Меня давно окружали интриги, предательство и ложь. Я уже почти разучился доверять людям, а тем более нелюдям. А доверять хотелось. Почему-то вспомнилось, как мой новый знакомый вел меня через темные коридоры подземных шахт, уводя от погони в Великой Крепости. Вспомнилось, как показал портал, объяснил, как им пользоваться.

Видения шли одно за другим, перебивая друг друга, перехлестываясь, смешиваясь. Столько видений в один день у меня еще не было. Именно тогда я начал лучше понимать магию, видеть ее. Вар Ло явно знал очень много, но ничего не объяснял сам. Он не учил магии, не учил обращаться с энергией. Но во время общения с ним я вдруг, сам по себе, начал что-то понимать. Будто где-то в плотине открылись створы, и знания лились на меня бурным потоком. С того дня я стал лучше видеть, лучше чувствовать магическое присутствие. Однако умение воздействовать на реальность, менять ее с помощью магии по-прежнему было для меня недоступно.

Помимо магии, Вар Ло рассказывал и о себе. Полное имя его звучало так: Валис Валер Вар Ло. Когда-то он был воином и путешественником. Мне казалось, что все те страны и события существовали задолго до того, как появилась Этория, и это придавало его словам оттенок нереальности и одновременно делало их очень значимыми. При всей своей откровенности Вар Ло ничего не говорил о Ша Мире, падение Намори и Хранителях. Он не уходил от ответов, просто откладывал их на потом.

«Сначала твои сестры, Дарольд, – говорил он, – а уж потом истина. Ее мы обсудим, когда ты сможешь доверять мне, а я тебе».

Вар Ло подарил мне надежду, и я ухватился за нее, как утопающий хватается за соломинку. Потеря матери, отца с его несчастной судьбой, разбросанные по Этории братья, друзья – все это давило. Я чувствовал одиночество. Приключения и опасности притупляли горечь, но каждый раз она возвращалась с новой силой. И сейчас, когда спасение сестер было так близко, я не мог сдержать волнения. Но вместе с тем меня охватывало и беспокойство. Как только мы оказались в Северных пустошах, я больше не чувствовал связи. Где он? Ушел? Бросил? И что означали те возмущения в магическом мире, тот ураган энергий, которые я ощутил? Вопросов было много. Даже слишком. И чтобы не мучиться над поиском ответов, я старался сосредоточить все внимание на дороге.

Наш отряд все так же двигался через заснеженный лес. Эжен шел впереди, предупреждая о буреломах, завалах и диких зверях. Но идти было все равно тяжело. Под ногами хрустел сухой, рассыпчатый снег. Он легко проваливался, затягивал вниз. Было холодно, но на ходу холод не так ощущался, зато голод буквально сводил с ума и лишал сил. Мы старались поднять куропатку или какую-то другую птицу, но лес будто вымер. Лишь волчьи следы иногда пересекали нашу тропу. Каждый раз Эйо их внимательно рассматривал и хмурился.

Однажды рыжий вояка почуял неладное. Он остановил отряд и осмотрелся.

– Что-то случилось? – спросил Эймс.

– Эжен… – непонятно ответил Эйо.

– Но я ничего не вижу, – вставил я.

– Вот именно. А мы должны его видеть… Лус, – он ткнул пальцем в старого солдата. – На десять шагов вперед!

Тот неожиданно бодро сорвался с места.

– Доложить! – крикнул ему Эйо.

– Ничего не видно… Нет… есть. Бежит сюда!

Через мгновение показался Эжен. Он возвращался бегом, с силой выдергивая ноги из снега. Эймс сдержанно зарычал. Очевидно, он уже знал, что будет дальше.

– Приготовиться! Занять оборону!

Мы рассредоточились, встали так, чтобы в случае необходимости иметь возможность помочь соседу, и выставили оружие.

– Докладывайте! – крикнул Эймс, когда Эжен был уже рядом.

– Следы там были, господин сержант, – выдохнул один из солдат, буквально падая на снег. От него валил пар.

– Чьи?

– Не знаю, господин сержант. Вроде собаки… или волки!

– Много? – я видел, как закрыл глаза Эймс, так бывает, когда очень не хочешь услышать то, что точно услышишь.

– Много. Все истоптано.

Эймс посмотрел на небо, потом на меня, и обратился к солдату:

– Хвалю за службу, рядовой. Но отдыхать некогда. Займи оборону.

