условный знак.

- Вы так думаете? Серьезно? - искренне удивилась

Ирина. - А вы разве не знаете, что каждое имя что-то

обозначает. Мне бабушка рассказывала. Например, Алексей -

значит блаженный, Модест - скромный, Георгий - землепашец.

- А я, по-вашему, что такое?

- Андрей - значит храбрый, - пояснила Ирина.

Признаюсь, я, деревенский житель, не знал этого. Было

очень любопытно. Оказывается, я ношу имя, которое к чему-то

обязывает.

- Ну а Ирина что значит? - поинтересовался я.

- Ирина - значит мирная, смирная, вроде меня. - И она

весело рассмеялась.

Хорошо нам было. Мы провели с ней вместе целый день,

и оба остались довольны. Недоволен был Марат: с месяц он

дулся на меня и все старался выпытать, о чем мы говорили.

Я отшучивался:

- О "Зеленом луче", о скворцах и прочее и прочее.

- Сколько же их было, этих скворцов, что целый день на

них ушел? - язвил Марат.

- Много. Да мы не считали.

Такой ответ бесил его: было ясно, что он ревнует.

- Кроме скворцов, вот это самое "прочее" что означает? -

приставал Марат.

- Всякую чепуху, - беспечно отвечал я. - Например,

расшифровывали человеческие имена. Оказалось: Алексей -

блаженный, Модест - скромный, а Ирина - мирная.

- Ну и что из этого? Какой же вывод?

- Я жалею, что ты не Модест. Между прочим, Андрей -

значит храбрый. На всякий случай имей в виду.

- А мне наплевать как на храбрых, так и на блаженных.

Мне мое имя нравится! - в сердцах крикнул Марат.

А я рассмеялся и сказал совсем дружески,

примирительно:

- Алексей из тебя не получится, знаю. Будь Маратом!..

Это тоже что-нибудь да значит.

Однажды я спросил себя: могла ли она избрать меня, а

не его? Лицо у меня действительно грубое, шершавое, с

детства опаленное солнцем и обветренное, брови выцветшие,

волосы жесткие, упрямые, неопределенного, какого-то

земляного цвета. А глаза, по словам матери моей, сизые и

честные.

Марат красавец. Он может себя показать, умеет

щегольнуть звонкой фразой или, как говорит Валерий, "форсу

напустить". Пользуется успехом у девушек. Я ему но соперник.

И все-таки, по моему мнению, он не вполне достоин Ирочки

Пряхиной. Она выше его духовно, умнее, а главное - чище.

Светлая она какая-то, особенная, каких мало. Во всяком

случае, других таких я не встречал. Ира однажды познакомила

меня со своей подругой Зоей, тоже студенткой медицинского

института. На меня она не произвела впечатления: так себе,

симпатичная говорунья и, кажется, пустая. Впрочем, Валерий

со мной не согласен. Он считает Зою славной и умной. А я не

нахожу.

Сегодня мы встретимся. И я, конечно, жду встречи не с

Зоей, а с ее подругой. Мне даже кажется, я приятно волнуюсь в

предвкушении этой встречи с невестой товарища.

Прибежал Валерик. Этот маленький, юркий паренек

всегда кажется возбужденным и всегда приносит какую-либо

новость, Я люблю его за открытую душу и веселый характер. У

нас ребята зовут его Огоньком.

- Ты слышал историю? - сообщает он своим быстрым

говорком, садясь на табурет у моей койки. - Оказывается,

Спартака Синилова выпустили даже не младшим

лейтенантом, а мичманом.

Спартак не из нашей роты, я его в лицо не знаю, хотя

слышал, что это большой бузотер, доставлявший немало

хлопот командирам. Спрашиваю, за какие грехи.

- Ты понимаешь, ушел в самоволку, напился, устроил

драку и прочее.

- Жаль.

- Чего именно? Что не дали лейтенанта? - с нарочитой

простотой спрашивает Валерка.

- Жаль, что его раньше не выгнали из училища. Пять лет

нянчились. А все папа.

- Говорят, не столько папа сколько мама, - заметил

Валерий, делая ударение на последних слогах. Потом со

злостью сквозь зубы добавил: - И сейчас она уже примчалась,

бушует в кабинете начальника.

