— Глиммунг напуган, — заявила почтенная дама.

— Да, и очень сильно, — согласился тщедушный юноша.

— Больше, чем мы, — добавило паукообразное. — Чем некоторые из нас, — уточнила огромная стрекоза.

— Где мы? — спрашивал краснолицый мужчина. — Я совершенно ничего не могу понять. — Его голос панически клокотал.

— Мали, — позвал Джо.

— Да. — Она, казалось, была совсем рядом, в пределах досягаемости, но у Джо словно исчезли руки, он чувствовал себя как личинка в коконе, как и в прошлый раз, туго втиснутый в утробу Глиммунга. И никто из них не мог двигаться сам по себе; они могли только думать... странное ощущение, оно показалось Джо неприятным.

И все же... вновь наступил прилив сил. Умноженный всеми остальными и, в наибольшей степени, Глиммунгом. Он был беспомощен, но в то же время стал сверхсуществом, потенциал которого не поддавался измерению. И у Глиммунга вдруг резко прибавилось сил; Джо пристально прислушался к мозговой активности Глиммунга и был изумлен ее новой остроте... остроте и мощи.

Они погружались в глубину океана.

— Где мы? — нервно спросил Харпер Болдуин. — Я не могу толком разглядеть, я слишком глубоко. Вы видите, Фернрайт?

Глазами Глиммунга Джо увидел вырастающий перед ними силуэт Хельдскаллы. Глиммунг двигался быстро, не теряя времени; очевидно, он всерьез отнесся к двухчасовому ультиматуму. Достигнув Храма, Глиммунг попытался обхватить его. В долю секунды весь заряд своей энергии он направил на то, чтобы заключить Храм в такие мощные объятия, какие было бы невозможно разъединить.

И вдруг Глиммунг застыл. Что-то, какой-то смутный силуэт поднялся из Хельдскаллы и встал перед ним. Поток мятущихся мыслей Глиммунга захлестнул Джо, пронизывая насквозь. Из этих мыслей Джо понял, почему Глиммунг остановился.

Это было Туманное Существо. Оно не погибло и теперь сто-, яло между Глиммунгом и Хельдскаллой.

Реально, физически, оно преградило ему путь.

— Квестобар, — произнес Глиммунг. — Ты же мертв.

— Как и все мертвое на этой планете, я тем не менее здесь живу, — ответило Туманное Существо. — Живу здесь, в Маре Нострум. Ведь ничто на этой планете не умирает полностью. — Существо подняло руку и направило ее прямо на Глиммунга. — Если ты поднимешь Хельдскаллу из глубин на сушу, ты вернешь к жизни царство Амалиты и, косвенным образом, Борели. Ты готов к этому?

— Да, — ответил Глиммунг.

— И с нами? С нами, какими мы были раньше?

— Да, — сказал Глиммунг.

— Ты больше не будешь главным существом на этой планете.

— Да, — сказал Глиммунг. — Я знаю. — Яркие молнии мыслей пронзали его разум, но они отражали только напряжение, а не страх.

— И ты, зная это, все же намерен поднять Храм?

— Он должен быть поднят на сушу, — сказал Глиммунг. — Туда, где был. Отсюда, из царства тлена и тьмы.

Туманное Существо отступило.

— Я не буду мешать тебе, — произнесло оно.

Радость наполнила Глиммунга. Он устремился вперед, чтобы обнять Хельдскаллу, и все устремились вместе с ним. Все вместе с Глиммунгом заключили Храм в объятия. И когда это произошло, Глиммунг стал меняться. Он развивался в обратном направлении, превращаясь в то, чем очень давно перестал быть. Он стал сильным, бесстрашным и мудрым. А затем, уже подняв Храм, он снова изменил облик.

Глиммунг превратился в огромное существо женского пола.

Теперь обратное развитие затронуло и Храм. Он также изменился. В руках Глиммунга он превратился в еще не родившегося ребенка, в плод, спящее тельце, туго спеленутое коконом, нити которого прочно охватывали его. Глиммунг без усилий поднял... подняла его на поверхность, и все издали вопль восторга, когда, словно искра, Храм пробился сквозь толщу воды, вверх, на свет холодного послеполуденного солнца.

«Что это за превращение?» — изумленно подумал Джо.

