В Америку Боря прилетел в своей плохенькой белой дубленке, которую бабушка купила ему на барахолке. Мы бедные были. В таких дубленках в СССР ходили милиционеры. Его американский агент, встретив Борю в аэропорту, сразу же снял с него эту позорную вещь и сказал: «Для начала мы купим тебе пальто».
В Америке Боря познакомился с Дэвидом Боуи. В то время, когда Боря только прилетел в США, Боуи отдыхал где-то на островах. При этом ранее он уже слышал «Red Wave». Узнав, что в США приехал Гребенщиков, он прервал свой отдых и прилетел к Боре, стал водить его по ночным клубам Нью-Йорка, знакомить со многими деятелями американской культуры. Боуи хотел сделать с Борей какую-то совместную пластинку, однако это почему-то не произошло.
У Бори была масса поклонниц. Я на одном из его концертов увидела, как ребята в зале шушукались между собой: «Вот она, вот она...» Оказалось, что это дочь министра. Она, по словам этих сплетничающих ребят, приезжала на каждый концерт Бори из Москвы и каждый раз дарила ему коллекционные розы. Причем она их не вручала, а клала каждый раз до выступления перед микрофонной стойкой. Или же шла к квартире на улице Софьи Перовской и оставляла цветы под дверью.
Боря говорил, что фанатки ему очень надоедают. Поэтому он старался все свое время с утра до ночи проводить в группе.
Боря женился во второй раз, на своей подруге Людмиле, года через четыре после рождения их совместного ребенка — моего внука Глеба. Я помню, как Боря с Людой регистрировали свой брак, а Глеб важно стоял рядом с регистраторшей.
Люда изначально была девушкой Севы Гаккеля, виолончелиста «Аквариума», а потом стала Бориной женой. Сева сказал: «Счастье друга мне дороже». Люда работала машинисткой в роно и у нее была комната, где они с Борей начали жить. Они весело жили. У них на кухне постоянно собиралась компания Бориных друзей. Я как-то раз пришла к Боре в гости и вдруг увидела, как с крыши в окно со словами «Я Карлсон, который живет на крыше» залез Сергей Курехин. За ним в окно пролезли какие-то американцы.
После того как Боря стал официально давать концерты, у него появилось достаточно денег. Плюс рок-клуб выделил Боре трехкомнатную квартиру на улице Белинского и студию на знаменитой Пушкинской, 10. Из Америки Боря привез деньги, на них они с Людой шикарно отделали эту квартиру. Боря постоянно разъезжал по стране, часто брал вместе с собой жену. После каждого концерта устраивался банкет, музыканты много выпивали. И, ведя такой образ жизни, Люда начала серьезно пить. У нее была плохая наследственность — ее мать тоже была алкоголичкой, поэтому Люда росла в детском доме. Ее постоянно все жалели. И мне кажется, что именно эта жалость, вызываемая в мужских сердцах, была ее главным орудием обольщения.
В Америке Боря записал пластинку вместе с Дейвом Стюартом и его группой «Eurythmics». Они приехали все вместе в Петербург и давали концерт в СКК. Я пошла на него с подругами. Вместе с нами от метро шли толпы молодых людей. Я сказала: «На „Eurythmics"- то сколько народу!» Молодой человек, шедший рядом, меня поправил: «Не на „Eurythmics", а на „Аквариум"». Они выступали четыре дня подряд. Вечером были концерты, а днем они играли специально для фильма про «Аквариум» («Долгая дорога домой»), который снимала английская кинокомпания. На Борькиных концертах постоянно были аншлаги. Ребята не могли усидеть на местах, выскакивали в проходы. Во время выступления было очень много милиционеров. Они пытались усмирить публику. Боря прекратил концерт, поставил условие, что, если милиция не покинет зал, он не будет продолжать концерт. Милиционеры ушли. Четыре дня подряд Боря выкладывался по полной программе. Я помню, как на четвертый день я зашла к нему за кулисы, там царило веселье, все пили и смеялись, а Боря сидел весь скрючившийся и кашлял, потому что за несколько дней постоянных выступлений на продуваемой сцене простыл и сорвал голос.
Я тогда попросила Людмилу, чтобы она дала Боре выспаться, не то он мог окончательно подорвать здоровье. Но жена сына не удовлетворила мою просьбу. В эти четыре дня она регулярно закатывала Боре истерики, пыталась выброситься из окна. Алкоголь превратил ее в ненормальную.
