патриотов, великомучеников, безвинных страдальцев за

русский народ, так называемых руководителей так

называемого путча.

Выпуклые блестящие глаза епископа смотрели на

генерала с холодной отчужденностью. Он даже задергался на

стуле, демонстрируя неловкость. Сказал, глядя на Иванова,

словно ища его поддержки:

- Но они же арестованы как преступники?

- Извините. Преступники или нет - это скажет суд. Только

суд вправе, - все больше возбуждаясь, заговорил генерал. -

Позвольте вас спросить, Николай Семенович, вы читали

манифест этих "преступников" и программу спасения России?

- Читал, - тихо кивнул епископ.

- Что вы нашли в ней преступного? - наступил генерал.

- Но ведь они хотели вернуться к социалистическому

прошлому, - не очень уверенно и сдержанно ответил епископ.

- То есть сохранить Союз, как единое государство,

сохранить советскую власть, как власть народа, не попустить

52

того, извините, бардака, в который превратили Горбачев и вся

его шайка демократов некогда великую страну, - весомо сказал

Якубенко. Прямые гордые глаза его глядели пристально и

строго. - Скажите, владыко, вам нравится то положение, в

котором находится в настоящее время наша страна и наш

народ? Только честно: ваш ответ не услышит господин

Редигер. - Он почему-то подчеркнуто называл мирскую

фамилию патриарха Алексия второго.

- Положение, конечно, не завидное, - уклончиво ответил

епископ. - Но ведь Ельцин обещает, что трудности временные.

- И вы ему верите, как миллионы безмозглых баранов,

загипнотизированных сионистской продажной прессой и

растлевающим циничным телевидением, верили Горбачеву,

которого теперь называют Иудой. Шесть лет верили. А теперь

проклинают, православные. Вот бы кого отлучить от церкви

вашему Редигеру. И это было бы справедливо. А не

благословлять восходящих на трон авантюристов. Что же

касается социалистического прошлого, которое так неистово

обливают грязью сторонники реставрации дикого капитализма,

все эти лжедемократы, "пятая колонна", то хотите вы того или

нет, а к нему вернется наш народ, когда опомнится, очнется от

сионистского дурмана. Только это будет социализм подлинный,

без глупых искажений, не хрущевский-брежневский и не

горбачевский. Это будет подлинная демократия и советская

власть, которую Ельцин фактически упразднил. Жаль, что все

придется начинать сначала, на развалинах, на руинах, в

которые спешат до основания разорить страну лакеи и агенты

ЦРУ. Предчувствуя накал страстей - а также и более острые и

откровенные разговоры в эти месяцы происходили в каждом

доме по всей Руси великой, - Алексей Петрович решил своим

вмешательством, как хозяина, если и не потушить, то хотя бы

смягчить беседу, и незаметно наполнил рюмки.

- Друзья, - сказал он с веселой и вежливой улыбкой, - мы

как-то от поэзии сбились на прозу и совсем забыли или не

заметили, что наши рюмки давно ожидают тоста. Я хочу

вернуть вас к стихам, которые прочитал владыко, и предлагаю

тост за воскресение России! Она не погибнет!

- За скорое воскресенье, - сказал Якубенко и протянул

свою рюмку к рюмке епископа. Невольная вежливая улыбка

скользнула по алым губам владыки и затерялась в густых

дебрях бороды. Он сказал:

53

- Ее воскресенье начнется с духовного возрождения.

Люди стосковались по вере. Без веры человеку нельзя,

противоестественно его происхождению и сути, как и всему

человеческому. Вера - это добро и созидание. Безверие - это

зло, произвол и разрушение. Апостол Иоанн сказал: "Всякий

делающий зло, ненавидит свет и не идет к свету, чтоб не

обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по

правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они

в Боге сделаны".

Алексей Петрович решил перехватить инициативу и

направить разговор в нейтральное русло. Но неожиданно для

него заговорил епископ, как бы продолжая "скользкую" тему.

Он уставил холодный, хотя и вежливый взгляд на генерала и

спросил все тем же ровным без интонации голосом:

- Скажите, Дмитрий Михеевич, почему вы как-то с

нажимом называете святейшего патриарха его мирской

фамилией? Тут вы в чем-то... как бы вам пояснить,

заблуждаетесь...

- Почему? - переспросил генерал спокойно

рассудительно. - Недавно я прочитал в газете "Земщина" -

сейчас много разных газет и газетенок наплодилось, - так вот в

ней в № 60 за этот год со ссылкой на корреспондента ТАСС

Кузнецова - не знаю, товарища или господина - сообщается о

поездке вашего патриарха в Соединенные Штаты и его

выступлении в синагоге. И в своей проповеди патриарх

говорил об антисемитизме в нашей стране - заметьте: не о

сионизме, который сейчас захватил чуть ли не все газеты,

журналы, радио, телевидение, кино, но и все экономические

сферы: биржи, смешанные предприятия, посреднические

кооперативы, проник в высшие сферы власти, - а о

надуманном антисемитизме.

- Насколько мне известно, его святейшество патриарх

выступал не в синагоге, а перед религиозными лидерами

еврейских общин США, - уточнил епископ.

- Это одно и то же, - возразил генерал. - Главная суть

выступления или своего рода проповеди, в которой патриарх

призывал единению иудаизма и православия, то есть что

проповедовал так шумно рекламируемый сионистской прессой

небезызвестный поп Мень. И вообще, мне кажется, это темная

личность, странное пятно в русской православной церкви. Вы

не находите?

- А вы были знакомы с отцом Александром Менем? -

вопросом на вопрос уклонился епископ.

54

- Знаком по его телевизионным выступлениям. Ведь он

был "звездой" на тель-авивдении, вроде Аллы Пугачевой. И

после смерти остается такой.

"Это Троянский конь в православии", - подумал епископ

Хрисанф о Мене, которого как при жизни, так и после смерти

сионистская пресса и особенно телевидение делают

новоявленным апостолом. Это было его личное мнение, как и

мнение многих его коллег духовного звания. Но вслух об этом

не решались говорить, опасаясь вызвать гнев и недовольство

некоторых членов священного синода. Он лукавил и не был

откровенным в своем ответе генералу:

- Вы извините меня, Дмитрий Михеевич, но я должен

вам напомнить русский обычай: о покойниках плохо не говорят.

- И какая-то странная длинная улыбка шевельнулась на его

алых губах.

- Знаю, но это касается тех случаев, когда покойник еще

тепленький. Вы вот, и не только вы, уж на что плохо говорите о

покойнике Сталине. Я плохо говорил и буду говорить о

покойниках Брежневе и Хрущеве, и вы не сделали мне

замечания на сей счет.

- Да ведь это разное. Надо принять во внимание

трагическую мученическую смерть отца Александра, -

напомнил епископ.

- Таких трагических смертей в наше время в одной

только Москве ежедневно бывает десятки. И никто не возводит

эти невинные жертвы в разряд великомучеников. Я

подчеркиваю - невинных. А в отношении Меня я не могу

сказать слово "невинный", потому что убийство это довольно

загадочное. Во всяком случае, это чистейшая уголовщина, а не

политическая акция, как об этом всенародно на всю страну

заявил Ельцин еще до начала следствия.

- Да, я помню, я сидел тогда у телевизора. Это было

легкомысленное заявление Бориса Николаевича, -

примирительно вставил Иванов.

- Как и другие подобные его заявления, - сказал все так

же возбужденный Якубенко. - Но дело не в Ельцине в данном