«Однажды, — мысленно ответила ему Глиммунг, — мы с ним были двуполым существом. Эта часть меня была подавлена много, много лет. Пока я не обрела ее вновь, я не смогла бы сделать Храм своим ребенком — как это должно быть».

Суша осыпалась и продавливалась под тяжестью ребенка-гиганта; Джо чувствовал, как земля опадает под колоссальным весом. Но Глиммунг не выказывала тревоги. Постепенно она выпустила из рук Храм, с явной неохотой расставаясь с ним, чтобы снова существовать с ним раздельно. «Я — это он, — думала она, — а он — это часть меня».

Раздался удар грома, и пошел дождь. Бесшумно и тяжело падая в песок, дождевые струи напитали влагой все вокруг. Вода, отхлынув от Храма, проторила извилистое русло обратно вниз, к Маре Нострум. Теперь Храм постепенно приобретал первоначальный вид. Очертания ребенка-гиганта уступили место стенам из бетона, камня, базальта, воздушным силуэтам контрфорсов и парящей готической арке. И снова красно-золотые витражи поблескивали в неровном свете затянувшегося облаками заката.

«Дело сделано, — подумала Глиммунг. — Теперь я могу передохнуть. Большой рыболов ночи добился своей победы. Теперь снова все на месте».

«Пора идти, — подумал Джо. — А этому — оставаться».

— Да! — зашумели все остальные. — Выпусти нас!

Глиммунг замерла в растерянности. Джо слышал, как ее противоречивые мысли перекатывались туда-сюда, подобно бильярдным шарам. «Нет, — думала она. — Благодаря вам у меня есть великая сила; если я отпущу вас, то вновь уменьшусь, скукожусь, стану ничтожной».

«Ты должна отпустить нас, — думал Джо. — Таков был договор».

«Это правда, — мысленно отвечала Глиммунг. — Но у вас так много преимуществ, пока вы — части меня. Мы вместе можем работать тысячу лет, и никто из нас не будет одинок».

— Проведем перекличку, — предложила Мали Йохос.

«Да, — подумала Глиммунг. — Пусть среди вас пройдет перекличка, чтобы выяснилось, кто хочет остаться внутри меня, а кто предпочитает отделиться и стать самостоятельным индивидом».

«Я останусь», — подумал Нерб Коль Дак.

«И я», — подумало паукообразное.

Перекличка продолжалась. Джо слышал, что кто-то предпочел остаться, а кто-то выйти на волю.

«Я хочу, чтобы меня отпустили», — сказал он, когда пришел его черед. При этом Глиммунг растерянно содрогнулась.

«Джо Фернрайт, — подумала Глиммунг. — Ты же лучший из них, неужели ты не останешься?»

«Нет!» — подумал Джо.

Он шел по тенистому берегу, где шевелились неясные темные силуэты и простиралось вдаль бесконечное топкое болото, где-то в глуши планеты Плаумэна. Как долго он находится здесь? Он не знал. Еще не так давно он был внутри Глиммунга, а сейчас брел, оступаясь и морщась от боли, когда острый камень резал голые ступни. Оступался на этом трудном пути.

«Неужели я один?» — думал Джо. Остановившись, он вгляделся в сумерки, пытаясь различить поблизости хоть какое-нибудь живое существо. Многоногое кишечнополостное, извиваясь, двигалось нему.

— Я ушел вместе с вами, — произнесло оно.

— И больше никого? — спросил Джо.

— На окончательной перекличке — только мы двое. Все осттальные остались. Может показаться невероятным, но это факт, они остались.

— В том числе и Мали Йохос?

— Да, — ответило кишечнополостное.

Значит, это все же случилось. Джо ощутил на своих плечах тяжесть веков; сначала подъем Храма, теперь утрата Мали — нет, это слишком много.

— Вы не знаете, где мы находимся? — спросил он. — Я не смогу долго так идти.

— Я тоже, — сказало кишечнополостное. — Но там, к северу, горит огонь. Я провел в его сторону параллактический луч, и сейчас мы движемся в этом направлении. Еще через час мы должны достигнуть его, если я правильно вычислил нашу скорость.

— Я не вижу света, — сказал Джо.

— Мое зрение лучше. Вы увидите его минут через двадцать. Он почти угасает; он очень зыбок. Я полагаю, что это колония спиддлов.

— Спиддлы, — повторил Джо. — Мы что, собираемся остаток жизни прожить среди спиддлов? Мы на это настраиваемся, покинув остальных в Глиммунге?