После этих четырех дней Боря пришел ко мне и сказал: «У меня рука отнялась». Я вызвала «скорую», они констатировали, что у Бори нервное истощение. Люда доводила его своими скандалами. По дому она ничего не делала, только пила и опохмелялась.
Боря постоянно был на гастролях, а его жена уходила в запои. При этом их сын Глеб жил вместе с ней. Как-то часа в два ночи пятилетний Глеб прибежал ко мне в квартиру, с улицы Белинского на Марата. Дело было под Рождество. Глеб сказал: «Мама была такая пьяная, что мне было страшно оставаться с ней наедине в квартире. Ты знаешь, так было страшно. Я бежал по Литейному проспекту, а вокруг меня шатались одни пьяницы. Вдруг ко мне подошла интеллигентная пара, и они довели меня».
Этот период личной жизни был для Бори очень тяжелым. Боря поехал вместе с Людой во второй раз в Америку, затем дал ей денег на поездку к подруге в Англию. Но семейной идиллии, которая была в начале их совместной жизни, было не восстановить. И он ушел от Люды, оставив ей квартиру. У нее сразу же появился другой кавалер - Денис, очень хороший мужчина. Боря был рад, что в ее жизни появился достойный человек. Хотя долго с Людой он не протянул. Денис водил Глеба в школу, Глеб очень его любил и до сих пор звонит ему советоваться по разным вопросам.
Еще до того, как Боря разошелся с Людой, они всей группой «Аквариум» с семьями ездили на юг. Ездил со своей семьей и Саша Титов, один из участников группы. У Саши была жена Ирочка и сын Марк, потом родилась еще и дочка. И так получилось, что между Борей и Ирой завязалась взаимная симпатия друг к другу. Не знаю, когда точно. После того как Боря расстался с Людой, он начал снимать квартиру. А вскоре Ира сказала Саше, что она от него уходит к Боре с семилетним сыном и новорожденной дочкой Василисой. Саша был очень нежным отцом и мужем. Ирина часто вспоминала добрыми словами их с Титовым совместную жизнь. Боря с Ирой и ее детьми жили год в съемной квартире. А внук Глеб года через три окончательно ушел от матери и начал жить с отцом.
Боря снова ездил работать в Америку. Он жил своим творчеством. Я помню, как после долгого отсутствия он пришел к нам с Глебом в гости. Его сопровождал Сева Гаккель. Я рассказывала Боре о смешных высказываниях его сына, он слушал, весь сияя от радости, а когда я на секунду замолчала, сказал Гаккелю: «Нужно было на „сорокапятку" поставить эту вещь, а они поставили другую». Тогда я поняла, насколько он погружен в свою работу. Впрочем, я была им довольна. Мужчина должен работать.
Через год Боря смог купить для своей семьи квартиру. Ирина оказалась великолепной женой. Ласковое сочувствие, никаких «почему», никаких «нет», веселое настроение — я выписала себе как-то качества, которыми очаровывала мужчин баронесса Будберг. И я поняла, что Ирина обладает всеми этими качествами. Ирина нашла невесту своему бывшему мужу Саше. Он женился на этой девушке, у них родился ребенок, сейчас они живут в Лондоне.
После того как Боря выпустил с CBS первую пластинку, эту компанию купили японцы. Они стали узнавать у Бори, кого он хочет видеть в качестве своих продюсеров. Кандидатуры Бори их не устроили, в итоге стороны решили разойтись по-хорошему, без обязательств. Что началось дальше, я плохо знаю. Из книг об «Аквариуме» узнаю, что у Бори тот период был трудным и в финансовом, и в творческом планах.
Когда вышла первая Борина пластинка на Западе, он поехал в рекламную поездку по Европе. Давал интервью, активно общался с журналистами. В это же время вышел фильм «Долгая дорога домой», он представлялся в Каннах. Мне прислали приглашение на Каннский кинофестиваль, так как я тоже участвовала в этом фильме. Я уже сделала заграничный паспорт, но согласовать все с горкомом к нужному сроку мне не удалось. Боря решил, что без меня тоже не поедет в Канны. Но паспорт и французская виза у меня были готовы. А Боря как раз ехал из США в Париж, где должен был общаться с прессой. И он предложил мне прилететь туда к нему.
