Новгород на Ильмене (Илмере) был основан сравнительно поздно (около IX—Х вв.), и его имя не смогло вытеснить древнего названия озера. Что касается Селигера, то на нем до XVII в. не было ни одного города. Осташков возник тогда, когда имя Селигер давно закрепилось в письменности и во всеобщем употреблении. Этих материалов достаточно для того, чтобы понять причину, вследствие которой Ладожское озеро носит название, внешне имеющее совершенно славянский характер (хотя смысл его в рамках славянских языков остается неясным).
Дело в том, что основной тон задавали тут не природные условия, а огромное влияние на все окружающие племена со стороны здешнего торгового центра — укрепленного древнего города Ладоги, господствовавшего на этом важном отрезке пути «из варяг в греки» и находившегося на Волхове, в небольшом отдалении от озера (теперешняя Старая Ладога). Русское (славянское) название этого города — Ладога — отражено также в древнесканд. Aldeigjuborg (borg значит «город») и в средневековом нем. Alagen, финск. Laatokka. Обычно думают, что в основе названия Ладожского озера (Ладога) лежит прибалтийско-финское слово aaldokas — «бурный» (от aalto—“волна»). Следует, однако, считать это предположение слабо обоснованным, так как древнерусские источники называют Ладожское озеро иначе: «озеро великое Ново»; и только в 1220 г. Лаврентьевская летопись впервые величает его Ладожским, что произведено прямо от названия г. Ладоги. Что касается названия «озеро великое Нево», то оно столь же очевидно связано с именем реки Невы, которую местные прибалтийские финны называли и называют Neva-joki («Болотистая река»), так как устье ее было, как известно, чрезвычайно заболочено.
В силу сказанного само название Ладога, по-видимому, первоначально относилось не к озеру, а только к городу; лишь впоследствии название Ладога, Ладожское озеро заменило древнейшее Нево, взятое славянами у прибалтийских финнов и относившееся первоначально только к Неве — к протоку из Ладоги в Финский залив, даже к самому его устью. Таких обобщений в истории географических имен много. Для нас здесь важно было подчеркнуть силу воздействия человеческого общества на изменение названий, даваемых первоначально по физико-географическим данным.
Новые названия, образовавшиеся как следствие оживления деятельности человека в этих местах с приходом сюда славянства, густо покрыли карту. В частности, названия городов здесь почти всюду имеют славянское происхождение, как будет показано далее.
Некоторые из притоков Невы носят имена неславянского происхождения: Салуя, Мга, Карбуселька, ручей Хумалаев, Харвази, Войтоловка, Иголинка, Писколовский ручей. Ольховка имеет русское название, по ее приток Лепцерка показывает, что здесь имеется след контакта русских с прибалтийско-финским населением (вепс. lep—“ольха», финск. lappa, эст. lepp).
Однако и здесь основная масса мелких речек и ручьев имеет русские имена, в том числе Славянка (в писцовых книгах XV—XVI вв. Словенка — от племенного имени новгородских словен) и Ижора с несколькими притоками, носящими название Ижорка, что указывает на поселения здесь древнего местного племени ижора (ингери).
Весьма любопытно то обстоятельство, что одна из Ижорок носит второе название — Корчмянка, происшедшее от имени населенного пункта Корчмино (Воскресенское), расположенного на Неве недалеко от Усть-Ижоры. Корчмино в свою очередь получило название по фамилии генерал-майора артиллерии (майора лейб-гвардии Преображенского полка) Василия Дмитриевича Корчмина, который в молодости при Петре I командовал артиллерийской батареей на стрелке Васильевского острова и которому безосновательно приписывали самое возникновение имени этого острова.
Речка Назья, или Назия, впадающая в Ладожское озеро, упоминается уже в писцовой книге Вотской пятины 1500 г. Название это произошло от карело-финск. «nasia—волчник» («волчьи ягоды»), «волчье лыко»—кустарникового растения, росшего здесь в изобилии. Цветы волчника — раннние и пахучие — весьма красивы и имеют розовую окраску.
