- Тебя интересуют мои доходы? - выкатила она глаза, как бы говоря: 'Чико, не ожидала!'

  - Мне интересно твое взаимоотношение с родственниками на Земле, - задумчиво парировал я взглядом. - А твое финансовое положение прямо пропорционально уровню этого взаимоотношения.

  - А, вот оно что, - разочарованно потянула она, беря в руки свой бокал и рассматривая его на просвет. - И что ты хочешь услышать?

  - Для начала как тебе, сбежавшей Золушке, перечисляют деньги? - Я пригубил. Волшебный напиток! - Если ты сбежала - они должны были оборвать тебе финансирование. И тем более заблокировать его после присяге нашей любимой королеве. Которой ты действительно присягнула, я навел справки по этому вопросу первым делом, как попал к вам.

  Паула оторвала глаза от искрящейся жидкости и выдавила мученическую улыбку.

  - Хуан, я - владелица клуба контрас второй национальной лиги Венесуэлы. Вторая национальная - не такой высокий уровень, но престижный. Ведь есть и третья национальная, и региональные. Причем моя команда стабильно вверху таблицы, и умело играется с юными дарованиями на трансферах, а это значит реклама и доход с продажи игроков. Да, я не появляюсь там, но бизнес работает и без меня.

  Плюс, у меня несколько спортивных клубов, в том числе один, под Пуэрто-ла-Крус, элит-класса, и несколько значительных долей акций в крупных региональных компаниях. Плюс, кое-что я инвестировала сама, уже после побега - какие-то вложения прогорели, но какие-то и выгорели. И мои Земные родственники совершенно ничего не могут сделать, чтобы перекрыть этот скромный по их меркам финансовый поток.

  - Да-да, не смотри так, - рассмеялась она. - Для них это ОЧЕНЬ маленькие деньги. Я по сути могу на них лишь безбедно жить в центре Альфы, это для их мира совсем не показатель.

  Вон оно как. Я задумчиво хмыкнул. Поднял бокал, напыщенно произнес:

  - За победу! Чтоб она всегда достигалась чужими руками и с минимальными потерями!

  - А вот за это не выпить грех! - воодушевилась эта бестия.

  Чокнулись, выпили, в полной мере оценив вкус напитка.

  - Сбегала, пока Сестренки мылись? - хмыкнул я. Она кивнула. - Больше ничего не расскажешь?

  - А надо? - Она отставила бокал, в глазах ее заплясали всполохи бурной мыслительной деятельности. Говорить, не говорить и что из этого получится как в одном, так и в другом случае. Я скупо пожал плечами, дескать, выбор за тобой, но взгляд мой продолжил сверлить ее насквозь.

  - Ты поэтому оставил меня во дворе, так?

  Вопрос относился к разряду риторических, ибо не поверю, что она такого низкого мнения о моих умственных способностях.

  - Я собиралась сказать всем на твой выпускной. На твою присягу... - виновато опустила красноволосая глаза.

  - Смысл? - пожал я плечами. - Они тебя приняли, и ты это почувствовала. Даже если завтра меня не будет рядом, девчонки тебя не выгонят, ты насегда останешься дочерью единорога. Давай уже, хватит тайн!

  - Наверное, ты прав... - Собеседница снова опустила глаза. - ...Но им я говорить не готова. Тебе - возможно, им...

  - Мне кажется, это глупый разговор, Гортензия, говорить или не говорить, - покачал я головой. - Все уже и так знают. Вопрос в доверии к тебе, как напарнице, а не...

  - Я не Гортензия,- перебила она. - Гортензия - не я.

  - В смысле... - Моя челюсть отъехала вниз. - А в школе... И вообще я думал...

  - Ты и должен был так думать. - Она выдавила победную улыбку. - Теперь понимаешь, почему я не могу открыться? Очень многие должны думать, что я - Гортензия. Там, дома, на Земле. Тогда настоящей Гортензии будет гораздо легче. И чем меньше народа знает эту тайну, тем лучше. - Вздох. - А девчонки... Они всего лишь девчонки.

  Я обернулся, заозирался во все стороны. И только попытался сказать, какая она дура, как она опередила:

  - Я поставила защиту, Хуан, они не услышат.