Валерке не сиделось. Поднялся, что-то поискал в своей

тумбочке, снова вернулся ко мне, продолжая тот же разговор:

- Черт бы их побрал, этих спартаков, гарольдов,

фердинандов и прочих.

- Подожди, Валерка, зачем ты всех в одну кучу валишь,

Гарольд Пятница - умный парень. Он и училище окончил чуть

ли не с отличием.

- Умный, талантливый, - передразнил он, состроив на

своем живом, подвижном лице красноречивую гримасу. -

Зазнайка вроде твоего Марата.

- Ну а Фердинанд чем тебе не нравится?

- Я думаю, что было бы созвучней заменить в его имени

первую букву на какую-нибудь другую. Понимаешь, ну не

люблю я этого, - снова раскипятился Валерий. - Тоже мне

родители, имя придумали, а об уме не позаботились, недосуг

было.Он говорил торопливо, будто боялся одуматься.

- Позволь, позволь, дорогой. Насколько я знаю, твой отец

- секретарь горкома?

- Да, и что? - искренне и с удивлением спросил он. -

Откуда ты знаешь о моем отце?

Вопрос был правомерен: никто из курсантов не знал, что

отец Валерки - секретарь горкома партии. Да и я узнал об этом

совершенно случайно от начальника курса дня два назад. Но я

все-таки ответил Валерке:

- Это к разговору об отцах.

Я не хотел его обидеть, но он, кажется, обиделся, потому

что сказал:

- "Сынки" - это не просто дети высокопоставленных

отцов. "Сынки" - это дети состоятельных плюс плохих

родителей, именно плохих, имеющих дурную привычку

забывать поговорку: "Из грязи да в князи", забывать, где и

когда они родились, в какое время, в какой стране и в каком

обществе живут.

Широко размахивая руками, вбежал Марат, с ходу

сообщил:

- Сейчас на Невском двух матросов, нашего курсанта и

армейского сержанта задержал за неотдание чести. Матросам

и курсанту сделал внушение, а сержанта сдал

подвернувшемуся патрулю.

- Браво, Марат. Ты проявляешь первые признаки

командирского характера, - с иронией заметил Валерий.

И Марат это отлично понял. Он скривил тонкие губы,

приподнял узкие брови и нехотя отозвался:

- Я просто выполнил устав.

- Что это ты вдруг об уставе вспомнил? - подначил

Валерий.

Ох, уж этот Панков, привяжется, точно комар, и никак не

отмахнешься. Лучше не замечать его: пожужжит и перестанет.

Я спросил Марата о Спартаке.

- Да, неприятная история, - ответил он с легким

сочувствием. - Жалко парня. Не мог уж потерпеть несколько

дней. - А ты думаешь, не наскандаль он сегодня - все сошло

бы? - Ну, все-таки офицер... - ответил Марат, не договаривая

фразы.

- Тем более, - вставил Валерий уходя.

- Ну, словом, черт с ним, не нам болеть за его судьбу.

Есть папаша, мамаша, наконец, начальство - пусть

разбираются, - сказал Марат с небрежной и веселой улыбкой. -

А мы сегодня веселиться будем. Эх, Андрюша, день какой! А

ты киснешь в казарме и даже не подозреваешь, что Ирушка

сегодня на вечер придет не одна.

- А с кем же? С Зоей, конечно, - равнодушно ответил я.

- И ты не рад?

Марат сел на свою койку напротив меня. Глаза у него

были счастливые. Они блестели, и мне не хотелось его

огорчать, но притворяться я тоже не мог, поэтому ответил

коротко, но тем тоном, в котором рядом с отказом стояла

искренняя признательность за "заботу" обо мне:

- Нет, Марат.

- Очень жаль. Чудесная девушка и от тебя без ума.

- Без ума она может быть. Но я в этом, уверяю тебя, ни

капельки не повинен.

На вечере Ирочка Пряхина затмила всех девушек. Я

мысленно назвал ее королевой бала. Белое платье,

схваченное голубым поясом, придавало ее тонкому стану

удивительную стройность, гибкость и какую-то чарующую