как суд решит. Этот шанс, надежда на сердобольность суда, и

не останавливает руку убийцы. А статья сто третья -

умышленное убийство без отягчающих обстоятельств, - та

вообще не предусматривает убийце смертную казнь. Мол,

получай свои "от трех до десяти лет" и живи, совершай новые

преступления. Андрей Ясенев питал крайнее предубеждение к

новому, 1962 года Уголовному кодексу. Он считал, что

составители его случайно, по какому-то недоразумению,

оставили для преступников массу лазеек, как будто главной их

заботой было уберечь преступника от заслуженного наказания.

Машинист объявляет станции. На следующей Андрею

выходить. В вагоне душно. Тугой горячий воздух, врывающийся

через открытое окно во время движения, не очень помогает. На

платформе жара. Сошло с поезда человек шесть. Андрей

помнил адрес Суровцевых: Первомайская, дом 17. Надел

пиджак, сошел с платформы и по асфальтированной тропинке

направился вдоль тесового забора. Нужно было спросить у

кого-нибудь, где та улица. Увидел пареньков лет десяти.

Ребята рассказали, как пройти на Первомайскую. Она была

совсем недалеко от платформы.

Дом Суровцевых стоит в глубине небольшого, но очень

густого, наглухо заросшего, запущенного сада. Вдоль забора

сплелись ветками вишни со спеющими плодами. Под

яблонями две маленькие грядки - на одной зеленый лук, на

другой - салат. Под окном скамеечка, подле нее синеет кучка

ирисов. Даже не входя на крылечко, Андрей увидел на входной

двери маленький номерной замок и с досадой пожалел, что не

связался предварительно с местным отделением милиции.

Ведь должен же где-то тут быть участковый уполномоченный.

Из соседнего дома вышла женщина и уставилась на

Андрея любопытным взглядом. Видя, что тот собирается

уходить, спросила:

- Вам кого надо, гражданин?

- Суровцевых.

- А их дома нет.

- Это я вижу, - с досадой в голосе сказал Андрей. - А

когда они бывают?

- Вам нужна Соня, - утвердительно сказала

разговорчивая соседка.

- Почему вы думаете, что именно Соня? - насторожился

Андрей.

- Так вы ж Суровцеву спрашиваете. А Суровцева только

Соня. Фамилия покойного отца ее. А у Серафимы

Константиновны другая фамилия, второго мужа - Кошечкина.

Сам Кузьма Никитич в отъезде, Серафима же на работе. А

Соня, ее не угадаешь, как когда, - то тут, то в Москве. Известно

- артистка.

Выяснилось, что мать Сони работает в хозяйственном

магазине продавщицей, в двух километрах. До магазина

никакой транспорт не шел, и Андрей, снова сняв пиджак,

направился искать этот магазин.

Парило явно к дождю. На юго-западе, как на дрожжах,

устрашающе набухала темная туча, а с северо-востока

навстречу ей бесшумно плыли лилово-сахарные громады

облаков. Душная предгрозовая тишина плотно обложила

землю. Проведший в деревне детство и отрочество, Андрей

любил природу. Подмосковный пейзаж напоминал ему родную

Брянщину, воскрешал в памяти трогательные картины

деревенского детства, когда все лишения и невзгоды нелегкой

жизни восполнялись близостью природы, ее щедрой лаской и

богатством впечатлений.

Хозяйственный магазин размещался в полутемном

сарае. Громоздкие товары - плиты, ведра, минеральные

удобрения, банки с краской, ящики с гвоздями - все это было

навалено в беспорядке на полу. За прилавком стояла

невысокая полная женщина и вполголоса разговаривала с

сухонькой старушкой - единственной покупательницей. На

приветствие Андрея она ответила холодно и равнодушно,

должно быть, не увидела в нем серьезного покупателя. Так,

мол, зашел человек поглазеть от нечего делать. Андрей

обратился к ней по имени и отчеству, предъявил

удостоверение и сказал, что хотел бы поговорить наедине по

важному и неотложному делу. Удостоверение сотрудника

уголовного розыска произвело на Кошечкину должное

впечатление, она торопливо выпроводила говорливую

покупательницу, закрыла за ней дверь магазина, освещенного

теперь одним небольшим окошком, и предложила Андрею

присесть на ящик с мылом, предварительно прикрыв ящик

пустым мешком.

