Любочкой полетели в Испанию, он поверил Соколову, который

по каким-то лишь ему известным соображениям солгал своему

предполагаемому покровителю. Он не доверял Анатолию

Натановичу, что было естественным у "новых русских" - не

доверять друг другу, поскольку вся Россия в эти окаянные годы

барахталась в пучине лжи и цинизма. Маршрут любовников

лежал на Кипр, где они рассчитывали позабавляться десяток

дней перед тем, как отправятся в Англию.

На Кипр Евгения заманил знакомый бизнесмен, бывший

в приятельских отношениях с Яровым, но потом

рассорившийся с ним; он же и познакомил в свое время

Соколова с Анатолием Натановичем. Это был шустрый,

предприимчивый адвокатишка, сумевший в суматохе

"перекройки" отхватить солидный кусок государственно-

народного пирога и намеривавшийся открыть свой бизнес с

грандиозными планами. Но победа Жириновского на выборах

в Думу охладила его пыл предпринимательский, напугала и

спутала все карты. Он решил бежать из "этой страны", притом

немедленно, со всеми наворованными капиталами. На этой

почве он поссорился с Яровым, который назвал его идиотом и

трусом, убеждая, что "демократы" захватили в России власть

навечно и уже никакие Жириновские, Зорькины или Зюгановы

никогда не вселятся в Кремлевские палаты. Но у адвоката-

бизнесмена на этот счет были свои убеждения, и он сгоряча

вначале решил было махнуть в Израиль, но, опомнившись, до

350

"земли предков" не долетел и совершил посадку на острове

Кипр. Обосновался там прочно и, навестив как-то ненадолго

Москву, соблазнил Соколова последовать его примеру.

Кипр Соколову, и особенно Любочке, пришелся по душе,

даже показался райским уголком, где имея бешеные деньги,

можно жить в свое удовольствие. На теплом зеленом острове к

удивлению Евгения оказалось много земляков, поселившихся

там в последние годы. Все это были также "новые русские", как

и знакомый Евгения адвокат, который, кстати, ошеломил

Соколова цифрами: число офшорных фирм, открытых на

Кипре российскими бизнесменами, давно перевалило за две

тысячи. А за последние два года на имя российских граждан

куплено около десяти тысяч квартир, не менее тысячи

особняков и вилл на побережье Средиземного моря. Одна из

таких вилл и квартира в Никоссии и принадлежали бывшему

приятелю Ярового - адвокату-бизнесмену. Перспектива

обзавестись такой виллой возбудила страсти у Евгения

Соколова, а что касается Любочки, то в своих фантазиях она

парила высоко в поднебесье, где ангелы поют, - она просила

Евгения немедленно, сейчас же купить одну из облюбованных

ею вилл. Счастливый любовник колебался, но не сумел

выдержать массированного давления пылкой любовницы и

согласился на покупку квартиры в том же доме, где

обосновался и Боря - так звали земляка-адвоката. С виллой

повременили до окончательного переезда на Кипр на

постоянное место жительства. Любочка осталась довольна.

Нет, больше: она была счастлива, наконец она почти

уверовала, что Евгений решил навсегда связать с ней судьбу.

А судьба - коварная дама, непредсказуемая и жестокая.

Свои хищные когти она показала Евгению, когда он с Любочкой

совершил перелет с одного острова на другой, от знойного

солнечного Кипра на Туманный Альбион. Весть о гибели сына

подкосила Евгения и раздавила. Она свалилась на его плечи

чудовищной глыбой, под которой он корчился в душевных

муках, растерянный и безвольный. Человек, которого друзья и

знакомые считали сильным и неуязвимым, оказался совсем не

таким: за внешней силой скрывалась слабость.

В Лондоне от своего английского приятеля Евгений узнал,

что тот был в Москве и Таня извещена о смерти Егора. Теперь

его терзали вопросы и предположения, как он предстанет

перед убитой горем матерью погибшего? Он понимал, что

произошло непоправимое, и воспринимал это как рок, как

завершающий удар судьбы, начало которого оповестили

351

выстрелы по его машине. Мысленно он повторял: "Это крах...