  - А... - Кажется, моя челюсть опустилась еще ниже, но выдохнул я с облегчением. Она же продолжила:

  - В этой комнате и на кухне я насчитала пять жучков. В комнате мамы не смотрела, сам понимаешь. Но сейчас работает постановщик помех, так что тайна останется тайной, за исключением людей, которым мой постановщик... - Она провела пальцем по горлу. - Но эти люди тайну и так знают, либо она им не интересна. Гортензия закончила обучение и теперь свободна, многие опасности для нее уже в прошлом.

  - Понятно, - выдавил я. И поймал себя на том, что меня перестали шокровать секреты. Нет, конечно, эта девушка удивила, я действительно считал ее дочерью императора Себастьяна и крестницей королевы, но подсознательно как бы был готов к тому, что это не так.

  - Паулита, солнышко, - я коварно улыбнулся, - а не ответишь на такой глупый вопрос, а для чего тебе собственно было ставить постановщик? Только не говори, что собиралась открыться! - взыграла вдруг злость. Возможно, как реакция на обманутое ожидание и разочарование.

  Она пожала плечами.

  - Не хотела, чтоб они за нами подсматривали. Какая бы я всеядная и раскованная ни была, секс с тобой - это личное.

  Сказано было с такой убийственной честностью... Я аж закашлялся.

  - Ты была настолько уверена, что мы будем... Спать?

  Она кивнула и вытянула ноги вперед, в мою сторону. В ее движении не было эротики, во всяком случае, пока, но я знал, на что способна эта бестия, если захочет.

  - Будем. А разве нет?

  Ну, вот всё и встало на места. Эх, девчонки-девчонки! Но почему сегодня?

  Из груди вырвался вздох, и я не понял, облегчения или же наоборот. Просто почувствовал, мне нужна пауза. Хотя бы небольшая, чтобы прийти в себя...

  - За понимание! - тут же разлил я новую порцию. - И отсутствие секретов между близкими людьми. Особенно когда они собираются стать друг другу еще ближе.

  Огненная бестия ничего не сказала на это, лишь задумчиво чокнулась. Затем мы неспешно пили, соблюдая молчание. Она оценивала меня сквозь прищур, размышляя над собственными задачами, я же экстренно приходил в себя, обдумывая возможную стратегию и последствия. Наконец, почувствовав, что голова заработала, убрал опустевший бокал и кивнул ей.

  - Начинай. Или передумала?

  - Меня зовут Мерседес, - отрицательно покачала девушка головой и вдруг неуловимо, но ощутимо преобразилась. Подтянулась, расправила плечи... И во все стороны от нее пошли незримые волны величия. Такое нельзя приобрести, с таким можно только родиться. Наверное, именно за это величие, которое не скроешь, и ненавидели ее так сильно наши девчонки.

  - Мерседес... - попробовал я слово на вкус. Звучало приятно. - А дальше?

  - Мария Амеда. Веласкес. Без второй фамилии.

  Видя ее смятение, я взял бутылку и подлил ей, на свой страх и риск. Когда нервничаешь - должна работать моторика, съедая львиную долю твоего волнения, пусть даже моторика винного бокала. Она поняла и посмотрела с благодарностью. Пригубив, продолжила:

  - Наверное ты знаешь, что у Филиппа Веласкеса в браке был не только сын? Детей у него было двое. Старший - Себастьян, его наследник. И младшая, Мария.

  - Я слышал, что она... - начал я, но девушка перебила:

  - Слабоумная. - Сеньорита Мерседес Мария Амеда подняла свои бездонные колодцы и уперла в меня. - Она слабоумная, Хуан. Это трагедия нашей семьи, позор. Причем, когда слабоумие определили, спрятать девочку было уже невозможно - вся страна знала о ее рождении, а кое где по этому поводу даже закатили банкеты.

  Потому ее оставили, но задвинули так, что о ней ничего не было слышно и видно много лет.

  Мерседес... А я был склонен верить, что ее зовут именно так, помолчала, опустив глаза. Изнутри ее сжигала боль.

  - Филипп завоевал Землю, - продолжила она. - Сделал сына фактическим соправителем. Потом его убили, и сын стал императором. У него родился собственный сын, наследник-первенец. Время шло, Империя вставала с колен... А эта женщина, его сестра, все так же жила в дальней части дворца, никому не нужная, опекаемая лишь заботливой, но казенной прислугой.