И ей удалось избежать неприятностей.

Она медленно разделась, стоя у окна с видом на озеро, и спокойно опустилась на стул перед зеркалом в спальне. Шрам внизу живота теперь, когда лобковые волосы сильно поредели, стал более заметен. Почти не видимая глазу узенькая бледно-лиловая полоска, обозначившая границу между счастьем и падением, между жизнью и смертью. Шрам, оставшийся после стерилизации.

Нэте принялась тереть свой бесплодный обвисший живот, стиснув зубы. Она терла его до тех пор, пока кожа не покрылась потом, ноги задрожали, а дыхание усилилось и мысли смешались.

Всего четыре часа назад она сидела на собственной кухне, держа в руках каталог из универмага, и влюбилась в розовый джемпер с пятой страницы.

«Каталог весна 1987», – дразнила надпись. «Модный вязаный узор», – гласил заголовок на одной из следующих страниц. Она посмотрела на это розовое чудо взглядом, чуть затуманенным кофейными парами, и подумала, что такой джемпер с фигурной вязкой в комплекте с блузкой от «Пинетта» с подплечниками немного приободрит ее для вступления в новую жизнь. Ибо, несмотря на то, что горе огромно, впереди еще много лет жизни, и Нэте все-таки хочет их прожить.

Именно поэтому около двух часов назад женщина очутилась в лифте с новой покупкой и ощущала большую радость. Ровно один час пятьдесят девять минут назад лифт остановился на четвертом этаже, и вошел высокий мужчина, встав настолько близко к ней, что она даже ощутила его запах. Он не удостоил ее взглядом, но зато Нэте посмотрела на него. Она рассматривала его, затаив дыхание и беспомощно вжавшись в угол, с горевшими от гнева щеками и надеялась, что он не обернется и не увидит ее лица в зеркале.

Он явно был человеком, довольным миром и самим собой. У него все в шоколаде, как говорится. И настоящее, и будущее, даже несмотря на его довольно преклонный возраст.

Подонок.

Один час пятьдесят восемь минут и сорок секунд назад он вышел на третьем этаже, оставив в лифте задыхающуюся Нэте со сжатыми в бессилии кулаками. Время для нее исчезло. Она так и каталась вверх-вниз, не реагируя на встревоженные вопросы посетителей универмага. Успокоить сердцебиение и вернуть мысли на место ей было ох как непросто.

Когда Нэте оказалась на улице, пакета у нее не было. Кому понадобится розовый джемпер и блузка с плечиками там, куда она собиралась отправиться?

И вот теперь женщина сидела на пятом этаже в своей квартире, обнаженная, с опозоренной жизнью и запятнанной душой, и размышляла, кому и каким образом ей мстить.

На мгновение Нэте улыбнулась. Возможно, это не она так несчастна, вдруг пришло ей в голову. Возможно, сама судьба позволила нечистому пересечь ей путь в почти счастливый момент ее жизни.

Такие мысли проносились у нее в голове в первые часы после того, как Курт Вад в очередной раз вторгся в ее жизнь.

С приходом лета являлся и кузен Таге. Невозможный парень, с которым не могли справиться ни школа, ни улицы Аксена. «Слишком много мышц и слишком мало мозгов» – так говорил ее дядя, но Нэте любила, когда он приезжал. С ним было не скучно, долгие недели проносились, словно часы. Кормить кур она еще могла, но для всего остального была маловата. А Таге, кажется, нравилось пачкать пальцы в навозе, так что на это время свинарник и небольшой коровник становились его владениями. Только в период, когда у них гостил Таге, она ложилась в постель, не ощущая боли в руках и ногах, и потому Нэте его любила.

Возможно, любила даже чересчур.

– Кто научил тебя этим глупостям? – ворчала учительница после школьных каникул.

Да, именно после летних каникул Нэте чаще всего попадало, ибо любимые слова Таге типа «трахаться», «дрючиться» и «ванька-встанька» казались слишком грубыми для чопорной учительницы.

Именно подобные слова да веснушчатая беспечность Таге заложили первые камешки на пути к Курту Ваду.