- Спасибо, Серафима Константиновна, вы не

беспокойтесь, - предупредил Андрей, стал, облокотясь на

прилавок. Кошечкина стояла напротив за прилавком. -

Вообще-то я хотел видеть вашу дочь Соню, да вот не знаю, как

с ней встретиться.

- А вы к ней на работу не заходили? - выжидательно

глядя на Андрея, спросила Кошечкина.

- Это куда? Она где сейчас работает? - осведомился

Андрей.

- В ансамбле "Венера". Разве не знаете? А у вас какое к

ней дело? - По выражению лица Кошечкиной Андрей понял:

боится сказать что-нибудь лишнее.

- Вы давно с ней виделись? - уклонился от ответа.

Андрей. Ему хотелось прежде всего и как можно скорей

выяснить главное, ради чего он приехал сюда.

- С Соней-то? - ненужно переспросила она, что-то

соображая. - Когда же, постойте. Кузьма в пятницу уехал... Ну

да, нынче четвертый день будет, как мы с Соней не виделись.

- Так долго? - чтобы только не выдать своего волнения,

задал Андрей совсем не обязательный вопрос.

- А что? - Кошечкина независимо повела бровью, все

еще пытаясь уловить смысл этой необычной для нее беседы.

- Ничего. Значит, у Сони в Москве есть жилье?

- Какое там есть! Ничего нет. У подруги ночует. Подруга

ее тоже из ансамбля, комнатку имеет. У нее Соня и

останавливается.

- А как зовут подругу? - быстро и как бы мельком спросил

Андрей.

- Лиля, - уже с тревогой ответила Кошечкина.

- Фамилию и адрес этой Лили знаете?

- Нет. А зачем это вам?

- Как же так, Серафима Константиновна, дочь пропадает

где-то целыми неделями, а вы даже не интересуетесь где? - с

легким упреком проговорил Андрей.

- Она взрослая. Да разве за ними уследишь? -

Кошечкина вздохнула, скорее деланно, для приличия. - Теперь

дети больно самостоятельными стали. И родителей не очень

слушаются.

- Смотря какие дети. Впрочем, и родители разные

бывают. - И опять в голосе Андрея прозвучал упрек. Он

откинул назад набежавшие на лоб волосы и с деловой

сухостью спросил: - А из парней с кем она дружит? Жених

есть?- Не знаю. Нам она не говорила, - ответила Кошечкина.

Каждый вопрос Андрея обострял в ней любопытство. - Может,

и есть кто-нибудь в Москве.

- А сюда не приезжали? Никто из парней к ней сюда не

приезжал? - Он смотрел на нее требовательно, этот суровый,

сильный человек, и она, смутно догадываясь, что речь идет о

чем-то очень важном, бледная и серьезная, покорно отвечала

на его вопросы, стоя все в той же выжидательной позе.

- Сюда?.. Что-то не припомню. Хотя нет, постой,

приезжал. Это когда муж последний раз в командировку

уехал... Да, в тот день. Паренек, такой невидный из себя,

небольшого росточка. Соню спросил. А ее дома не было. Он

маленько подождал, на лавочке посидел, да и уехал, не

дождавшись.

Это уже "что-то", и Андрей насторожился, спросил:

- Он что-нибудь передал для Сони?

- Ничего не передавал, - ответила она и торопливой

скороговоркой добавила: - Просил только сказать, что Игорь

приезжал и чтоб она, Соня, позвонила ему.

- Его зовут Игорь? - быстро переспросил Андрей.

- Игорь.

- Фамилию не назвал?

- Нет, не назвал.

- Щупленький, худощавый... В чем он был одет?

- Одет? Да я и не запомнила. Кажется, желтая тенниска

на нем и брюки.

- Брюки это естественно. В одних трусах он не мог

заявиться, - заметил Андрей, что-то соображая.

- И часы на руке, - прибавила Кошечкина.