сокровенное, запретное и почувствовала некоторую

неловкость:

- Извините, мне, наверно, не следовало...

- Нет, нет, тут совсем не то, о чем вы могли подумать, -

поспешно перебил он. - Все гораздо проще и, я бы сказал,

банально: на днях моя жена уехала в Штаты. Насовсем.

Официально получила развод и уехала. А мы остались, нам с

Амуром не нужны никакие Америки. (Он умолчал, что осталась

с ним и его дочь Ольга - студентка МГУ.)

- Я даже не знаю, как мне... выразить вам свое

сочувствие или... - в некоторой растерянности проговорила

Таня. - Сочувствие? Да нет же, скорее "или", - добродушно

заулыбался Силин. - Во всяком случае, разлука была без

печали. Вот только Амур. - Он потрепал собаку по голове. Таня

обратила внимание на его руку - сильную, твердую, с

крупными, как желуди, ногтями на довольно тонких пальцах.

Удивительное прямодушие судьи, его откровенность вызывали

в ней ответную симпатию. И она, преодолевая внезапное

смущение, не дожидаясь его любопытства, которого, впрочем,

могло и не быть, как-то непроизвольно сообщила:

327

- А мой сегодня тоже улетел в дальнее зарубежье, в

Испанию.

Силин хотел спросить: "тоже насовсем"? Но решил не

проявлять чрезмерного любопытства и промолвил, как бы

размышляя про себя:

- Теперь все понятно.

- Что именно? - Таня уже пожалела о сказанном.

- У вас такие печальные глаза, Татьяна Васильевна, что

мне подумалось: у этой девушки какая-то неприятность.

Сказанное так естественно слово "девушки" вызвало у

Тани легкую улыбку, и, быстро погасив ее, Таня согласно

кивнула:

- Да, теперешняя жизнь - одни сплошные неприятности.

- Неприятности? Нет, уважаемая, - кошмар. Иногда

думаешь - а может это сон? Просто не верится, что такое

возможно!.. История такого не знала.

- Приятно слышать, значит, вы патриот, - искренне

похвалила Таня. - Для судьи это очень важно.

Силин понял, что она имеет в виду. Сказал:

- Суд должен при любой власти быть праведным.

Должен бы... - И потом без всякого перехода: - Тут на днях по

телевидению русский американец небезызвестный

телеопричник Познер изгалялся над великим Тютчевым, над

его стихом "Умом Россию не понять" и, конечно, над Россией.

Издевательски, цинично сравнил Россию с Панамой. Конечно,

познерам Россию не понять. Для них она - географическое

понятие, объект для грабежа и издевательства, жирная

кормушка.

При этих словах Таня вспомнила Анатолия Натановича

Ярового и с болью в голосе произнесла:

- И откуда только их набралось, этих познеров?

Заполонили всю Россию.

Амур заволновался, встал на ноги, огромный, могучий,

понимающе посмотрел на хозяина.

- Зовет. Нам пора, - сказал Силин. - Очень приятно было

познакомиться. - Затем достал визитную карточку и протянул

Тане: - Вот, возьмите на всякий случай. А вдруг понадобится

консультация юриста. Обращайтесь, не стесняйтесь. Буду

рад... - Он немного волновался, хотя и пытался скрыть это

волнение, но скрыть от проницательных глаз Тани было

невозможно. Она взяла визитку, поблагодарила, протянула руку

Силину, которую он задержал чуть больше обычного, потом

дотронулась до Амура, и они расстались.

328

4.

Таня решила еще немного погулять в парке. Встреча с

Силиным не внесла успокоение в ее душу, а между тем мысли

ее вертелись вокруг этого, как ей показалось, необычного,

интересного человека. Ее занимало прежде всего, почему от

него ушла, а вернее улетела за океан жена? И почему он

воспринял этот разрыв равнодушно и даже с легкой иронией.

"Наблюдательный глаз и проницательный ум: сразу понял мое

душевное состояние - печальные глаза. А может это была

лишь ответная учтивость? Нет, он человек искренний и прямой.