Ох, какие скользкие камешки…

Она поднялась с унитаза и принялась одеваться, а список тем временем уже формировался у нее в голове. От раздумий Нэте покраснела, у нее собрались морщины на лбу.

Есть люди, которые не заслуживают права жить. Они смотрят только вперед и никогда не оглядываются. Она знала кое-кого из таких. Вопрос состоял лишь в том, как отомстить…

Нэте вышла в длинный коридор и прошла до самой последней комнаты, где стоял стол, унаследованный ею от отца.

Не менее тысячи раз она принимала за этим столом пищу, а рядом ел отец. Молчаливый, удрученный, уставший от жизни и от боли. Изредка он поднимал глаза и пытался улыбнуться ей, но даже это не придавало ему сил.

Если бы не дочь, он бы задолго до того, как все случилось, нашел себе веревку и повесился – настолько его замучили подагра, одиночество и пустота в мыслях.

Нэте погладила краешек старого стола, где всегда лежала его рука, а затем скользнула пальцами к середине, где с того самого дня, как она сюда переехала чуть менее двух лет назад, занял место коричневый конверт. Он был помят и истрепан от бесчисленного количества открываний и просмотров содержащихся в нем документов.

«Фрекен Нэте Германсен, лаборант, Технический колледж Орхуса, Хальмстадгэде, Орхус Норд», – было написано на конверте. В почтовом отделении красным цветом подписали номер дома и индекс. Она не уставала благодарить за это служащих почты.

Женщина осторожно провела пальцем по марке и штампу с датой. Минуло почти семнадцать лет с тех пор, как оно упало в ее почтовый ящик. Целую жизнь назад.

Затем она открыла конверт, вынула и расправила письмо.

Дорогая Нэте,

Помню, как ты с улыбкой махала нам на прощание из поезда на станции в Бредебро. Это было довольно сложно, но мне все-таки удалось приподнять завесу над всем, что происходило с тобой впоследствии.

Знай, что все, что мне теперь известно о твоей жизни за минувшие шесть лет, порадовало меня настолько искренне, что я даже не могу описать это.

Теперь-то ты поняла, что ты нормальная, правда? Что с любыми сложностями можно справиться и что для тебя тоже есть место в мире. Да и какое! Я так горжусь тобой, милая Нэте! Аттестат с лучшими оценками. В техническом колледже Обенро ты стала лучшей в классе подготовки лаборантов, и вот теперь скоро получишь специальность лаборанта биологического направления в Орхусе – просто великолепно! Наверное, ты ума не приложишь, откуда мне все это известно. Сообщу забавную новость – АО «Интерлаб», компания, где ты работаешь с 1 января, была основана моим старым другом Кристофером Хале. Больше того, его сын Даниэль – мой крестник, так что мы регулярно видимся; последний раз встречались в первое воскресенье Адвента[6], на наших ежегодных семейных посиделках, посвященных вырезанию рождественских сердец и лепке хвороста.

Я поинтересовался у своего друга, чем он занимался в последнее время, и, представь, он только что пересмотрел невероятное количество заявок и показал мне ту, что выбрал. Да-да, можешь себе вообразить, с каким удивлением я обнаружил на ней твое имя. И, прости бестактность, но я прочитал эту заявку с изложением твоего жизненного пути. И, признаюсь честно, проронил слезу радости. Ну вот, Нэте, не смейся над старческой сентиментальностью, но просто знай, что мы с Марианной невероятно рады за тебя. Ты с уверенностью можешь выпрямить спину и прокричать всему миру ту короткую фразу, какую мы разучили вместе много лет назад – «я совершенно нормальная»!

ПОМНИ об этом, девочка моя!

Мы желаем тебе удачи и счастья в твоем дальнейшем продвижении по жизни.

Искренне твои,

Марианна и Эрик Ханстхольм

Бредебро, 14 декабря 1970 года

Она трижды перечитала письмо и все три раза уделила особое внимание словам: «Теперь-то ты поняла, что ты нормальная».