, для всех нас навсегда гитариста и барда Брэдли, журналиста и неудачника-коммерсанта Игоря Сандлера («Лисенок»), стоматолога Евгения Иванова, по доброте душевной лишившего одноклассников в общей сложности сотен коренных зубов, Саши Берковского – инженера-железнодорожника, достойного пенсионера и вечного виртуоза-пианиста, Игоря Малышева – физика-теоретика из МИФИ, Юрия Болховитинова из МИИТа. Вспоминаем покойных друзей Валерия Александрова (сына замминистра), публициста и писателя-африканиста из старых «Известий» Анатолия Никанорова. Все мы учились друг у друга верности, порядочности (этому можно и должно учиться!), доброй памяти о прожитых годах, о юности. Учились жить! И жили, несмотря ни на что.
Сильвио Берлускони это пронес через полвека; пронесли эти чувства и мы, – те, кто теперь имеет честь его интервьюировать и публиковать его воспоминания и сегодняшние мысли на страницах международных газет, журналов, книг, в передачах радио, телевидения, сообщать в коммюнике, пресс-релизах о форумах, конференциях, симпозиумах, в которых принимает участие предприниматель и премьер-министр Италии.
Но жизнь не стоит на месте. Мысль не нова, но это так. Закончив с отличием гимназию, Сильвио решил продолжить учебу в университете. Тяжело со средствами? Не беда. У него не только прекрасная голова, ноги и руки, но открылись музыкальные способности, умение играть на разных инструментах – гитаре, контрабасе – и приятный голос – то ли тенор, то ли баритон. И этого оказалось достаточно, чтобы зарабатывать на жизнь и учебу в университете, а вечером на праздниках молодежи выступать в джаз-оркестре под названием «Четыре доктора», кто-то назвал по-французски «quatre toubibs». Ни Сильвио Берлускони, ни Феделе Конфалоньери – главные руководители ансамбля – не только не возразили против такого вольного перевода названия их группы, но, видимо, просто не заметили или специально пропустили мимо ушей. Так или иначе, все служило их известности и успехам. Они были молоды, энергичны, самоуверенны, но не до самовлюбленности, и во всем знали меру и место. Например, никогда не выступали в «night-club» Чилоне и Рилини, считая себя «парнями-рагаццо» из пусть пока не знатных, но издавна порядочных и достойных семей Ломбардии. Так по крайней мере говорил Сильвио Берлускони, и его группа под постоянные аплодисменты исполняла песни из репертуара Ива Монтана, Шарля Тренэ, Фрэнка Синатры, Франсиса Лемарка, Шарля Азнавура, Жильбера Беко… Но музыка – их второе призвание – не стала смыслом жизни, а была только аккордом в судьбе.
* * *
Сильвио Берлускони любил повторять, что родился и рос под сенью астрологического знака Успеха. Из нескольких возможных вариантов он неизменно выбирал выигрышный: и когда пел в «Четырех докторах», и когда «между делом» торговал пылесосами, и когда путешествовал, и когда сдавал выпускные экзамены, защищал дипломную работу на становившуюся нужной и даже модной тему о роли рекламы и ее юридических и коммерческих аспектах.
Получив диплом с отличием и хороший гонорар, Сильвио Берлускони в 1961 году начал серьезную предпринимательскую деятельность со строительства квартир в новых районах Милана и почувствовал вкус к стройбизнесу. Первую прибыль он получил, продав самую дорогую квартиру матери своего друга Феделе Конфалоньери. Пожилая синьора, имевшая немалые капиталы, вошла в игру: заплатив заведомо завышенную сумму, она как бы прокладывала путь, приглашала и других состоятельных лиц улучшить свои жилищные условия в доме, построенном мастерами, инженерами и неоархитекторами Сильвио Берлускони. Это были и реклама, и бизнес, и первый собственный капитал. Дальше начался этап «коммерческих тайн», окутанных густым туманом, непроглядным, как осень в Милане.
На деньги, взятые в кредит в 1962 году, 26-летний предприниматель создал строительную фирму «Кантьери Риунити Миланези», купил участок земли, привлек сокурсников-единомышленников и друзей юности к бизнесу (это становилось его жизненным принципом – приобщать к сотрудничеству только родных, близких и верных друзей, которых знал в течение многих лет). Но денег явно не хватало. На какие же средства возник «Эдилнорд»? Это секрет с 40-летней историей. Как появился в 1963 году удачный мегапроект строительства в Бругерио, на северной окраине Милана, спального комплекса на четыре тысячи квартиросъемщиков и владельцев апартаментов? Неизвестно. По мнению журналиста Марио Гуарино (его часто обвиняли в дифамации, публикации ложных сведений, порочащих имидж предпринимателей, в частности Сильвио Берлускони), деньги предоставило под высокий процент одно таинственное швейцарское финансовое предприятие из Лугано, которое внезапно появилось и так же внезапно исчезло. Тайна дома о восемнадцати круглых стенах в Милане росла словно на дрожжах, но осталась неразгаданной.