Пятины — пять областей, составлявших Новгородскую землю в XII - XV вв.: Водская, Обонежская, Деревская, Шелонская и Бежецкая.
Рассмотрим название огромного мохового болота Невий мох, расположенного около озера Ильмень и занимающего пространство около 400 км2.
Финское neva означает «моховое болото», как и вепсское nova. В приильменских русских говорах существует и нарицательное «невьи». Путешествующий в этих местах около 120 лет назад писатель К. К. Случевский писал: «Много встречалось моховых пространств, называемых здесь «невьи», от которых только мало-помалу совершался наш подъем на Валдайскую возвышенность».
Это и есть как раз та местность, в которой расположено обширное болото Невий мох. Таким образом, можно быть совершенно уверенным в том, что название сохранилось от дославянских времен и принадлежало языку того племени, которое жило здесь, вероятно, с неолитической эпохи и дало имя озеру Илмерь, Валдайским горам, Коломцам и Колмову, реке Мсте и пр. Подобных следов, в конце концов, не так уж и много, если учесть общую массу географических имен Озерного края.
Это и понятно, так как древнее дославянское население было немногочисленным и занималось по большей части рыболовством и охотой. Существовали, конечно, и иные виды хозяйственных занятий. По писцовым новгородским книгам конца XV в. мы знаем, что местами в то время процветала добыча и обработка болотных железных руд с выделкой ряда изделий из получаемого металла. Занимались этим ремеслом именно чудь и водь, и имеются все основания полагать, что подобное занятие очень древнее. Однако даже в XV в. все это носило чисто местный характер, и только прилив сюда сильного славянского потока придал новое направление и создал новый уровень жизни, как хозяйственной, так и политической.
Только тогда создались и зачатки государственности, основались города, по преимуществу торговые центры на важнейших водных путях, стала все более и более распространяться восточнославянская речь, вытесняя водскую, карельскую и иную «чудскую». Если бы географические названия не были устойчивое остальных отделов словаря, то они тоже исчезли бы полностью или почти полностью.
Однако топонимика вообще гораздо консервативнее других элементов лексики; это и понятно, так как обычно нет причин изменять или заменять старое географическое название, даже иноязычное, если оно без особого затруднения входит в фонетические нормы нового языка, становящегося господствующим на данной территории.
Так обстояло дело и в отношении кривичей и словен, постепенно заселявших Озерный край в последние века I—первые века II тысячелетия. Прежнее население — водь, ижора и другие племена — тоже никуда не уходило. «Происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев»; «чудь, постепенно русея, всею своею массою, со всеми антропологическими и этнографическими особенностями, со своим обличьем, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности». Так писал В. О. Ключевский.
К этим словам замечательного русского историка надо добавить, что из «чудских» языков в наследие русскому народу достались лишь некоторые элементы областной лексики, имеющие дославянскую природу, да значительный запас географических имен прибалтийско-финского или саамского происхождения.
Заметим теперь, что процесс обрусения даже в пределах одного только Озерного края был длительным и неравномерным. При этом, чем далее к северу, тем медленнее шел этот процесс. Как видно из летописей, писцовых книг и грамот, еще до XV—XVI вв. включительно были заметны во многих местах края группы води, чуди и ижоры, сохранившейся в небольшом числе в современной Ленинградской области до наших дней.
Древняя Ижорская земля, составляющая значительную часть Ленинградской области, вообще стала заселяться русскими людьми сравнительно поздно — не ранее второй половины XIII в. При этом здесь возникли особые обстоятельства в силу того, что в шведское время (XVII в.) сюда пришло значительное число выходцев из Финляндии, которые поселились во многих местах совместно с древним чудским населением — ижорой и водью. Так как ижора, водь и финны говорили на сравнительно близких языках одной и той же прибалтийско-финской семьи, то такое совместное проживание при гораздо большей численности пришельцев (собственно финнов) привело в ряде случаев не к обрусению, а к финнизации некоторой части древнего чудского населения Ижорской земли. Это же отразилось и на некоторых старых географических названиях, хотя финны — пришельцы XVII в. — образовали много и своих, совершенно новых поселений с характерными названиями финского типа.