удар судьбы... Крах!" А была жизнь, была хорошая семья,

любящая жена-красавица, умная, добрая, отличная мать. Одна

беда не ходит, пришла беда - отворяй ворота. Все началось с

бизнеса. Появились бешеные деньги, из воздуха. Деньги несли

беду: послал Егора в Англию. Зачем? Были деньги. Для

престижа - многие посылали. Таня возражала, она

предчувствовала беду. Максим Горький сказал: будут деньги,

будут и девки. Появились девки. Потом эта Любочка вскружила

голову. Чего ему не хватало у Тани? От добра добра не ищут.

Нет же - искал, нашел, но к добру не пришел. Искалечил Тане

жизнь. А как она его любила. Да и он по-своему любил ее, по

крайней мере, гордился ею, как гордился своим "линкольном".

Он гонялся за престижем. Был сын, любимый,

очаровательный мальчик, его радость, надежда, будущее.

Была любовница, было богатство. И все рухнуло в одночасье.

Погиб сын, разбилась семья, уплывает из рук богатство.

Остается только любовница да продырявленный пулями

"линкольн", при этом и это временно и зыбко, потому как

дамокловым мечом висит над ним крах "Пресс-банка", а

дальше - скамья подсудимых и зона с колючей проволокой. Как

тут не отчаяться, не впасть в уныние, когда почва уплывает из-

под ног и не видно соломинки, за которую можно было бы

ухватиться.

Соломинка была рядом - это Любочка. Она, как могла,

старалась утешить, внушить в него надежду, вернуть веру.

- Любимый мой, родной, я понимаю твое состояние,

переживаю твое, наше общее горе, - трогательно увещевала

она. - Но не все потеряно, и жизнь для тебя не окончена. Мы

начнем ее сначала. У тебя есть я, есть деньги. Будет и сын и

дочь. Я рожу тебе столько, сколько пожелаешь. Будет у нас и

вилла на берегу теплого моря, как у Бориса, и мы так же будем

счастливы. Время залечит раны. Только не надо отчаиваться.

Он слушал ее рассеянно, цепляясь лишь за отдельные

фразы и слова и мысленно возражал: "Нет, счастья больше не

будет, во всяком случае того, что было, и никакое время не

залечит его рану, нанесенную гибелью Егора. Возможно, и

родит она сына и дочь, но Егора, умного, светлого мальчика (о,

как он был похож на свою маму!), уже не будет никогда. И Тани

не будет, той очаровательной, ласковой и милой Танюши". Он

знал, что возврата к Тане нет, да она и не примет его ни за

какие блага. Она никогда не променяет свою Россию ни на

какие Кипры и виллы.

352

- Как я посмотрю в глаза Татьяне? - сокрушался он,

слушая утешительные слова Любочки. - Что я ей скажу, когда

она спросит, где я был, когда наш мальчик?..

Он подавил в себе рыдания и холодно, вскользь взглянул

на Любочку, которая сейчас его раздражала. Его мучило

раскаяние, но ей этого не понять, она думает о деньгах и

вилле. Сейчас он испытывал к ней ледяное презрение и

судорожно сдерживал себя от оскорбительных, резких слов в

ее адрес и в то же время понимал, что обстоятельства крепко

привязали его к этой женщине, и она сейчас единственная, на

кого он может опереться и кому доверить свою судьбу.

Понимая его состояние, Любочка старалась быть

покорной, ненавязчивой и предельно ласковой.

Прибыв в Москву, они сразу направились в офис. День

был дождливый и прохладный. В приемной их встретила

Наташа с наигранной улыбочкой, которая постоянно была

приклеена к ее подростковому лицу, и прощебетала:

- С благополучным возвращением, Евгений Захарович.