Эймс отозвал меня в сторону, тут же подошел Эйо.

– Плохо дело, – произнес сержант.

– Почему? – я искренне недоумевал. Мне казалось, что сержант по какой-то причине преувеличивает опасность. В Виллоне волки почти не водились, а редкая встреча со зверем чаще всего заканчивалась тем, что он просто убегал прочь, поджав хвост.

– За нами стая охотится, – пояснил Эймс. – Большая и очень голодная.

– Ничего хорошего, конечно, но ведь это просто звери. Волки… Если мы не будем разделяться, думаю, ничего не случится. Ночью станем жечь костер.

– Ты действительно не слыхал ничего о местных волках, Дарольд? – спросил Эйо.

– Ну… Это же волки, а они везде одинаковы, – ответил я.

– Не совсем… – вздохнул Эмйс. – Волки Пустоши – это очень скверные твари. Представь себе собаку, которая ростом тебе по пояс. Лапы не тоньше твоих рук. Когти, которыми можно запросто распороть бок корове. Да так, что кишки вывалятся к черту. Клыки такие, что можно перекусывать кости так же легко, как кролик перегрызает морковку. Добавь к этому силищу, хитрость и кровожадность – получишь волка Пустоши. Эти твари выживают в таких местах, где все остальные дохнут. А встретиться со стаей – верная смерть.

– Да, – согласился Эйо, – а еще они не боятся огня.

– Все животные боятся огня, – не очень уверенно возразил я.

Эймс позволил себе хмурую улыбку.

– Однажды к моему костру вышел медведь, – сказал он. – Перевернул котелок с кашей. Выжрал ее и ушел. Ему, видимо, никто не сказал, что он должен бояться огня.

– А ты что в это время делал?

– Сидел на дереве и надеялся, что каша получилась сытной, и косолапому хватит, чтобы он не решил закусить мною.

– Ну, хорошо, так что же нам-то делать?

– Боюсь, придется драться, – спокойно ответил Эймс.

– Предлагаешь холм? – спросил Эйо со знанием дела.

Сержант кивнул.

– А ты как, Дарольд?

Я пожал плечами.

– Вам виднее.

– Тогда приступим к подготовке. Времени у нас мало…

Впереди снова пошел Эжен. Он привел нас к неширокому, но довольно высокому холму, на вершине которого росла одинокая сосна. Под ней и стали лагерем и все вместе включились в обустройство обороны. Я рубил и таскал дрова, Эйо вбивал колья в мерзлую землю. Дово и Лус затащили на вершину большое старое бревно, очистили от сучков, подперли кольями. Из веревок связали сетку, накидали в нее камней, суковатых пней и прочего хлама. Весь этот боезапас подвесили на вершину сосны. Под конец приготовлений из крупных смолистых ветвей сложили костер.

– Они придут ночью, – сказал Эймс, – советую всем отдохнуть сейчас, потом будет некогда.

– Почему ты так уверен, что на нас нападут? – спросил я, устраиваясь рядом с костром.

– Сколько мы зверья видели?

– Мало.

– Не мало, а никакого зверья мы не видели! А раз так, то времена голодные и для людей, и для волков. А нас они уже учуяли, мы – ужин!

– Неужели не испугаются?

– Голод – вещь сильная, любую трусость переборет, даже у зверья.

На этом разговор закончился. Я откинулся на лапник и не заметил, как провалился в сон. Мне снилось, что небо над головой превратилось в чье-то лицо, будто кто-то, преисполненный ненавистью, пристально наблюдал за мной. Я попытался укрыться, напряг все силы. Лицо исчезло, а я перенесся далеко на юг.

Ранним утром, когда Азорос только-только просыпался, они подъехали к лавке городского торговца. Отец Даньки сам на ярмарке не торговал. Он доставлял продукты лавочнику, и тот скупал всю подводу, особо не торгуясь. Получив деньги, довольный крестьянин отправлялся восвояси.

Так и сегодня Элсон помог Даньке разгрузить телегу, пока сонный толстый лавочник в засаленной рубахе шумно плескал себе водой в лицо. Данька деловито таскала крынки с молоком и делала вид, что ничего не случилось. Однако даже лавочник заметил, что что-то происходит. Он хмыкнул, молча отсчитал положенные деньги и исчез где-то в глубинах лавки, отдавая зычным голосом распоряжения.