И честный. С каким нетерпимым ожесточением он говорил о

кошмаре нынешней жизни, об опричниках-познерах. Виден

беспокойный, жадный ум. И деликатный. Не спросил о муже,

уехавшем в Испанию. Ожидал, что я сама расскажу. Однако ж

визитку свою предложил, и этот факт слегка заинтриговал

Таню, хотя она и не была обижена вниманием мужчин.

Домой Таня возвратилась в четвертом часу и посмотрела

на табло телефонного аппарата. Да, был звонок. Включила

запись автоответчика. Ба, знакомый голос Ярового. Анатолий

Натанович настоятельно просил ее срочно позвонить ему. Она

заволновалась: "Зачем? Что-нибудь с Евгением?" Она не

испытывала желания разговаривать с Яровым: она была сыта

от часов, проведенных с ним в их доме. Но этот неожиданный

звонок в день отъезда Евгения ее насторожил.

Таня набрала номер, указанный Яровым. Он сам взял

трубку. Таня представилась.

- Татьяна Васильевна, нам с вами нужно срочно

встретиться, - очень решительно заговорил Яровой, даже

забыв поздороваться. - И не задавайте никаких вопросов. Я

буду у вас ровно через час. Когда подъеду к вашему дому,

снизу позвоню из машины. До встречи через час. - Он говорил

плотно, без пауз, не дав ей и слова вставить, и положил трубку.

Озадаченная Таня в первые минуты почувствовала

растерянность. В разгоряченном мозгу всплыла масса

вопросов и предположений, и все они вертелись вокруг

главных неприятностей: стрельбы по машине,

предполагаемого краха банка и отбытия в командировку

Евгения. Судя по тону, каким разговаривал Яровой, случилось

что-то неприятное. Таня готовила себя к худшему. Она надела

ту же, что и в прошлый раз, кофточку и те же брюки и стала

ждать.

329

Ровно через час, после телефонного звонка из машины.

Яровой вместе с телохранителем позвонил в дверь. Таня на

всякий случай - о предосторожности ее предупреждал Евгений

- посмотрела в глазок и, убедившись, что это Яровой, открыла

дверь. Анатолий Натанович, к ее удивлению, был в темно-

синей рубахе с погончиками, без галстука и пиджака.

Расстегнутый ворот обнажал высокую породистую шею,

особую гордость Ярового, рыжие волосы по-прежнему были

тщательно причесаны на боковой пробор, лицо, моложавое,

цветущее, сияло счастьем!

- Прости, небесное созданье, что я нарушил твой покой, -

продекламировал он сходу заранее приготовленную фразу и,

войдя в прихожую, подал Тане огромный букет на этот раз не

белых, а ярко алых роз. Здоровенный розоволицый верзила

стоял сзади у порога с тремя коробками. Передав коробки

Яровому, телохранитель бесшумно исчез, тихо прикрыв за

собой дверь, а Яровой бесцеремонно шагнул в комнату,

положив на стол коробки. В одной была бутылка "Амаретто", в

другой - шикарный набор шоколадных конфет, в третьей -

набор духов "Все ароматы Франции". Он вел себя свободно,

раскованно, с преувеличенным возбуждением, как будто был

не то что старым знакомым в этом доме, но другом семьи.

Тане даже показалось, что он слегка "навеселе". А Яровой,

представ перед Таней во весь свой спортивный рост,

непристойно уставился на нее пожирающим влюбленным

взглядом и поддельно жалостливо вымолвил:

- Татьяна Васильевна, дорогой доктор, я безнадежно

болен, и спасти меня может только единственный в целом

мире врач - вы, несравненная, божественная Татьяна

Васильевна.

Таня все поняла, и тревога, напряженность ожидания

худшего отлегли от сердца. Ей было забавно смотреть на

ловеласа высшей пробы, и она решила съязвить:

- Вы же совсем недавно в этом доме утверждали, что

наша медицина ломаного рубля не стоит. Что лучшие врачи

обитают в Израиле и Штатах. Почему бы вам, при ваших-то